Ты не одна томишься на чужбине И одинокой быть обречена!..
<Январъ, 1955>
Первый снег
Ах, кто не любит первый снег В замерзших руслах тихих рек,
В полях, в селеньях и в бору, Слегка гудящем на ветру!
В деревне празднуют дожинки,
И на гармонь летят снежинки.
И весь в светящемся снегу Лось замирает на бегу На отдаленном берегу.
Зачем ты держишь кнут в ладони? Легко в упряжке скачут кони,
А по дорогам меж полей,
Как стаи белых голубей,
Взлетает снег из-под саней...
Ах, кто не любит первый снег В замерзших руслах тихих рек,
В полях, в селеньях и в бору, Слегка гудящем на ветру!
Весна на море
Вьюги в скалах отзвучали. Воздух светом затопив, Солнце брызнуло лучами На ликующий залив!
День пройдет — устанут руки. Но, усталость заслонив,
Из души живые звуки В стройный просятся мотив.
Свет луны ночами тонок, Берег светел по ночам,
Море тихо, как котенок,
Все скребется о причал...
Шторм
Нарастали волны громовые,
Сразу душно стало в рубке тесной:
В сильный шторм попал матрос впервые, Заболел матрос морской болезнью, Перенесть труднее, чем горячку,
Этот вид болезни. И встревоженно Старшина сказал ему: «На качку Обращать вниманья не положено!»
Про себя ругая шквальный ветер,
Скрыл матрос свое недомогание И, собравшись с силами, ответил:
«Есть не обращать вниманья!»
И, конечно, выполнил задачу,
Хоть болезнь совсем его измучила.
Верно говорят: «Моряк не плачет!»
Не было еще такого случая.
Летел приказ
(Воспоминание)
Однажды к пирсу Траулер причалил, Вечерний порт Приветствуя гудком!
У всех в карманах Деньги забренчали,
И всех на берег Выпустил старпом...
Иду и вижу —
Мать моя родная!
Для моряков, Вернувшихся с морей, Избушка
Под названием «пивная» Стоит без стекол в окнах, Без дверей.
Где трезвый тост За промысел успешный? Где трезвый дух Общественной пивной?
Я первый раз
Вошел сюда, безгрешный,
И покачал кудрявой Г оловой.
И вдруг матросы В сумраке кутежном,
Как тигры в клетке,
Чувствуя момент, Зашевелились Глухо и тревожно...
— Тебе чего не нравится? Студент!
Я сел за стол —
И грянули стаканы!
И в поздний час Над матушкой Двиной На четвереньках,
Словно тараканы,
Мы расползлись Тихонько из пивной...
Очнулся я,
Как после преступленья,
С такой тревогой,
Будто бы вчера Кидал в кого-то Кружки и поленья,
И мне в тюрьму Готовиться пора.
А день вставал!
И музыка зарядки Уже неслась из каждого окна! И, утверждая Трезвые порядки,
Упрямо волны Двигала Двина.
Родная рында Звала на работу!
И, освежая Головы опять,
Летел приказ По траловому флоту: — Необходимо Пьянство пресекать!
В КОЧЕГАРКЕ
Вьется в топке пламень белый, Белый-белый, будто снег,
И стоит тяжелотелый Возле топки человек.
Вместо «Здравствуйте»:
— В сторонку! —
Крикнул: — Новенький, кажись? —
И добавил, как ребенку:
— Тут огонь, не обожгись! —
В топке шлак ломал с размаху Ломом, красным от жары.
Проступали сквозь рубаху Потных мускулов бугры.
Бросил лом, платком утерся.
На меня глаза скосил:
— А тельняшка, что, для форсу? — Иронически спросил.
Я смеюсь: — По мне, для носки Лучше вещи нету, факт!
— Флотский, значит? — Значит, флотский.
— Что ж, неплохо, коли так!
Кочегаром, думать надо,
Ладным будешь, — произнес
И лопату, как награду,
Мне вручил: — Бери, матрос! — ...Пахло угольным угаром, Лезла пыль в глаза и рот,
А у ног горячим паром Шлак парил, как пароход.
Как хотелось, чтоб подуло Ветром палубным сюда...
Но не дуло. Я подумал:
«И не надо! Ерунда!»
И с таким работал жаром, Будто отдан был приказ Стать хорошим кочегаром Мне, ушедшему в запас!
Мое море
Эх ты, море мое штормовое!
Как увижу я волны вокруг,
В сердце что-то проснется такое, Что словами не выразишь вдруг. Больно мне, если слышится рядом Слабый плач
перепуганных птиц. Но люблю я горящие
взгляды,
Озаренность взволнованных лиц. Я труду научился на флоте,
И теперь на любом берегу Без большого размаха
в работе Я, наверное, жить не смогу...
Нет, не верю я выдумкам ложным, Будто скучно на Севере жить.
Я в другом убежден:
Невозможно
Героический край не любить!
Возвращение из рейса
Ах, как светло роятся огоньки!
Как мы к земле спешили издалече! Береговые славные деньки!
Береговые радостные встречи!
Душа матроса в городе родном Сперва блуждает, будто бы в тумане:
Куда пойти в бушлате выходном,
Со всей тоской, с получкою в кармане?
Он не спешит ответить на вопрос,
И посреди душевной этой смуты Переживает, может быть, матрос В суровой жизни лучшие минуты.
