станет (а жаль, я сам человек) Род Людей:
сутками — слякоть, месть — месяцами, страх — на столетья,
жизни — не будет, а жизнь… (это знает любой!)…
А почему человеком ОН был, пусть и сверх, —
это же проще простого:
КОГО УБИВАЮТ В ЛЕСУ, ЕСЛИ ОН ЖИВ?
Арифметика овец
Я смотрю с холма на холм:
холм хорош:
пусть пятиступенчат!
Я пишу пейзаж:
о закат — заокеанье,
чуть не холодно, и холм,
пять ступеней, пять овец…
Ну и что?
Как пасутся пять овец,
на телах у них мех,
пятерчатый, как «ох!»,
там где хвост — пять хвостов,
там где темя — пять ушей
(дважды пять!)
Дальше… Даже в душе
у овец — пять сердец…
Пятью пять копыт!
Ну и что?
ТАК-ТО НА ЗАКАТЕ ДНЯ
СМОТРЯТ ОВЦЫ НА МЕНЯ:
— Что ж ты смотришь…
арифметик?..
Куст смородины(варианты)
Куст красавец под окном.
А под ним
лягушка — как лошадь
с клювом, с крылами
(украдет!)…
Куст смородины. На нем
сетка «для» и «от» лягу…
(не клюй! куст — клетка!)
Куст по форме — как фонарь
рыбаря,
в сетке — стайки,
семью семьи:
златозелень-листик-рыбка,
искра-ягодка-икринка…
Труд, товарищ!
Ура улову!
Куст смороды под окном.
О тиран туризма!
Куст — палатка,
там все в плавках,
млеко-фляжки-свой сосуд
даже девушки сосут,
в ласточках — листва волос.
Почему-то поцелуй —
двуязычен!..
Это сатира:
«под сеткой секса».
Куст смородинных круже́в,
или кру́жев.
Каждый листик пятипал,
как ступня моя босая
беса.
(Сколько их, стоп-ступней
не шагнут?)
Что смородинка — то глаз
(только-сколько
не откроется от крови?)
Кто — откроет?
Звук Заката!
(Фантастическая сеть —
хоть в сети, но хоть в саду:
спать — не стать!)
Вот и вывод:
КУСТ КАК КУСТ ПОД ОКНОМ
А ПОД НИМ —
НИКТО НЕ ЛИШНИЙ!
Воскресенье(каталог без людей)
Стол в кружевцах-эстафетках (не тот, не сталь).
Машинка моя под хромированным колпаком (дурацким).
Слушаю (слышал) здесь — птица, простите:
пернатая Хлоя с хвостом (она — людоед).
Птица Хлоя пищала на ветке вишневой (прошлой ночью):
«хи-хи-хи».
Дверца окна на крючке болтается (сам за стеклом).
Что ж. Слушаю сквозь:
Мчал мотоцикл по асфальту как игрушечная моторная лодка по
гео-озерам
кружилась береза как пудель зеленый на задних лапах
чучело в майке сетчатке кольчуге в духе матроса — ОН
пугало в платье монисто без ног кажется макси в духе
цыганки — ОНА
как они шлялись в смородинные кусты поцеловать друг у друга
О ПУГАТЕЛИ ПТИЦ!
молодой дождик цвета медузы лежал в земле (воздух! воздух!)
подсолнух с гривой стоял в красной клубнике как в красных
песках — ЛЕВ
овощ (по звуку — картофель) строгал сам себя а нож блестящ
и нов
в карты шут-шулер картежничал сам с собой — КОТ
картофель младой закусывал кильки сосал как леденцы —
КОНЬ
копал как поле участок с нежным навозом — АИСТ
бежал по аллее из елей уши ужасны уже босоногий — ПЕС
мухи с морковью торжествовали как жертвы — МУХИ-МАХИ
ПРАВДУ ИГРАЛО ПО РАДИО ТАТАРО-МОНГОЛЬСКОЕ ИГО
МУЗЫКУ ТЕЛ НА ФИГУРНЫХ КАТАНЬЯХ ТВОРИЛ
ТЕЛЕВИЗОР
(Птица Хлоя летала же в прошлую ночь друг за другом, как два
белых платочка!)
Я расстелил на Закате колючую проволоку в двенадцать рядов
(на то и сад)
Колючую проволоку надо сушить. На Закате.
Паук — домашний скотинка — полз по плечу, панибратски
похлопывая ладошкой.
Лампочка кухни надела совсем человеческий чепчик.
Сквозь голубцовые листья-листву уже здравствовала — ЛУНА.
Ветер взвивается. В небе читаются тучи.
Что с грозой? Как-то она — без людей? Ведь не то.
В прошлую ночь ведь была же птица Хлоя,
летела на Запад, цокая языком: — Распни их! распни их!
А вот — в эту?
По хутору бегают маленькие гуднайтики. А жаль…
КТО-ТО ВОСКРЕС В ВОСКРЕСЕНЬЕ?
ЗАВТРА — ВЗАПРАВДУ ЛИ ПОНЕДЕЛЬНИК?
