Светлей, чем звезды в тьме ночной;
И сладки речи слух ласкали,
И был приветен блеск очей, —
Но думы бурные роптали
Во глубине души моей.
«Проснись! проснись! Мы призываем
Тебя от снов, от грез пустых.
Проснись! Мы гаснем, увядаем,
Любимцы лучших дней твоих.
Проснися! радость изменяет;
И жизнь кратка, и хладен свет,
И ненадолго утешает
Его обманчивый привет.
А мы бессмертными венцами
Могли б главу твою венчать,
Могли бы яркими цветами
Меж лавров Руси пасцветать.
Мы крыльями тебя обнимем
И в край Поэзии святой
Твой дух восторженный поднимем
Мечтами, песнью и мольбой.
Проснись! проснись! Мы призываем
Тебя от снов, от грез пустых.
Проснись! Мы гаснем, увядаем,
Любимцы лучших дней твоих».
Молчите, пламенные думы!
Засните вновь на краткий срок!
Твердит напрасный мне упрек
Ваш голос строгий и угрюмый.
Меня не свяжет свет холодный;
Настанет вдохновенный час:
И к жизни звучной и свободной,
Могучий, вызову я вас.
[1831]
42. ВДОХНОВЕНИЕ
Лови минуту вдохновенья,
Восторгов чашу жадно пей
И сном ленивого забвенья
Не убивай души своей!
Лови минуту! пролетает,
Как молньи яркая струя;
Но годы многие вмещает
Она земного бытия.
Но если раз душой холодной
Отринешь ты небесный дар
И в суете земли бесплодной
Потушишь вдохновенья жар;
И если раз, в беспечной лени,
Ничтожность мира полюбив,
Ты свяжешь цепью наслаждений
Души бунтующей порыв, —
К тебе поэзии священной
Не снидет чистая роса,
И пред зеницей ослепленной
Не распахнутся небеса.
Но сердце бедное иссохнет,
И нива прежних дум твоих,
Как степь безводная, заглохнет
Под терном помыслов земных.
[1831]
43. ИНОСТРАНКА
Вокруг нее очарованье;
Вся роскошь Юга дышит в ней,
От роз ей прелесть и названье;
От звезд полудня блеск очей.
Прикован к ней волшебной силой,
Поэт восторженный глядит;
Но никогда он деве милой
Своей любви не посвятит.
Пусть ей понятны сердца звуки,
Высокой думы красота,
Поэтов радости и муки,
Поэтов чистая мечта;
Пусть в ней душа, как пламень ясный,
Как дым молитвенных кадил;
Пусть ангел светлый и прекрасный
Ее с рожденья осенил, —
Но ей чужда моя Россия,
Отчизны дикая краса;
И ей милей страны другие,
Другие лучше небеса.
Пою ей песнь родного края;
Она не внемлет, не глядит.
При ней скажу я: «Русь святая» —
И сердце в ней не задрожит.
И тщетно луч живого света
Из черных падает очей, —
Ей гордая душа поэта
Не посвятит любви своей.
[1832]
44. ЕЙ ЖЕ
О дева-роза, для чего
Мне грудь волнуешь ты
Порывной бурею страстей,
Желанья и мечты.
Спусти на свой блестящий взор
Ресницы длинной тень!
Твои глаза огнем горят,
Томят как летний день.
Нет: взор открой. Отрадней мне
От зноя изнывать,
Чем знать, что в небе солнце есть
И солнца не видать.
[1832]
45. К А. О. Р<ОССЕТ>
Она лукаво улыбалась,
В очах живой огонь пылал,
Головка милая склонялась;
И я глядел, и я мечтал!
И чудная владела греза
Моей встревоженной душой;
И думал я: «О дева-роза,
Печален, жалок жребий твой!
За душною стеной теплицы
Тебе чужда краса лугов,
Роса ночей, лучи денницы
И ласки вольных ветерков.
В твоей пустыне, полной шума
Людских волнений и забот,
Скажи, кому знакома дума
И мыслей творческий полет?
Кто вольный, гордый и высокий,
Твоей плененный красотой,
С душою девы одинокой
Сольется пламенной душой?
Святыне чувства ты не веришь,
Ты как безбожник перед ней,
Улыбкой, взором лицемеришь
И томной нежностью речей.
Ты будишь пылкие желанья,
Души безумные мечты;
Но холодна, без состраданья
Словам любви внимаешь ты.
Играй же с слабыми сердцами!
