«Милей, милей мне славы…»
Милей, милей мне славы
Простор родных полей,
И вешний гул дубравы,
И крики журавлей.
Нет таинства чудесней,
Нет красоты иной,
Как сеять зерна с песней
Над вешней целиной.
Ой, лес мой, луг мой, поле!..
Пусть так всю жизнь, и пусть
Не сходят с рук мозоли,
А с тихой песни грусть.
«Была над рекою долина…»
Была над рекою долина,
В дремучем лесу у села,
Под вечер, сбирая малину,
На ней меня мать родила…
В лесной тишине и величьи
Меня пеленал полумрак,
Баюкало пение птичье,
Бегущий ручей под овраг…
На ягодах спелых и хмеле,
Широко раскрывши глаза,
Я слушал, как ели шумели,
Как тучи скликала гроза…
Мне виделись в чаще хоромы,
Мелькали в заре терема,
И гул отдаленного грома
Меня провожал до дома.
Ах, верно, с того я и дикий,
С того-то и песни мои —
Как кузов лесной земляники
Меж ягод с игольем хвои…
«Как не петь и не молиться…»
Как не петь и не молиться,
Если все поет вокруг —
Лес и луг, ручьи и птицы,
Если облак светлолицый
Улыбается, как друг!..
Друг прекрасный, облик милый,
Вестник радости земной!..
В жизни бедной и унылой
Всюду образ белокрылый
Тихо веет предо мной!..
Пусть тебя я и не встретил
И не встречу на земле —
Сердцем радостен и светел,
Я пою, как ранний петел,
В одиночестве и мгле…
В мгле холодной, как могила,
Изнемог бы я от слез! —
Но да льется голос милый
Моей родины унылой
В шуме ласковом берез…
Не грустить и не молиться
И не петь я не могу,
Я на дне души-слезницы
Тихий свет ее зеницы,
Словно тайну, берегу!
«Над полем туманит, туманит…»
Над полем туманит, туманит,
В тумане мигает грудок,
А за лесом гаснет и манит
Меж туч заревой городок.
Сегодня я в поле ночую,
Лежу, притаясь за скирдой,—
А в высь голубую, ночную
Катится звезда за звездой…
И нехотя месяц всплывает
Над ширью покосов и нив,
И ряски свои одевают
Ряды придорожные ив…
И кто-то под голос волынки
Незримо поет в вышине,
И никнет былинка к былинке,
И грустно от песенки мне.
И то ли играет подпасок,
Поет ли волынка сама —
Ах, беден на нем опоясок
И сбоку убога сума!..
Но в полночь, когда он на кочке
Сидит в голове табуна,
В кафтан с золотой оторочкой
Его наряжает луна…
И в сумку, пропахшую хлебом,
Волшебную дудку кладет…
И тихо под песенку небом
За облаком облак плывет:
Плывет он и смотрит с опаской,
Что скоро потухнет грудок,
Замолкнет волынка подпаска,
Зальется фабричный гудок.
«Я иду, за плечами с кошелкою…»
Я иду, за плечами с кошелкою,
С одинокою думой своей,
По лесам, рассыпаясь и щелкая,
Запевает весну соловей.
Попадают мне странницы, странники,
Как и я, все идут не спеша,
Зацветают поля и кустарники,
И моя зацветает душа.
Вот село, на березах скворешники,—
Ручейки у закуток журчат,
И так весело с ними в орешнике
Затаилася песня девчат…
Под вечернею, розовой дымкою,
Когда дремлет весенняя Русь,
Я пройду по селу невидимкою
И у крайней избы постучусь.
В изголовьи усталого пахаря,
После страдного, вешнего дня,
Сны воркуют, как дикие вяхири,
И никто не окликнет меня…
На краю под резной боковушею
Невидимкою я постою,
Постою, невидимкой послушаю
Полуночную их воркотню.
Чтоб наутро, встречая дорогою
Столько хмурых нерадостных лиц,
Осенить их улыбку убогую
Голубыми воскрыльями птиц.
«В частой роще меж черемух…»
В частой роще меж черемух,
В темных, темных сенях
Не слыхать шагов знакомых,
Ни следов весенних…
Ах, давно ль тому, давно ли
Мнится мне: недавно
На заре гуляла в поле
Дочь зари — Дубравна!..
Не печалюсь о разлуке
И не чаю встречи —
Ветви голые, как руки,
Мне легли на плечи.