У ворот(лубок)
Нежно-радужно и дождь — как индус в чалме и джинн
(из кувшина!)
Осветительный овес!
Вот ворота — жуть желез,
и звоночек (где звонарь?)
У ворот живет жасмин — медведица Баренца,
белоцветица-бокалы
(их мильон-мильон!)
в лампах,
в лапах.
У ворот еще и ель
ветви — в щеточках зубных
(прилетает на хвою
птица Хлоя в «ноль» часов
чистит зубы — все целы!
Хлоя — людоед).
Щеточки — в крови.
У ворот
(вот-вот!)
о овца, как офицер
(пьяница, одеколон!)
с мордой
смотрит:
во дворе лежит бревно, — как попало, голышом…
ЧЬЕ ОНО ЛЮБОВНИЦО?
Пейзаж с крыльца(утро)
Небо — монета в тумане.
Ни лучей, ни чело.
У крыльца два цветка с крашеными волосами.
Яблоня вывесила 666 яблок, и каждое — колобок.
Шагает по воздуху влаги, как по шоссе, в желтой майке и как
без трусов, —
спортсмен.
Уши овец, как у зайцев. Да и заячьи морды.
Смотрят, как смерть.
Что вы, овцы,
тут у крыльца в тумане монетном
со своим космическим «МЭ»?!..
(Бремя мое, бормотанье…)
Листик вишневый, как зеркальце (воздух!) затрепетал у рта!..
Песнь лунная
Зажглись фонари на холмах… Я вышел на воздух, а воздух — вишнев!
Семнадцатое августа, ноль часов, семь минут, семь секунд… Жду гостей. С неба. А их нет. (Хутор со шпилем, оконце и лампа — ориентир.)
Луна человечьим лучом (маскировка, мираж!) расставила металлические мечи по холмам.
Фосфоресцируют волосы в воздухе. Чаша весов в левой деснице (время! время!). Не расплескать бы тост!
Нет одиночества: я и Луна. Я меньше сейчас, чем один. А на луне (знаем Землю!) их — нет.
О облака, два дракона метафор (я сам — семикрыл!). Деревья таятся когтями, — но не орлы; цветы завернулись в чалмы, — ни цветок не пророк; кузнечики в травах трепещут (цепь-звон, но они — не часы). И лишь две собаки: одна там где Запад, другая там где Восток, одна восклицает: «Ах-ах-ах!», другая: «Ай-ай-ай!»
Значит, Луна боится меня.
Не бойся. Я не божество, не беглец без лица… Ночью (не нищенка!) Мнишек Мариной, княжной Таракановой, Анной Второй, императрицей в темнице (не самозванка!) — боится меня!
Зажглись фонари… Я ошибся: зажегся фонарь на холме, — моем. Вот он (не я!) в треуголке и с тростью и с пьяным электролицом, как Петр Первый, — о эпилептик эпох!
Слышу звон звезд — это армий моих океан, это Большая Медведица встала, как вождь на живье жабье, безжалостный серп размахнула во все небеса! На гильотину (гибель!) варварам — варварский серп!.. Гости не гости, сейчас не сейчас — серп занесен!
Как мне с глаголами? Как мне с глазами? Как мне — со мной?.. Бьется еще на пульсе братский браслет! Жду, как Джордано. Простится и пульс и дрожь: ночью вничью все боится и бьется (не днем!)… Не бойся! Ты — это Ты (без междометий), я-то — значок язычка!.. Ежик! Я жив ли? Жужжим ли? Не съешь светлячка!
…Камни лежат на тропинках, как яйца живые в своей скорлупе!
Восемь строк
Две пчелы — зигзаг.
Три змеи — спираль.
Четыре человека — и жезл
жреца.
Пятимерна Земля.
Шестигранна Звезда.
Лишь (седьмая!) Смерть —
однолюб.
Об Анне Ахматовой
Здесь красавица прежде жила,
А теперь не живет…
Я хочу написать об Анне Ахматовой.
Для романа за рюмкой — Блок, Модильяни.
Повесть пафоса — муж-стихотворец, жуан и игуан, неотъезд из
Отчизны,
неарест, остракизм, брызги бронзы, Никольский собор.
На рассказ — не рискну. Мемуары? — но мало ли мемориала?
Сплетниц-плакалыциц у свинцовой голубки, экслибрис креста?
Притворялась пророчицей. Лицедействовала царицей.
В скольких скалах жила! Никого не любила, —
мастер мести себе, цепь на сердце — за грех аграфии,
гениальный гранильщик од одиночеств, где — хлад и хрусталь…
В Комарово свирепствуют трупы и триппер.
В Доме Творчества — торичеллиевы коридоры.
Младожены писателей (о дочери Этны!)
с энтузиазмом — из номера в номер, с кровати в кровать.
Стикс-старухи с черепашьими лицами. Чтицы
вслух читают им ЧИТКУ (язычки как у болонок!).
Мастодонты-маститы цитируют на машинках
рай рабочего класса. Им телеодевы куют… костыли.
Все оплачено оптом: шамканье инстанционных машинок,