Когда на лице твоем холод и скука,
Когда ты живешь в раздраженье и споре,
Ты даже не знаешь, какая ты мука,
И даже не знаешь, какое ты горе.
Когда ж ты добрее, чем синь в поднебесье,
А в сердце и свет, и любовь, и участье,
Ты даже не знаешь, какая ты песня,
И даже не знаешь, какое ты счастье!
1984
Главная сила
Те, кто любовь придумают порой —
Живут непрочно, словно на вокзале.
А мы любви совсем не выбирали,
Любовь сама нас выбрала с тобой.
И все же, если честно говорить,
То общих черт у нас не так и много.
Ведь все они, как говорят, от бога!
И ты попробуй их соединить!
Ну как тут склеишь: вспыльчивость и твердость?
Застенчивость – с уверенной душой?
Покорность чьим-то мнениям и гордость?
Любовь к вещам – со скромной простотой?
Чтобы с субботой слился понедельник,
А летний зной – с январским холодком,
Наверно, нужен сказочный волшебник
Иль птица с огнедышащим пером!
Но все твердят: «Волшебники на свете
Бывают только в сказках иногда.
Ну, а в реальной жизни – никогда!
Ведь мы давным-давно уже не дети!»
А мы с тобой об эти разговоры,
Ей-богу, даже и не спотыкаемся.
Мы слушаем и тихо улыбаемся,
И не вступаем ни в какие споры.
Что ж, мы и впрямь давно уже не дети,
У всех свои дела, и быт, и труд,
И все же есть волшебник на планете,
Он с нами рядом два тысячелетья.
Любовь! – Вот так волшебника зовут!
А если так, то чудо получается:
И там, где песней вспыхнула весна,
Все то, что было порознь, сочетается,
Различное – легко соединяется,
Несовместимость – попросту смешна!
Что нам с тобою разница в духовности
И споры: «Почему и для чего?»
Различия во вкусах или возрасте,
Все чепуха, и больше ничего!
Да, пусть любой маршрут предназначается,
И чувство в каждом разное кипит.
Но вот пришел волшебник, и сплавляются
Два сердца вдруг в единый монолит!
И пусть любые трудности встречаются
И бьют порой бураны вновь и вновь,
Буквально все проблемы разрешаются,
Когда в сердцах есть главное: ЛЮБОВЬ!
24 декабря 1999 г. Москва
Цветочный роман
Как-то раз на веселом апрельском рассвете,
Пряча в сердце стесненье и светлый пыл,
Он принес ей подснежников нежный букетик
И за это признательность заслужил.
А потом под стозвонное птичье пенье,
Вскинув в мае, как стяг, голубой рассвет,
Он принес ей громадный букет сирени,
И она улыбнулась ему в ответ.
А в июне, сквозь грохот веселых гроз,
То смущенно, то радостно-окрыленно
Он вручил ей букет из пунцовых роз,
И она улыбнулась почти влюбленно.
А в июльскую пору цветов и злаков,
Когда душу пьянил соловьиный бред,
Он принес ей букет из гвоздик и маков,
И она покраснела как маков цвет…
Август – жатва эмоций для всех влюбленных,
Все, что есть – получай! Не робей, не жди!
И, увидев горячий костер пионов,
Она, всхлипнув, прижала букет к груди!
В сентябре уже сыплются листья с кленов,
Только чувства все радостней, как на грех!
И, под праздник симфонии астр влюбленных,
Она тихо сказала: «Ты лучше всех!»
Вот и осень. И негде уже согреться…
Голый сад отвечает холодным эхом…
И тогда он вручил ей навеки сердце!
И она засмеялась счастливым смехом…
И сказала взволнованно и сердечно:
«Знай, я буду тебя до конца любить!
И у нас будет счастье с тобою вечно!
Но цветы все равно продолжай дарить…»
6 декабря 1999 г. Москва
Девушка и лесовик
(Сказка-шутка)
На старой осине в глуши лесной
Жил леший, глазастый и волосатый.
Для лешего был он еще молодой —
Лет триста, не больше. Совсем незлой,
Задумчивый, тихий и неженатый.
Однажды у Черных болот, в лощине,
Увидел он девушку над ручьем —
Красивую, с полной грибной корзиной
И в ярком платьице городском.
Видать, заблудилась. Стоит и плачет.
И леший вдруг словно затосковал…
Ну как ее выручить? Вот задача!
Он спрыгнул с сучка и, уже не прячась,
Склонился пред девушкой и сказал:
– Не плачь! Ты меня красотой смутила.
Ты – радость! И я тебе помогу! —
Девушка вздрогнула, отскочила,
Но вслушалась в речи и вдруг решила:
«Ладно. Успею еще! Убегу!»
А тот протянул ей в косматых лапах
Букет из фиалок и хризантем.
И так был прекрасен их свежий запах,
Что страх у девчонки пропал совсем…
Свиданья у девушки в жизни были.
Но если по-честному говорить,
То, в общем, ей редко цветы дарили
И радостей мало преподносили,
Больше надеялись получить.