Издалече в полуночи
Светят мне зарницы,—
Из-за облачной ресницы
Голубые очи!
И пою один в деревне
О печали давней —
О моей лесной царевне,
О моей Дубравне!..
«Окутал туман перелески…»
Окутал туман перелески,
И грохнул на мельнице лед,
Там слышатся радостно всплески
И птиц торопливый прилет.
Дубравна идет, а за нею
Венцами летят журавли.
Под ноги ее, зеленея,
Поляны, долины легли…
Мне жаль улетающей ночи,
Но лишь приоткрою глаза —
Померкнут меж тучами очи,
Скатится звездою слеза…
Туман над рекой прояснится,
И только вдали наяву
Таят заревые ресницы
Бездонных очей синеву…
«Вся в тумане, в дремоте околица…»
Вся в тумане, в дремоте околица,
Только с краю светок от окон:
То тайком моя матушка молится
И кладет за поклоном поклон…
Смотрит в очи ей лик Троеручицы,
А в углу предрассветная мгла —
«Полно плакать, родимая, мучиться,
Ты бы лучше вздремнула, легла…»
Уж светает, уж брезжится по полю,
Уж мелькает русалочья тень…
Вот и кони с ночнины протопали,
И за тын смотрит труженик-день…
«Гляжу, прижавшись к подоконнице…»
Гляжу, прижавшись к подоконнице,
И оторваться не могу,
А под окном береза клонится
И чертит веткой на снегу…
Я говорю себе: «Отныне я
Не буду плакать по ночам —
От блеску звездного, от инея
Светло и сердцу, и очам!»
А звезды льются, льются в горницу,
А ночь долга, долга, долга…
И месяц прячется, хоронится,
Уткнувши в облако рога…
Я говорю: «Здесь за опушкою
Я буду ждать за годом год —
Пусть ходит горе с колотушкою,
Как верный сторож, у ворот!»
И стало всё такое явное,
Такая тишь, такой покой:
Березка кажется Дубравною,
А ветка в инее — рукой!..
«Сегодня у нас на деревне…»
Сегодня у нас на деревне
Дерутся, ругаются, пьют —
Не слышно, как птицы царевне
В лесу деревенском поют.
А в роще Дубравна гуляет
И в лад им поет на ходу.
И тихо заря догорает
В далеком, небесном саду.
Не видит никто и не слышит,
Что шепчет в тумане ковыль,
Как лес головою колышет
И сказкой становится быль…
Сидят и грустят о старинке,
Угрюмо глядят старики,
Как по полю, словно ширинки,
Туманы постлались с реки…
И часто они отирают
Очей устаревших слюду,
И тихо заря догорает
В далеком, небесном саду…
И может, что было недавно —
Давно только песни и сны,
И синие очи Дубравны
Слились с синевою весны…
«Снова лес за туманами…»
Снова лес за туманами,
То туман над полянами
Али дым от кадил…
Вот иду я дорожкою,
В мягком мху меж морошкою,
Где когда-то ходил…
Вот и речка журчащая
Льется чащею, чащею,
Словно в чащу маня,—
Снова, снова я маленький:
Цветик миленький, аленький,
Аль не помнишь меня?
Все, что было, — приснилося,
Все прошло, — прояснилося
И утихла гроза…
Что ж стоишь под осинкою
В синих глазках с росинкою?
Али это слеза?!.
Звезды светятся, светятся,
Уж никто мне не встретится:
Тихо, грустно вокруг!..
Ах, мне жаль даль весеннюю —
Беззаботное пение
И тебя, милый друг!..
«Лель цветами все поле украсил…»
Лель цветами все поле украсил,
Все деревья листами убрал.
Слышал я, как вчера он у прясел
За деревнею долго играл…
Он играл на серебряной цевне,
И в осиннике смолкли щеглы,
Не кудахтали куры в деревне,
Лишь заря полыхала из мглы…
На Дубне журавли не кричали,
Сыч не ухал над чащей лесной,
И стояла Дубравна в печали
На опушке под старой сосной…
Каждый год голубою весною
Он плывет, как безвестный рыбак,
И над нашей сторонкой лесною
Виснет темень — туманы и мрак…
Редко солнце из облака выйдет,
Редко звезды проглянут в ночи,
И не видел никто и не видит
На кафтане узорном парчи…
Невдомек и веселой молодке,
Что сгоняет коров поутру,
Чей же парус белеет на лодке,
Чей же голос слыхать на ветру?..
