Отары, буйволы в сто пуд
В лучах зрачков моих живут,
Моим румянцем под горой
Цветет шиповник молодой,
И крепкогрудая скала
Упорство мышц моих взяла!
Мой галстук с зябликами схож,
Румян от яблонных порош,
От рдяных листьев Октября
И от тебя, моя заря,
Что над родимою страной
Вздымаешь молот золотой!
* В заборной щели солнышка кусок… *
В заборной щели солнышка кусок —
Стихов веретено, влюбленности исток,
И мертвых кашек в воздухе дымок…
Оранжевый сентябрь плетет земле венок.
Предзимняя душа, как тундровый олень,
Стремится к полюсу, где льдов седая лень,
Где ледовитый дуб возносит сполох-сень,
И эскимоска-ночь укачивает день.
В моржовой зыбке светлое дитя
До мамушки-зари прижухнуло грустя…
Поземок-дед, ягельником хрустя,
За чумом бродит, ежась и кряхтя.
Душа-олень летит в алмаз и лед,
Где время с гарпуном, миров стерляжий ход,
Чтобы закликать май, гусиный перелет,
И в поле, как стихи, суслонный хоровод.
В заборной щели солнечный глазок
Глядит в овраг души, где слезка-ручеек
Звенит украдкою меж галек — серых строк,
Что умерла любовь и нежный май истек.
* Когда осыпаются липы *
Когда осыпаются липы
В раскосый и рыжий закат,
И кличет хозяйка «цып, цыпы»
Осенних зобастых курят,
На грядках лысато и пусто,
Вдовеет в полях борозда,
Лишь пузом упругим капуста,
Как баба обновкой, горда.
Ненастна воронья губернья,
Ущербные листья — гроши.
Тогда предстают непомерней
Глухие проселки души.
Мерещится странником голос,
Под вьюгой, без верной клюки,
И сердце в слезах раскололось
Дуплистой ветлой у реки.
Ненастье и косит, и губит
На кляче ребрастой верхом,
И в дедовском кондовом срубе
Беда покумилась с котом.
Кошачье, «мяу», в половицах,
Простужена старая печь.
В былое ли внуку укрыться
Иль в новое мышкой утечь?!
Там лета грозовые кони,
Тучны золотые овсы…
Согреть бы, как душу, ладони
Пожаром девичьей косы.
Поэмы
МАТЬ-СУББОТА
Николаю Ильичу Архипову —
моей последней радости!
Ангел простых человеческих дел
В избу мою жаворонком влетел,
Заулыбалися печь и скамья,
Булькнула звонко гусыня-бадья,
Муха впотьмах забубнила коту:
«За ухом, дяденька, смой черноту!»
Ангел простых человеческих дел
Бабке за прялкою венчик надел,
Миром помазал дверей косяки,
Бусы и киноварь пролил в горшки.
Посох врачуя, шепнул кошелю:
«Будешь созвучьями полон в раю!..»
Ангел простых человеческих дел
Вечером голуб, в рассветки же бел,
Перед ковригою свечку зажег,
В бороду сумерек вплел василек,
Сел на шесток и затренькал сверчком:
«Мир тебе, нива с горбатым гумном!
Мир очагу, где обильны всегда
Звездной плотвою годов невода!..»
Невозмутимы луга тишины —
Пастбище тайн и овчинной луны,
Там небеса, как полати, теплы,
Овцы — оладьи, ковриги — волы;
Пышным отарам вожак — помело,
Отчая кровля — печное чело.
Ангел простых человеческих дел
Хлебным теленьям дал тук и предел.
Судьям чернильным постылы стихи,
Где в запятых голосят петухи,
Бродят коровы по злачным тире,
Строки ж глазасты, как лисы в норе.
Что до того, если дедов кошель —
Луг, где Егорий играет в свирель,
Сивых, соловых, буланых, гнедых
Поят с ладоней соборы святых:
Фрол и Медост, Пантелеймон, Илья —
Чин избяной, луговая семья.
Что до того, если вечер в бадью
Солнышко скликал: «тю-тю да тю-тю!»
Выведет солнце бурнастых утят
В срок, когда с печью прикурнет ухват,
Лавка постелет хозяйке кошму,
Вычернить косы — потемок сурьму.
Ангел простых человеческих дел
Певчему суслу взбурлить повелел.
Дремлет изба, как матерый мошник
В пазухе хвойной, где дух голубик,
Крест соловецкий, что крепче застав,
Лапой бревенчатой к сердцу прижав.
Сердце и Крест — для забвений мета…
Бабкины пальцы — Иван Калита —
Смерти грозятся, узорят молву,
В дебрях суслонных возводят Москву…
Слышите ль, братья, поддонный трезвон —
Отчие зовы запечных икон!?