А леший промолвил: – Таких обаятельных
Глаз я нигде еще не встречал! —
И дальше, смутив уже окончательно,
Тихо ей руку поцеловал.
Из мха и соломки он сплел ей шляпу.
Был ласков, приветливо улыбался.
И хоть и не руки имел, а лапы,
Но даже «облапить» и не пытался.
Донес ей грибы, через лес провожая,
В трудных местах впереди идя,
Каждую веточку отгибая,
Каждую ямочку обходя.
Прощаясь у вырубки обгоревшей,
Он грустно потупился, пряча вздох.
А та вдруг подумала: «Леший, леший,
А вроде, пожалуй, не так и плох!»
И, пряча смущенье в букет, красавица
Вдруг тихо промолвила на ходу:
– Мне лес этот, знаете, очень нравится,
Наверно, я завтра опять приду!
Мужчины, встревожьтесь! Ну кто ж не знает,
Что женщина, с нежной своей душой,
Сто тысяч грехов нам простит порой,
Простит, может, даже ночной разбой!
Но вот невнимания не прощает…
Вернемся же к рыцарству в добрый час
И к ласке, которую мы забыли,
Чтоб милые наши порой от нас
Не начали бегать к нечистой силе!
1973
Трусиха
Шар луны под звездным абажуром
Озарял уснувший городок.
Шли, смеясь, по набережной хмурой
Парень со спортивною фигурой
И девчонка – хрупкий стебелек.
Видно, распалясь от разговора,
Парень между прочим рассказал,
Как однажды в бурю ради спора
Он морской залив переплывал.
Как боролся с дьявольским теченьем,
Как швыряла молнии гроза.
И она смотрела с восхищеньем
В смелые горячие глаза…
А потом, вздохнув, сказала тихо:
– Я бы там от страха умерла.
Знаешь, я ужасная трусиха,
Ни за что б в грозу не поплыла!
Парень улыбнулся снисходительно,
Притянул девчонку не спеша
И сказал: – Ты просто восхитительна,
Ах ты, воробьиная душа!
Подбородок пальцем ей приподнял
И поцеловал. Качался мост,
Ветер пел… И для нее сегодня
Мир был сплошь из музыки и звезд!
Так в ночи по набережной хмурой
Шли вдвоем сквозь спящий городок
Парень со спортивною фигурой
И девчонка – хрупкий стебелек.
А когда, пройдя полоску света,
В тень акаций дремлющих вошли,
Два плечистых темных силуэта
Выросли вдруг как из-под земли.
Первый хрипло буркнул: – Стоп, цыпленки!
Путь закрыт, и никаких гвоздей!
Кольца, серьги, часики, деньжонки —
Все, что есть, на бочку, и живей!
А второй, пуская дым в усы,
Наблюдал, как, от волненья бурый,
Парень со спортивною фигурой
Стал, спеша, отстегивать часы.
И, довольный, видимо, успехом,
Рыжеусый хмыкнул: – Эй, коза!
Что надулась?! – и берет со смехом
Натянул девчонке на глаза.
Дальше было все, как взрыв гранаты:
Девушка беретик сорвала
И словами: – Мразь! Фашист проклятый! —
Как огнем, детину обожгла.
– Наглостью пугаешь? Врешь, подонок!
Ты же враг! Ты жизнь людскую пьешь! —
Голос рвется, яростен и звонок:
– Нож в кармане? Мне плевать на нож!
За убийство «стенка» ожидает.
Ну а коль от раны упаду,
То запомни: выживу, узнаю!
Где б ты ни был – все равно найду!
И глаза в глаза взглянула твердо.
Тот смешался: – Ладно… Тише, гром… —
А второй промямлил: – Ну их к черту! —
И фигуры скрылись за углом.
Лунный диск, на млечную дорогу
Выбравшись, шагал наискосок
И смотрел задумчиво и строго
Сверху вниз на спящий городок.
Где без слов по набережной хмурой
Шли, чуть слышно гравием шурша,
Парень со спортивною фигурой
И девчонка – «слабая натура»,
«Трус» и «воробьиная душа».
1963
Кто знает: где концы и где начала?
И по каким путям еще пройду?
Вот пожил в мире, кажется, немало,
Но до сих пор еще чего-то жду…
8 января 2000 года Красновидово
Родине
(Лирический монолог)
Как жаль мне, что гордые наши слова
«Держава», «Родина» и «Отчизна»
Порою затерты, звенят едва
В простом словаре повседневной жизни.
Я этой болтливостью не грешил.
Шагая по жизни путем солдата,
Я просто с рожденья тебя любил
Застенчиво, тихо и очень свято.
Какой ты была для меня всегда?
Наверное, в разное время разной.
Да, именно разною, как когда,
Но вечно моей и всегда прекрасной!
В каких-нибудь пять босоногих лет
Мир – это улочка, мяч футбольный,
Сабля, да синий змей треугольный,
Да голубь, вспарывающий рассвет.
И если б тогда у меня примерно
Спросили: какой представляю я
Родину? Я бы сказал, наверно: