Роберт ГрейвзСобрание сочинений в 5-ти томахТом 4
Стихотворения Роберта Грейвза
Из интервью «Литературной газете» известного английского писателя Грэма Грина: «Назовите, пожалуйста, несколько имен самых значительных, на ваш взгляд, западноевропейских писателей нашего века». «Вообще-то я не люблю превосходных степеней в оценках, подозрительно отношусь к обобщениям, к прилагательным, к наречиям… И тем не менее из своих соотечественников хотелось бы назвать имя поэта Роберта Грейвза».
Литературная деятельность Грейвза (1895–1985) — это целая эпоха, его первый поэтический сборник увидел свет в 1916 году, а работал мастер до последних дней. Поэта, прозаика, фольклориста, переводчика античных авторов, критика, человека необычайно широкого круга литературных интересов и огромной гуманитарной культуры, Грейвза уже при жизни почитали в Англии как классика. Заслуги Грейвза перед англоязычной и мировой литературой очевидны и многообразны. Но особенно важен его вклад как лирического поэта. Настоящий чародей слова, Грейвз постоянно изучал, исследовал поведение двух, мужчины и женщины, первоисточников, как он считал, самых будничных явлений жизни и носителей возвышенных духовных наслаждений. По Грейвзу, путь мужчины и женщины, идущих рука об руку и порознь, не усыпан розами. Это путь ошибок и побед, горьких минут и счастливых мгновений. Это — восхождение и постоянная борьба за то, чтобы быть понятым. Поэт, как никто другой, обязан изучать природу отношений двух людей. И это Грейвз делал на протяжении всего своего творческого пути. Лучшие образцы его зачаровывающей лирики находишь в многочисленных сборниках стихотворений, выходивших на протяжении десятилетий. («Избранное» 1926, 1938, 1947, 1959, 1965, 1975 гг.) Это настоящий марафон, требующий удивительной преданности делу и веры — не просто выносливости.
СТИХОТВОРЕНИЯ
В ПУСТЫНЕ(Перевод Ю. Комова)
Он сам, своею охотой,
Терзаемый жаждой и голодом,
Бредет пустыни дорогами;
И шепчет слова прощения
Пустынникам и отшельникам,
Внимательно слушать готовым.
И выпи он крики ловит
С разрушенных стен дворцовых,
Она отвечает дружески,
А он в разговор вовлекает
Еще пеликаниху,
Отшельницу набожную.
На проповедь василиски
К нему стекаются быстро
В панцирях живописных
И страшных, словно их жала,
С дракона глазами-искрами;
На кожаных крыльях летучие мыши
И старые вещи, слепые и выброшенные,
Ничтожные, приползают.
За ним они следуют всюду,
Один из бродяг, простодушный,
Все ребра как будто снаружи
Сквозь рваную шкуру,
И шаг еле слышен, глотка огнедышит,
Невинности сотворение — козел отпущения:
Все сорок дней и ночей
Шагал за богом как тень.
И верная гвардия вслед за ним.
А слезы — это возлюбленной гимн.
ГОРНАЯ СТРАНА(Перевод Ю. Комова)
Страна моего выбора — это дикая местность
С крутою и мрачной горою, землею опустошенно-обширной.
Редко получишь в этих владеньях голоса весть ты,
Разве услышишь журчанье воды, пробегающей мимо
По скалам, по вереску, всюду растущему дико.
И птицы-певуньи молчат, и мышь не бежит по степи
Из страха пред хищником, рисующим в небе круги.
Он в выси парит, навис, тени от скал на крыльях,
Обширный приход свой обшаривает внимательным глазом,
Хватает пичужек дрожащих, не спрятаться им — невинным,
На части их рвет и бросает с неба на землю;
И чужды сердцу всегда нежность и жалость
Там, где жизнь это лишь простая вода и скалы,
Рискованное приключение, полное страха провала.
Время не путешествует по этой земле затерянной,
Ягоды на болоте, вереск растут без срока,
И выступают скалы, потоки поют и пенятся
На каждой руке беззаботно в любое время года;
То серое, то голубое, небо над головою бродит;
Зима вдруг откроется режущим снегом,
Если июнь не одолжит себе доспехи на смену.
И все же моя то страна, лучшая и восставшая
Первая в этом мире из Потопа и Хаоса,
Не для покоя и лени долины свои воспитавшая,
Босая на землю ступающая, без крови ее покоряющая.
Вечная это страна, и горы ее поднимаются
Замками полубогов, по шару земному идущих
И горожанам, жирным, внизу, ужас несущих.
