Я — собеседник о розах без детства, я — сабленосец в седле на копытах (мой стул — Козерог!), жрец трав татар, певец поцелуев (мы — узники уст!) трус и Тристан и как страус — стило под крыло (всяк человек чур не век!), — как бельголландец нервами нежной…
пальцы пяти континентов…
НЕ ПРОЩЕ ЛЬ ПЕЛЬМЕННОЕ ПЛЕМЯ? Ночью ничтожеств над флягами-куполами стать и смеяться! ЕЩЕ ОБЕЩАЮ ОБЩИНАМ:
Я знаю ЗНАМЕНЬЯ;
— Я — камень-комета, звенящая вниз на Чаше Верховного Часа!
«У моря бежала…»
У моря бежала у моря бежала… не ближе.
Три ворона трижды взлетали, — куда им! картавцы!
У раковин рок, они лишь лежали и жили.
Но люди у моря тебя не любили, дай Бог — любовались.
Что вызов морям? Посейдону — трезубец, а молния — Зевсу?
А тем, кто тебя не любили, приблизиться — прежде ль?
А тем, кто любили, воскликнуть: как можно у моря? не смей!
не смеяться!
Как можно, Марина (лишь ситец да сердце!) бежала.
Что Ладога людям! Бутыли по горло — купались по горло.
Седлали челны и рыбешку-рабешку себе вынимали.
Смотрели, бессмертные, как босоножка бежала.
Поймать — не поймать?.. Сколько волны у скал налистали…
Мое маломальское тельце (как ноги — на гибель!).
И сердце! и ситец! Мой беженец в море… не ближе.
Кричи не кричи: но надежда на двух! до свиданья! до свадьбы!
Но совести — сорок… Нам было по двадцать… и не добраться.
«я лишь просил: не нужно…»
я лишь просил: не нужно! не удержим!
не разбивайся, жено, о талант!
не отнимай последнюю надежду! —
Не отняла.
о отступись! — просил. Ты отступила.
отдай в ответы даты! — Отдала.
не мсти хоть за спасибо! — Не отмстила.
Оберегла.
увел тебя у воли твой Сусанин.
Ничье нечестье не звучит за мной.
Хлеб-соль хорош. Что ни с людьми — с сердцами.
Земля-землей.
я пью вино, отпущенник в тиаре,
пишу на Лире, в пульсе быстрота,
как будто басни, а не бестиарий…
Как без тебя.
Нужна ли нежность? Мало ли могли мы
о двух руках, о трех перстнях сребра?
Как без тебя мне, милая, в могиле! —
Как без себя!
«Кто Вас любил?..»
Кто Вас любил? Да Вас! — да всяк!
Зачем вы замки в воздусях?
Зачем Вы жили скрипкой жил,
дочерний Дух Вам не служил?
Зачем звучали, мой немой?
Зачем любили многих — мной?
Вам ясен яд. Но чьи цветы
и чьей погибелью — новы?
Прости, что милый, не на ты,
все в жертву памяти — на Вы.
Все спутал, — жизнь, себя, жена.
В местоименьях имена.
У нас живых лишь дрема драм.
Болезнь морская — кораблю.
Дай Бог, чтоб Вас любили там,
как я без Вас тебя люблю.
Памяти…
Мать моя смерть моя как меня!
Жизнь ее, как ее — зал разлук!
Я кормил сладким камнем коня…
Что ж ты встал, не заплакав, за плуг?
Или циркуль-целитель грядет
по окружностям (ясность-земля!)?
Амен, камень горюч, Геометр.
Или яд отвечаю на я.
У цветка отцветает отец.
Или Вам не в новинку на и?
Плуг возделал везде — и конец.
Только и… только имя… — не им.
Семнадцать лет спустяобращение
Десять книг
да в степи
да в седле,
десять шей и ножей отвидал.
«Подари мне еще десять лет», —
отписал.
Ты семнадцать отдал.
Отнял степь
да седло
да жену.
Книги вервьем связал. Не листал.
Отъял шеи —
оставил одну.
Ночью каинств и ламп не лишил.
Что мне делать с ней, шеей, с ножом?
Я не раб,
я не враг,
бой не бью.
Бог с Тобой, если Именем — нам:
отдал — отъял и…
благодарю.
Где ж я был? — В сталактитах у скал?
