опубликовано уже после смерти поэта.
Пироскаф (гр.) – пароход.
С детства влекла меня сердца тревога В область свободную влажного бога… – В письме к матери А.Ф. Боратынской, юный Баратынский в середине 1810-х годов писал: «В самом деле, я чувствую, что мне всегда нужно что-либо опасное, чтобы меня занимало, – иначе я скучаю. Представьте себе, милая маменька, грозную бурю и меня, стоящего на палубе, как бы повелевающего разъяренному морю, доску между мною и смертью, морских чудовищ, дивящихся чудесному орудию, – произведению человеческого гения, повелевающего стихиями».
Ливурна – Ливорно, порт в Италии.Дядьке итальянцу. – Последнее стихотворение Баратынского (29 июня 1844 г. он скончался). Посвящено памяти покойного воспитателя и домашнего учителя Баратынского в детские годы (с 1805 г.) Жьячинто (Джачинто) Боргезе.
Беглец Италии, Жьячинто… – Джачинто Боргезе эмигрировал из Неаполя после падения республики (1799). Об этих событиях Н.М. Карамзин писал: «Мы не сказали бы ни слова о бедственном Неаполе, если бы он, напоминая ужасы, в то же время не напоминал о славной дисциплине шести тысяч русских, которые спасли его от дальнейших исступлений итальянской злобы».
И в край, суровый край, снегами покровенный, Приставший с выбором загадочных картин… – Из Неаполя Боргезе тайно вывез в Россию несколько картин, которые пытался продать русским богачам, но картины не имели спроса.
Почтенный… генерал… – Абрам Андреевич Боратынский, отец поэта.
Москва нас приняла… – В 1808 г. Боратынские переселились из Мары в Москву.
Всех макаронщиков тогда узнал я в ней… – т. е. познакомился со всей итальянской колонией в Москве.
…оставив там могилу дорогую, Опять увидели мы вотчину степную… – Имеется в виду могила отца: А.А. Боратынский внезапно скончался в Москве 24 марта 1810 г., после чего осиротевшая семья возвратилась в Мару.
…суворовских солдатов, Входящих вопреки тех пламенных часов… – Русские войска под командованием А.В. Суворова вошли в Италию в 1799 г., несмотря на сопротивление французских пушек замка в. Эльма; в мирное время залп этих орудий возвещал о наступлении полудня.
Тебе предстали и он… – Наполеон Бонапарт после битвы при Маренго (14 июня 1800 г.) снова занял Италию.
Минутный царь царей, но дивный кондотьери… – Наполеон Бонапарт стал французским императором в мае 1804 г., а в декабре того же года торжественно коронован Папой Пием VII в Париже. 18 марта 1805 г. Наполеон принял титул короля Италии и через три месяца на его голову возложили железную корону лангобардских королей; так он уподобился Карлу Великому, императору Священной Римской империи. Однако после Аустерлицкого сражения, согласно Пресбургскому миру, подписанному 26 декабря 1805 г., Священная Римская империя формально перестала существовать. Через несколько лет, в 1814 г., военная система Наполеона рухнула, и Италия обрела независимость от Франции. В словах «дивный кондотьери» содержится противоречивая оценка Наполеона: в одной стороны, он выступает как гениальный полководец, а с другой – как удачливый авантюрист (кондотьери – предводитель-авантюрист наемных военных отрядов Италии эпохи Возрождения).
…ты не забыл серебряные ложки… – Население Италии по приказу Наполеона сдавало свое серебро французам.
Едва ты узнику печальному британца Простил военную систему корсиканца. – Баратынский говорит, что Джачинто Боргезе так и не «простил» даже поверженному Наполеону-узнику, сосланному на остров Св. Елены, где его охраняли англичане, завоеваний Наполеона – полководца и императора, выходца с острова Корсика.
В альпийских молниях, приемлемый опалой… – После победоносных сражений возвратившийся в Россию Суворов был враждебно встречен Павлом I и подвергся опале.