ИЗГОИ(Перевод Ю. Комова)
Совы громко ржут в ночи,
Мышь летит зигзагом,
Схоронилася в тени
Разбойничья засада.
Старые привыкли боги
К тишине в лесу
И крадутся, чтоб устроить
Ночью западню.
Вверх взгляни, и глаз утонет
В море темноты;
Меж деревьями находишь
Неба лишь следы.
Вверх взгляни — и заблудился
В той ты западне,
Где паук их притаился,
Ждет, как человек.
И хотя пропала вера
И лежит в пыли,
Эти боги страсти, гнева
Жизни так верны —
Боги умерли почти уж,
Но долги те ждут:
Кровь, вино, огонь, соль, юность,
Музе барабаны бьют.
Лесу отданные, лунам,
Привидения они,
И пред ними страшным утром
Ниц падут все короли:
С неба ясного, как буря,
Деве, воину, жрецу
Поклоняясь и беснуясь,
На восток они пройдут —
Боги гордые, что были
Пугалом, вампиром, сном,
Прошлогодним снегом синим
Или умершим грибом.
КИТ ЛОГАН И ЛЕДИ ЭЛЕН(Перевод Л. Володарской)
Кит Логан в замок привела
Дитя недолгой страсти,
Элен же сына родила,
Не зная сей напасти.
Кит помнит радость огневую,
А леди — гнев и стыд,
Когда легла в постель чужую
На волю злых обид.
— Куда ты мужа, Кит, девала?
(Конца насмешкам нет!)
Молчала Кит, Элен молчала,
Забыв про белый свет.
Души б не пожалели обе
На месте быть другой,
Из грязи Кит глядит во злобе
На бархат дорогой.
Но что Элен ее обноски,
Позор и нищета!
Отдать готова кольца, брошки,
Травою быть сыта.
Стоят — и зависти нет боле,
Обеим свет не мил.
Виновен сквайр в их горькой доле,
Он сердце им разбил.
БЕЗНАДЕЖНАЯ ЛЮБОВЬ(Перевод Л. Володарской)
Надежды нет совсем, когда снимает шляпу
Влюбленный птицелов пред дочкой сквайра-папы,
Но лучше б птиц своих он отпустил на волю,
Чтоб звонко пелось им над милой головою.
ЦВЕТЫ ТРОЛЛЯ(Перевод Ю. Комова)
Простой букет цветов! И стоит ли он слова?
(Все так же надоедлива зима, и редко где увидишь почку).
Ее любил больной он, заросла к решению дорога.
«А где-то, — говорит она, — под ветром расцветает роща!»
И кажется, что дама моя плачет, а тролль клянется
Небесами, что ненавидит слезы: печаль ее он вылечит опять.
Когда один цветок просила, он восемьдесят ей принес бы,
Охапку, китайскую императрицу достойную лишь изумлять.
Розу бледную, волшебно белую, и золотую Лилию, тумана вестницу,
Заколдовал он, в сосуд их положил прозрачный
С Резедою вместе, блеклой и невзрачной,
И получил, как мимолетные мечты, неясное соцветье.
А она?
Вся трепетна.
Слезам покорна,
Безумна,
Все же —
Кто знает? — все же, взволнована подарком скромным.
ПОГИБШАЯ ЛЮБОВЬ(Перевод Ю. Комова)
Глаза его так горе оживило,
Что каждый миг травы, листа ли мимо
Него уж пройдет; он может
Все видеть через каменную стену,
Иль наблюдать, как отлетает дух нетленный
От человека, что на смертном ложе.
В двух округах он все умеет слышать,
Поймать слова, что вы сказали прежде.
Мокрицы иль личинки нежный
Звук ему на ухо громко дышит,
И шум так легок, что перегоняет
Веру — и трав всех голоса вбирая,
Болтает червь, звонит, а моль седая,
Открывши пасть, одежды все съедает;
Он слышит вздохи муравьев
Стенающих — их жребий плох,
(Они устали, и не без причины),
Легко паук ткет паутину;
Бормочут что-то, мучаются, бьются
Созданья Божьи, мошки вьются.
Глаза мужчины горе оживило —
И стал он богом иль воришкою счастливым,
Что возродить пытается, украсть опять и вновь
Утраченную некогда, погибшую любовь.
ПЕСНЯ О НЕСООБРАЗНОСТИ(Перевод И. Озеровой)
Даль бывает под рукой,
К близкому — тропа длинна.
Принесет любовь покой —
Будет неверна.