Чрез семнадцать вернулся. Я — тот.
Те ж народы… Никто не узнал.
Для ВЕРХОВНОГО ЧАСА — никто.
Те дары не расплавлю кольцом.
Не жалей у ножа,
ожидай.
Дай два ока — закроюсь лицом,
если
есть
во мне, —
не оживляй.
Дай два Огня,
два Зверя,
два Дня.
Две волны,
двойню губ да весло.
Не удваивай в Доме меня.
Забирай под забралом, —
и все.
Як ти міг дочекатись,чи справдиться слово твое
«Ты сказку, сказку про меня,
ты сказку сочини».
«Я всадник. Я воин. Я в поле один.
Последний династии вольной орды».
«Правда, ты печальной Евфросиньей
обо мне в Путивле причитала?»
Отлистала сказку про меня.
Отблистала у династий дня.
Удит на цыганку время нас,
индустан-украінный обман.
Працювати — не найкращий час,
дочекатись: справдиться, — о, ні!
Бог не дав ни рог для стайи крав,
ходят с ухом со холма на холм.
А у хати провалился кров:
звался хутор — завивался хмель!
Отсвистала сказку про меня
на путивле евфросиний дня.
Эпос-иней голову глумил,
угасал как уголь грозный мозг.
Что там купол-Киев говорил?
В мире был по январю мороз.
Это Русь без всадников меня
хоронила пешим ходом дня
в женском платье, в гриме лоб высок,
на кладбище снега и сорок,
гребнем забран что ни волосок:
догадайся — дева? скоморох?
До свиданья Русь моя во мне!
До світання проміння во мгле!
Отзвенел подойник по делам, —
поделом!..
Пойдемте по домам.
«О кратер оло…»
О кратер оло —
ва любви, — не мед.
Охватит око, —
зуб на зуб неймет.
Вы молодость,
вы — возраст для измен:
ведь мало даст,
а все возьмет взамен.
Лишись одной…
быть не быть — не вопрос, —
лишь одино —
чество, камин и пес,
лишь сталь лица
и палец-бумеранг…
Листается
латынь моих бумаг!
«Все было: фонарь, аптека…»
Все было: фонарь, аптека,
улица, поцелуй,
фонтан, самозванство, Мнишек,
Евгений и ночь Невы,
лунатик и револьверы,
гений и ревность рук,
друзья с двойными глазами,
туман от ума у нас,
Сальери ошибся бокалом,
все в сердце: завтра, любовь…
Как праздно любить мертвых!
Как поздно любить живых!
«Если б шарами в нишах луз…»
Если б шарами в нишах луз
Земными, — жил бы, люб!
Но каждый мускул наших Муз —
недрожь! недружелюб!
Ну кто слепец Земную ось
просмотрит, прост и чист,
осмелится отмыть с очес
от Часа наших числ?
Ну кто стрелец наитью Дня
отпустит опус — в шрам?
Чьей разностопностью, друзья —
наш римлянина шаг?
Кому подаришь сей падеж:
о помощь! о отдай! —
крест от Петрополя чрез Париж
нести — на Иордан!
Кто рифмой яблоко-любовь
вы Дева — тронь весы!..
Я знаю: языками кровь
зализывают псы.
День гнева, этот день
Светил телодвиженье — тел желает…
Цветет миндаль, кузнечик тяжелеет
в заморский климат в атмосферный август
ушел стрелец в чулках с афишей — аист
на холмах лошадь чья-то лижет кальцекс
каких-то каст ко мне катится каперс
волн студенистость на озерах спрута
у плакальщиц у дома — соль-ступень
луны колонны в улицах у страха, —
Я ГОВОРЮ: ДЕНЬ ГНЕВА, ЭТОТ ДЕНЬ!
Дом стерегущие друзья — дрожали
в окна смотрящие — в руках держали
скрыпицы-лицы в пузырях из мыльниц
аука-звук у жернова у мельниц
на ключ с дверьми да запираться — племя
сынами силы взяли дщерей пенья
расплакался дитять губой малины, —
он сед, а барабанчик до колен…
Не возвратиться телу: дом могилы.
ДА ВОЗВРАТИТСЯ ДУХ, ДОКОЛЕ НЕ:
не порвана серебряна цепочка
не льется в ухо ртуть твоя цикута
имеется у мышцы меч в титанах