И все же лица были бы угрюмы И моряки смотрели тяжело,
Когда б от рыбы не ломились трюмы, Когда б сказать пришлось: «Не повезло».
Хороший улов
У тралмейстера крепкая глотка — Он шумит, вдохновляя аврал!
Вот опять загремела лебедка, Выбирая загруженный трал.
Сколько всякой на палубе рыбы! Трепет камбал — глубинниц морей, И зубаток пятнистые глыбы В красной груде больших окуней!
Здесь рождаются добрые вести, Что обрадуют мурманский стан!
А на мостике в мокрой зюйдвестке С чашкой кофе стоит капитан.
Капитан, как вожатая птица,
В нашей стае серьезен один:
Где-то рядом в тумане таится Знаменитый скалистый Кильдин...
Другу
Скоро ты воскликнешь: «Все готово!» Я тебя до трапа провожу.
В качестве напутственного слова «До свиданья скорого...» — скажу. ...Раскрывая с другом поллитровки И улыбки девушкам даря,
Встретишь ты в домашней обстановке Юбилейный праздник Октября.
С виду ты такой молодцеватый И всегда задумчивый такой.
Самые красивые девчата Будут очарованы тобой.
Столько будет ярких впечатлений! Против них не в силах устоять,
Много стихотворных сочинений Ты запишешь в новую тетрадь...
Ты сейчас с особым прилежаньем Отутюжь суконку и штаны.
Все твои законные желанья В отпуске исполниться должны.
А когда воскликнешь: «Все готово»,
Я тебя до трапа провожу,
В качестве напутственного слова «До свиданья скорого!» — скажу.
И, тебе завидуя немножко, Вечерами долгими опять Буду чистить флотскую картошку И тебя с любовью вспоминать.
* * *
Да будет тот счастливый вечер, Когда за праздничным столом Ты будешь водкой обеспечен С большим семейным пирогом.
И вновь, забытым чувствам внемля, Сквозь поздравлений громкий шквал Ты вспомни пасмурную землю, Сплошь состоящую из скал.
Как волны грохали за бортом,
И, над ведром разинув пасть, Бранился ты на воздух спертый,
На сногсшибательную трясь.
Все-все припомни для начала И, над столом поднявшись в рост, Провозгласи, в руке с бокалом,
За тех, кто в море, — первый тост!
Отпускное
Над вокзалом — ранних звезд мерцанье. В сердце — чувств невысказанных рой. До свиданья, Север!
До свиданья,
Край снегов и славы боевой!
До свиданья, шторма вой и скрежет И ночные вахты моряков Возле каменистых побережий С путеводным светом маяков...
Еду, еду в отпуск в Подмосковье!
И в родном селении опять Скоро, переполненный любовью, Обниму взволнованную мать.
В каждом доме, с радостью встречая, Вновь соседи будут за столом Угощать меня домашним чаем И большим семейным пирогом.
И с законной гордостью во взоре, Вспомнив схватки с морем штормовым, О друзьях, оставшихся в дозоре, Расскажу я близким и родным,
Что в краю, не знающем печали,
Где плывут поля во все концы,
Нам охрану счастья доверяли Наши сестры,
матери,
отцы.
Возвращение
Сквозь буйство бурь
пройдя без тени страха,
О, сколько раз
я милым называл Суровый берег, выплывший из мрака Уступами
дремотных,
хмурых скал!
Здесь
жизни дух
вдыхая даже в камни, Бурлит с утра рабочая страда.
А день пройдет —
сияет огоньками Уют людей, уставших от труда.
Где движет шторм
разбойных волн отряды,
Любовь к земле
горит у нас в крови.
Жизнь моряка, как пушка без заряда,
Без этой
вдохновляющей любви. Вернувшись с моря,
чувство горькой грусти
Мы испытали б все
до остроты,
Когда б в нелегком
воинском искусстве
Не взяли
с боем
новой высоты!
Море
Я у моря ходил. Как нежен Был сапфировый цвет волны. Море жизнь вдыхало и свежесть Даже в мертвые валуны,
Прямо в сердце врывалось силой Красоты, бурлившей вокруг.
Но великой братской могилой Мне представилось море вдруг. Под водою бездонно-синей В годы грозные, без следа, Сколько храбрых сынов России Похоронено навсегда!..
Говорят, что моряк не плачет, Все же слез я сдержать не смог. Словно брызги крови горячей Расплескала заря у ног.
Стало сердце болью самою.
Но росло торжество ума:
Свет над морем борется с тьмою, И пред ним отступает тьма!
Ночь Вал разбежится,
до рева зол. Всклокоченный, бесноватый,
И прогремит,
налетев на мол,
Гулко, как взрыв гранаты...
Воздух соленый
будто бы пьем,
Жадно вдыхаем ртом мы.
Ждем, когда в рупор
крикнет старпом: — Боцман, отдать швартовы! —
Если водой
полубак залит,
Если волна — под ноги,
Значит, тихий причал
позади,
А впереди —
тревоги.
Сразу заставит
забыть про сон Море ночным разбоем.
Трудно представить
больший простор
Чувствам,
мечтам,
работе!
И не представить,
чтобы в пути,
В гуще походного гула Кто-то сказал,
глаза опустив:
— Больше
так