И Цицеронов дом… – Имеется в виду вилла знаменитого римского оратора, государственного деятеля и писателя Марка Туллия Цицерона (106—43 гг. до н. э.), которая находилась в Формии, на полпути из Рима в Неаполь; там Цицерон был убит.
…злачную пещеру… Где спит великий прах властителя стихов… – Речь идет о пещере близ Неаполя, где был похоронен римский поэт, автор поэмы «Энеида», Публий Вергилий Марон (70–19 гг. до н. э.); согласно преданию, грот с его могилой существует и до сих пор.
Где в мраки Тенара открыл он путь Энею… – В поэме Вергилия «Энеида» (VI песнь) троянский царевич Эней спускается в царство мертвых и в садах Элизия встречает отца (мыс Тенар – одно из мест, откуда пролегал, по мифическим представлениям, путь в преисподнюю; там находилась пещера с пропастью, бывшая, как считалось, входом в подземное царство).
Марий – римский полководец и консул Гай Марий (155—86 гг. до н. э.).
Силла – римский полководец, диктатор Луций Корнелий Сулла (138—78 до н. э.). Марий – сторонник народной власти – и Сулла – защитник аристократии – были непримиримыми врагами.
Мелезы – мелиссы, многолетние травянистые растения с белыми или желтоватыми цветами и лимонным запахом, дающие эфирное масло.…даже эти лозы, Чей безымянный лист так преданно обник Давно из божества разжалованный лик… – Речь идет о том, что некогда, в мифологические времена, бога вина и виноделия Бахуса (см. Словарь: Вакха) украшали виноградные лозы и вечнозеленый плющ, но теперь, в наши времена, Бахус уже не является божеством.
…сумрачный поэт, Дитя Британии… – Имеется в виду Байрон, с 1817 по 1823 г. живший в Италии.
Поэмы
С. 174. Пиры. – Поэма неоднократно переделывалась и во втором издании встретила цензурные препятствия. Печатая поэму вместе с «Эдой», Баратынский предпослал ей эпиграф («Воображение раскрасило тусклые окна тюрьмы Серванта. Стерн»), напоминающий о печальной участи автора – «финляндского изгнанника». Резкость эпиграфа смягчало предисловие: «Сия небольшая поэма писана в Финляндии. Это своенравная шутка, которая, подобно музыкальным фантазиям, не подлежит строгому критическому разбору. Сочинитель писал ее в веселом расположении духа: мы надеемся, что не будут судить его сердито». Тем не менее цензура потребовала изменений. Поэту пришлось переделать стихи 118–119. Вместо:
Она свободою кипит,
Как пылкий ум, не терпит плена…
было напечатано:
Она отрадою кипит,
Как дикий конь, не терпит плена…
«Что говорить мне о новых надеждах, – сетовал В.А. Жуковский в письме П.А. Вяземскому, – когда цензура глупее старого, когда Баратынскому не позволяют сравнивать шампанское с пылким умом, не терпящим плена?» В издании 1835 г. искаженные цензурой стихи переправлены:
Как страсть, как мысль, она кипит;
В игре своей не терпит плена.
Критика поэму хвалила. А.А. Бестужев в обзоре «Взгляд на старую и новую словесность в России» писал: «“Пиры” Баратынского игривы и забавны». За Баратынским с легкой руки А.С. Пушкина утвердилась слава «певца Пиров». В «Пирах» «легкая», эпикурейская тема сливалась с иронической и элегической, и эта особенность в какой-то мере уже предвещала зрелого Баратынского, что уловил В.Г. Белинский: «“Пиры” собственно не поэма, а так – шутка в начале и элегия в конце. Поэт, как будто только принявший воспевать пиры, заметил, что уже прошла пора и для пиров и для воспевания пиров… У времени есть своя логика, против которой никому не устоять… В “Пирах” г. Баратынского много прекрасных стихов».