Он плывет, и играет на луке
Ранний луч золотою стрелой,
Но не вспомнят о прадедах внуки,
Не помянут отрады былой…
Не шелохнут лишь сосны да ели,
Не колыхнут вершины берез,
И они лишь одни видят Леля,
Обступая у берега плес…
«Иду я лесною дорогой…»
Иду я лесною дорогой,
В лесу невидимка поет
И тихо из тонкого рога
Сиянье осеннее льет.
В сиянии тихом, осеннем
Я душу, как чашу, несу,
К златым уношу ее сеням
Зари, сворожившей в лесу.
Ветвями мне ольхи кивают,
И тянутся руки хвои,
Как будто бы благословляют
И песни, и думы мои…
Так грустен их шорох прощальный
И льются ручьи в чапуги,
Шурша, как Дубравны печальной
В лучах повечерья шаги.
И чую я, только лишь лягут
Роса и причудник-туман,
Спадающих листьев и ягод
И зорь чаровейных дурман.
И слушаю, как на дорогу
В лесу невидимка поет
И в душу из тонкого рога
Сиянье прощальное льет.
«В далеком захолустьи…»
В далеком захолустьи,
В краю родном весной
Иду я с прежней грустью
Опушкою лесной…
Вернулся я из битвы
И, горе позабыв,
Все слушаю молитвы
Лесных печальниц-ив.
Гляжу я, как туманы
Плывут с сырой земли
Ко всем, погибшим рано,
Почиющим вдали,
Как брезжит в высях лунных
Нездешней вестью свет
О всех забытых, юных,
Кого уж больше нет.
И я в глуши полесной
Опять ищу в тиши
Увядший, но чудесный
Цветок моей души…
«Лес шумит и шумит, опадая…»
Лес шумит и шумит, опадая,
Целый день я в раздумьи блуждаю
У деревни в лесу за рекой —
Аль прошла моя жизнь молодая
И на сердце — печаль и покой?!
За рекой, за туманом угрюмым
Так легка перед вечером даль,
Так легко моим песням и думам
Слиться с вечным березовым шумом,
Так легко умереть и не жаль…
Жаль мне юности только минувшей
В чаще тихой, опавшей, заснувшей,
Никому не поведанных слез!..
Слушай, сердце, повечеру слушай
Похоронную песню берез!..
«Под окном сидит старуха…»
Под окном сидит старуха
И клюкой пугает птах,
И порой вздыхает глухо,
Навевая в сердце страх!..
Я живу в избушке черной,
Одиноко на краю,
Птахам я бросаю зерна,
Вместе с птахами пою…
Встану я с зарею алой,
Позабуду ночи страх,
А она уж раньше встала,
Уж клюкой пугает птах…
Ах, прогнал бы сторожиху,—
Ведь бедна моя изба,—
Да старуху — злое лихо —
Наняла сама судьба…
«Грежу я всю жизнь о рае…»
Грежу я всю жизнь о рае
И пою все о весне…
Я живу, а сам не знаю,
Наяву али во сне? —
Грусть, как радость, сердце нежит.
Жизнь убога и проста,
Словно в поле холмик свежий
Без заметы и креста.
Как же жить в земле печальной,
Не сронив слезы из глаз?
Словно встреча — час прощальный,
Словно праздник — смертный час.
Оттого мне вражьей силы
Не страшён земной полон:
Мне, как жизнь, мила могила
И над ней, как песня, звон.
«На чужбине далёко от родины…»
На чужбине далёко от родины
Вспоминаю я сад свой и дом,
Там сейчас расцветает смородина
И под окнами птичий содом…
Там над садом луна величавая,
Низко свесившись, смотрится в пруд,—
Где бубенчики желтые плавают
И в осоке русалки живут…
Она смотрит на липы и ясени
Из-за облачно-ясных завес,
На сарай, где я нежился на сене,
На дорогу, бегущую в лес…
За ворота глядит, и на улице,
Словно днем, — только дрема и тишь,
Лишь причудливо избы сутулятся,
Да роса звонко падает с крыш, —
Да несется предзорняя конница,
Утонувши в туманы по грудь, —
Да березки прощаются-клонятся,
Словно в дальний собралися путь!..
Эту пору весеннюю, раннюю
Одиноко встречаю вдали…
Ах, прильнуть бы, поел ухать дыхание,
Поглядеть в заревое сияние
Милой мати — родимой земли.