Кони Ильи, Одигитрии плат,
Крылья Софии, Попрание врат,
Дух и невеста, Царица предста
В колосе житном отверзли уста!
Ангел простых человеческих дел
В персях земли урожаем вскипел.
Чрево овина и стога крестцы —
Образов деды, прозрений отцы.
Сладостно цепу из житных грудей
Пить молоко первопутка белей,
Зубы вонзать в неневестную плоть —
В темя снопа, где пирует Господь.
Жернову зерна — детине жена,
Лоно посева — квашни глубина,
Вздохи серпа и отжинок тоску
Каменный пуп растирает в муку.
Бабкины пальцы — Иван Калита —
Ставят помолу капкан решета.
В пестрой макитре вскисает улов:
В чаше агатовой очи миров,
Распятый Лебедь и Роза над ним…
Прочит огонь за невесту калым,
В звонких поленьях зародыши душ
Жемчуг ссыпают и золота куш…
Савское миро, душиста-смугла,
Входит Коврига в Чертоги Тепла.
Тьмы серафимов над печью парят
В час, как хозяйка свершает обряд:
Скоблит квашню и в мочалкин вихор
Крохи вплетает, как дружкин убор.
Сплетницу муху, пройдоху кота
Сказкой дивит междучасий лапта.
Ангел простых человеческих дел
Умную нежить дыханьем пригрел.
Старый баран и провидец-петух,
Сторож задворок — лохматый лопух
Дождик сулят, бородами трепля…
Тучка повойником кроет поля,
Редьке на грядке испить подает —
Стала б ядрена, бела наперед.
Тучка — к пролетью, к густым зеленям,
К свадьбам коровьим и к спорым блинам…
В горсти запашек в опару пролив,
Селезнем стала кормилица нив.
Зорко избе под сытовым дождем
Просишь клевать, как орлице, коньком.
Нудить судьбу, чтобы ребра стропил
Перистым тесом хозяин покрыл,
Знать, что к отлету седые углы
Сорок воскрылий простерли из мглы,
И к новоселью в поморья окон
Кедровый лик окунул Елеон,
Лапоть Исхода, Субботу Живых…
Стелют настольник для мис золотых,
Рушают Хлеб для крылатых гостей
(Пуду — Сергунька, Васятке — Авдей).
Наша Суббота озер голубей!
Ангел простых человеческих дел
В пляске Васяткиной крылья воздел.
Брачная пляска — полет корабля
В лунь и агат, где Христова Земля.
Море житейское — черный агат
Плещет стихами от яростных пят.
Духостихи — златорогов стада,
Их по удоям не счесть никогда,
Только следы да сиянье рогов
Ловят тенета захватистых слов.
Духостихи отдают молоко
Мальцам безудным, что пляшут легко.
Мельхиседек и Креститель Иван
Песеннорогий блюдут караван.
Сладок Отец, но пресладостней Дух, —
Бабьего выводка ястреб — пастух,
Любо ему вожделенную мать
Страсти когтями, как цаплю, терзать,
Девичью печень, кровавый послед
Клювом долбить, чтоб родился поэт.
Зыбка в избе — ястребиный улов —
Матери мнится снопом васильков;
Конь-шестоглав сторожит васильки —
Струнная грива и песня-зрачки.
Сноп бирюзовый — улыбок кошель —
В щебет и грай пеленает апрель,
Льнет к молодице: «Сегодня в ночи
Пламенный дуб возгорит на печи,
Ярой пребудь, чтобы соты грудей
Вывели ос и язвящих шмелей:
Дерево-сполох — кудрявый Федот
Даст им смолу и сжигающий мед!»
Улей ложесн двести семьдесят дней
Пестует рой медоносных огней…
Жизнь-пчеловод постучится в леток:
Дескать, проталинка теплит цветок!..
Пасеке зыбок претит пустота —
В каждой гудит, как пчела, красота.
Маковый ротик и глазок слюда —
Бабья держава, моя череда.
Радуйтесь, братья, беременен я
От поцелуев и ядер коня!
Песенный мерин — багряный супруг —
Топчет суставов и ягодиц луг,
Уды мои, словно стойло, грызет,
Роет копытом заклятый живот, —
Родится чадо — табун жеребят,
Музыка в холках, и в ржании лад.
Ангел простых человеческих дел
Гурт ураганный пасти восхотел.
Слава ковриге, и печи хвала,
Что Голубую Субботу спекла,
Вывела лося — цимбалы рога,
Заколыбелить души берега!
Ведайте, други, к животной земле
Едет купец на беляне-орле!
Груз преисподний: чудес сундуки,
Клетки с грядущим и славы тюки!
Пристань-изба упованьем цветет,
Веще мурлычет подойнику кот,
Птенчики-зерна в мышиной норе
Грезят о светлой засевной поре;
Только б привратницу — серую мышь —