Соломон – царь объединенного царства Израиля и Иудеи (ок. 965–928 гг. до н. э.), по преданию, мудрец.
С. 176. В углу безвестном Петрограда… – Речь идет о дружеских пирушках молодых поэтов, собиравшихся в 1818–1820 гг. у П.Л. Яковлева и др.
С. 178. Слепой владычицей сует… – т. е. Фортуной (см. Словарь).
С. 180. Эда. – При жизни поэта поэма печаталась и в отрывках, и целиком, но всегда без эпилога, не пропускавшегося цензурой. Впервые полностью, но без эпилога, вместе с поэмой «Пиры». Здесь «Эде» предпослан эпиграф: «On broutte la ou l’jy est attache Proverbe» («Где привязан, там и пасется. Поговорка») и предисловие: «Сочинитель предполагает действие небольшой своей повести в 1807 г., перед самым открытием нашей последней войны в Финляндии.
Страна сия имеет некоторые права на внимание наших соотечественников любопытною природою, совершенно отличною от русской. Обильная историческими воспоминаниями, страна сия была воспета Батюшковым, и камни ее звучали под конем Давыдова, певца-наездника, именем которого справедливо гордятся поэты и воины.
Жители отличаются простотою нравов, соединенною с некоторым просвещением, подобным просвещению шерманских провинций. Каждый поселянин читает Библию и выписывает календарик, нарочно издаваемый в Або для земледельцев.
Сочинитель чувствует недостатки своего стихотворного опыта. Может быть, повесть его была бы занимательнее, ежели б действие ее было в России, ежели б ход ее не был столько обыкновенен, одним словом, ежели б она в себе заключала более поэзии и менее мелочных подробностей. Но долгие годы, проведенные сочинителем в Финляндии, и природа финляндская и нравы ее жителей глубоко запечатлелись в его воображении. Что ж касается до остального, то сочинитель мог ошибиться, но ему казалося, что в поэзии две противоположные дороги приводят почти к той же цели: очень необыкновенное и совершенно простое, равно поражая ум и равно занимая воображение. Он не принял лирического тона в своей повести, не осмеливаясь вступить в состязание с певцом “Кавказского пленника” и “Бахчисарайского фонтана”. Поэмы Пушкина не кажутся ему безделками. Несколько лет занимаясь поэзиею, он заметил, что подобные безделки принадлежал великому дарованию, и следовать за Пушкиным ему показалось труднее и отважнее, нежели идти новою собственною дорогою».
Критика встретила поэму не столь единодушно восторженно, как поэму «Пиры». А.А. Бестужев, не принявший обыкновенного героя, разочарованно писал Пушкину, что «перестал веровать» в талант Баратынского и что «его Эда есть отпечаток ничтожности и по предмету и по исполнению». В этом отношении с ним согласился Ф.В. Булгарин, также признавший «предмет не пиитическим», а рассказ прозаическим и вялым: «Нет ни одной сцены занимательной, ни одного положения поразительного. Скудость предмета имела действие и на образ изложения: стихи, язык в этой поэму не отличные». Кроме того, Булгарин не увидел в поэме морального назидания. Отзыв В.Г. Белинского был двойственен: он отметил «безотносительную неважность» поэмы «в сфере искусства» и одновременно счел ее «написанной прекрасными стихами, исполненной души и чувства». По-иному оценили поэму Н.А. Полевой, И.В. Киреевский, П.А. Плетнев. Н.А. Полевой назвал поэму «мастерским произведением опытного поэта». Для него «Эда» стала «новым блестящим доказательством таланта Баратынского». Он утверждал, что и «обыкновенный предмет» вполне достоин поэзии. А.С. Пушкин был недоволен ни критикой поэмы, ни защитой ее Н.А. Полевым. Он сразу и в самых лестных выражениях приветствовал поэму. На критику Булгарина он ответил стихотворным обращением к Баратынскому: