Душа стремилась
Туда, туда…
И мне явилась
Красы беда…
"Ко где же встанет,
Подумал я,
Страна моя!
И местью грянет
Тиранам в страх?
Они гуляют
На сих полях
И забывают
О небесах:
Где меч для кары?
Он славен был,
Кто ж притупил
Его удары?"
Так говорил
Язык сердечной;
И вам конечно
Мечта — ясна:
Сии тираны
Моголов ханы,
И старина!
Но все молчало…
Конец мечтам,
Однакож вам
Их будет мало
И вот начало
Другим стихам:
Ужасен глас военной непогоды
Питомцу нег и деве молодой;
Но мил тому, кто любит край родной,
И доблести возвышенной свободы,
И красоту награды роковой:
Как острый меч, героя взгляд сверкает
Восторгами живыми грудь кипит,
Когда война знамена развивает
И грозное орудие гремит,
Уже взошла денница золотая
Над берегом широкого Дуная.
Яснеет лес, проснулся соловей
И песнь его то звучно раздается
По зеркалу серебряных зыбей;
То тихая и сладостная, льется
В дубравной мгле, как шепчущий ручей,
Но скоро ты умолкнешь, сладкогласный!
Тебе не петь и завтрашнего дня!
Здесь будет бой и долгий и ужасный
При заревах военного огня;
Ты улетишь, как зашумев листами,
Пойдет пожар трескучий по ветвям,
И черный дым огромными столбами
Поднимется к высоким небесам!
Так я в поэме начинаю
Вторую песню, где должна
Случиться страшная война,
Где многих, многих убиваю.
И признаюсь, хотелось мне
Вам сообщить и продолженье;
Но в петербургской стороне
Меня пугает осужденье!
И так пускай в уединенье
Лежат стихи мои; они
Имеют даже и терпенье:
Для них счастливейшие дни
Придут едва ли прежде мая.
Дай бог чтоб и тогда пришли!
И ждет надежда золотая
Чего-то белого вдали.
МОЙ АПОКАЛИПСИС
1
Когда любви незнаменитой,
Мятежной, беглой и живой,
Я посвящал души открытой
И беспокойство и покой;
Когда надеждою виновной;
В часы общественного сна,
Невольно мучилась она
И в мир поэзии любовной,
Уединенна и нежна,
Летала с музой многословной,
Когда рогатая луна,
Богиня женских упований,
И ночи мрак, и вздор желаний —
Мою нестройную мечту,
Как сон волшебный, чаровали
И пустяками занимали
Младого сердца пустоту:
Чужим исполненный предметом,
Я обещался вам тогда
Все объяснить;- но вот беда:
Я право не гожуся летом
Для вдохновенного труда.
Теперь свободнее мой гений:
Он рад, попрежнему, для вас
Забыть оковы сонной лени,
Увидеть радостный Парнас,
Непринужденными стихами
Вниманье ваше утомлять
И откровенно — перед вами —
Великий пост воспоминать.
2
Пора любовной лихорадки,
Невозвратимая пора!
Еще я помню, как вчера,
Моей Камены беспорядки,
Мои немые вечера,
И цвет прославленной перчатки,
И почерк нежного пера!
3
Ты прав, ты прав, о сын Давида!
Все суета, все суета!
Как безрассудна, как пуста
Нам присужденная Киприда!
С каким доверчивым огнем
Краев жеманной и надменной
Мы чувство сильное даем
Души впервые пробужденной!
Как часто юноша-певец
Для ней восторгами играет
И мирты слабости вплетает
В свой олимпический венец!
Она манит поэта взгляды,
Внимает сладостным стихам;
Но где награда за награды
И фимиам за фимиам?
Чужда божественного дара,
Питая чувственным свой ум,
Она ласкает, как фигляра,
Творца могущественных дум.
4
Поэту радости и хмеля,
И мне судил всесильный рок
Узнать практического Леля
Нравоучительный урок.
Я испытал любви желанье,
Ее я пел, ее я ждал:
Безумно было ожиданье,
Заманчив был мой идеал!
Моей тоски, моих приветов
Не понял слепок божества —
И все пропали — без ответов
Мои влюбленные слова.
Но был во мне, и слава богу,
Избыток мужественных сил:
Я на парнасскую дорогу
Опять мой ум поворотил,
Я разгулялся понемногу —
И глупость страсти роковой
С души исчезла молодой!
Так с пробудившейся поляны
Слетают темные туманы,
Так, слыша выстрел, — кулики
На воздух мечутся с реки!
5
Но где ж она, и кто ж она,
Моя прошедшая царица?
Есть знаменитая страна,
Есть знаменитая столица;
На берегу веселых вод,
В дыму торжественных сражений,
России всемогущий гений
Ее воздвиг среди болот.
И ныне градом просвещенья
Она по северу слывет,
Торгует, блещет и растет,
Имеет даже наслажденья;
Но только эта сторона
Не пробуждает вдохновенья,
Для душ высоких — негодна —
И там-то место, где она,
Душа сего стихотворенья!
Примечания
Моей Камены беспорядки —
Здесь говорится о стихах,
Которых множество мой гений
В минуты сладких заблуждений
Писал на миленьких листах:
Мечты, элегии, — безделки,
Они и все — не хороши.
В них мысли — вздор, а чувства мелки
И нет ни вкуса, ни души.
Так поднебесная Венера