«Помолюсь заревому туману…»
Помолюсь заревому туману,
Поклонюсь до земли землякам,
По пути к плотогонам пристану,
К понизовым лихим рыбакам…
Проходя голубое поречье,
На песках с заревым пояском,
Я окрепну и духом, и речью
За трудом и за черным куском.
Повстречаясь с весенней грозою,
Я заслушаюсь и загляжусь,
Как скликаются вешние зори,
Как почиет под сумраком Русь…
И когда будут спать еще в хатах
И бродить по болотам туман,
Запою я о звездах мохнатых,
О пригоршне тяжелых семян…
Не ходи ж ты за мной, мое горе,
Не цвети ж ты на тропке, плакун,
Ой, волшебницы — ярые зори!..
Шум лесной — стоголосый баюн!..
«Золотятся ковровые нивы…»
Золотятся ковровые нивы,
И чернеют на пашнях комли..
Отчего же задумались ивы,
Словно жаль им родимой земли?..
Как и встарь, месяц облаки водит.
Словно древнюю рать богатырь,
И за годами годы проходят,
Пропадая в безвестную ширь.
Та же Русь без конца и без края,
И над нею дымок голубой —
Что ж и я не пою, а рыдаю
Над людьми, над собой, над судьбой?
И мне мнится: в предутрии пламя
Пред бедою затеплила даль,
И сгустила туман над полями
Небывалая в мире печаль…
«Свет вечерний мерцает вдоль улиц…»
Свет вечерний мерцает вдоль улиц,
Словно призрак, в тумане плетень,
Над дорогою ивы согнулись,
И крадется от облака тень.
Уж померкли за сумраком хвои,
И сижу я у крайней избы,
Где на зори окно локовое
И крылечко из тонкой резьбы.
А в окно, может, горе глядится
И хозяйка тут — злая судьба,
Уж слетают узорные птицы,
Уж спадает с застрехи резьба.
Может быть, здесь в последней надежде
Все ж, трудясь и страдая, живут,
И лампада пылает, как прежде,
И все гостя чудесного ждут.
Вон сбежали с огорка овины,
Вон согнулся над речкою мост —
И так сказочен свист соловьиный!
И так тих деревенский погост!
Все он видится старой старухе
За туманом нельющихся слез,
Ждет и ждет, хоть недобрые слухи
Ветер к окнам с чужбины принес.
Будто вот полосой некошёной
Он идет с золотою косой,
И пред ним рожь, и жито, и пшёны
Серебристою брызжут росой.
И, как сторож, всю ночь стороною
Ходит месяц и смотрит во мглу,
И в закуте соха с бороною
Тоже грезят — сияют в углу.
«Прощай, родимая сторонка…»
Прощай, родимая сторонка,
Родная матушка, прости,
Благослови меня иконкой
И на дорогу покрести.
Жаль разлучаться с милой волей,
Да не идти я не могу:
Ведь никого уж нету боле
На недокошенном лугу.
Ведь выпал всем тяжелый жребий
С родной расстаться стороной,
С зарей, сиюящею в небе,
И тихой радостью земной.
Прощайте, травка-говорунья
И сиротина-борозда,—
Прощайте, ночи-полнолунья
И ты, далекая звезда,
Звезда, горящая, как свечка,
Пред светлым праздником зари!
Прощай, родимое крылечко
И ты, колечко на двери! —
И брови, дрогнувшие мукой,
И очи, скрывшие печаль,—
Растай, душа, перед разлукой
В родную ширь, в родную даль!..
«В нашей роще есть хоромы…»
В нашей роще есть хоромы,
А кругом хором — туман…
Там на тропках вьются дремы
И цветет трава-дурман…
Там в лесу, на косогоре,
У крыльца и у окон,
Тихий свет — лесные зори,
Как оклады у икон…
Скучно ль, весело ль Дубравне
Жить в светлице над рекой —
К ней никто в резные ставни
В ночь не стукнется клюкой.
Стережет ее хоромы
Голубой речной туман,
И в тумане вьются дремы
И цветет трава-дурман…
Ах, в весенний срок с опушки
По утрам и вечерам
Строгий счет ведут кукушки
Буйной юности кудрям, —
В ночь выходит месяц плавать,
Метит звездами года.
Кто ж дойдет и глянет в заводь,
Юн останется всегда…
Скучно ль, весело ль Дубравне:
Все одна она, одна —
Только смотрят звезды в ставни
Да сквозь сон журчит Дубна.