Но знай: питомец ясных дум
Тебя минет, сверкнув очами,
Безмолвен, мрачен и угрюм».
[1832]
46. К*** («НЕ ГОРЮЙ ПО ЛЕТНИМ РОЗАМ...»)
Не горюй по летним розам;
Верь мне, чуден божий свет!
Зимним вьюгам и морозам
Рады заяц да поэт.
Для меня в беспечной лени,
Как часы ночного сна,
Протекли без вдохновений
Осень, лето и весна.
Но лишь гулкие метели
В снежном поле заревут
И в пушистые постели
Зайцы робкие уйдут,
Песен дева молодая
В буре мне привет пришлет,
И, привету отвечая,
Что-то в сердце запоет.
[1832]
47. <В АЛЬБОМ С. Н. КАРАМЗИНОЙ>
То be in Petersburg with a soul and a heart is solitude indeed.
Et je vis une ville où tout était pierre: les maisons, les arbres et les habitants.
Здесь, где гранитная пустыня
Гордится мертвой красотой, —
Для сердца чистого святыни
Есть мирный кров, любимый мной.
Там дружества привет радушный
И ум в согласии с душой,
И чувству разговор послушный
Отрадной дышат теплотой.
Так в недрах степи раскаленной
Среди губительных песков
Отрадны оазис зеленый,
И пальмы тень, и ключ студеный,
И песнь счастливых пастухов.
1832, С.-Петербург
48. ОРЕЛ
Высоко ты гнездо поставил,
Славян полунощных орел,
Широко крылья ты расправил,
Глубоко в небо ты ушел!
Лети, но в горнем море света,
Где силой дышащая грудь
Разгулом вольности согрета,
О младших братьях не забудь!
На степь полуденного края,
На дальний Запад оглянись:
Их много там, где гнев Дуная,
Где Альпы тучей обвились,
В ущельях скал, в Карпатах темных,
В балканских дебрях и лесах,
В сетях тевтонов вероломных,
В стальных татарина цепях!..
И ждут окованные братья,
Когда же зов услышат твой,
Когда ты крылья, как объятья,
Прострешь над слабой их главой...
О, вспомни их, орел полночи!
Пошли им звонкий твой привет,
Да их утешит в рабской ночи
Твоей свободы яркий свет!
Питай их пищей сил духовных,
Питай надеждой лучших дней
И хлад сердец единокровных
Любовью жаркою согрей!
Их час придет: окрепнут крылья,
Младые когти подрастут,
Вскричат орлы — и цепь насилья
Железным клювом расклюют!
1832(?)
49. ЖАВОРОНОК, ОРЕЛ И ПОЭТ
Когда проснувшися светлеет
Восток росистою зарей,
Незримый жаворонок реет
В равнине неба голубой;
И, вдохновенный, без науки
Творит он песнь и свысока
Серебряные сыплет звуки
На след воздушный ветерка.
Орел, добычу забывая,
Летит, и выше сизых туч,
Как парус крылья расстилая,
Всплывает — весел и могуч.
Зачем поют? Зачем летают?
Зачем горячие мечты
Поэта в небо увлекают
Из мрака дольней суеты? —
Затем, что в небе вдохновенье,
И в песнях есть избыток сил,
И гордой воли упоенье
В надоблачном размахе крыл;
Затем, что с выси небосклона
Отрадно видеть край земной
И робких чад земного лона
Далёко, низко под собой.
(1833)
50. ЭЛЕГИЯ
Когда вечерняя спускается роса,
И дремлет дольний мир, и ветр прохладой дует,
И синим сумраком одеты небеса,
И землю сонную луч месяца целует, —
Мне страшно вспоминать житейскую борьбу,
И грустно быть одним, и сердце сердца просит,
И голос трепетный то ропщет на судьбу,
То имена любви невольно произносит...
Когда ж в час утренний проснувшийся Восток
Выводит с торжеством денницу золотую
Иль солнце льет лучи, как пламенный поток,
На ясный мир небес, на суету земную, —
Я снова бодр и свеж; на смутный быт людей
Бросаю смелый взгляд; улыбку и презренье
Одни я шлю в ответ грозам судьбы моей,
И радует меня мое уединенье.
Готовая к борьбе и крепкая как сталь,
Душа бежит любви, бессильного желанья,
И одинокая, любя свои страданья,
Питает гордую безгласную печаль.
(1835)
51. МЕЧТА
О, грустно, грустно мне! Ложится тьма густая
На дальнем Западе, стране святых чудес:
Светила прежние бледнеют, догорая,
И звезды лучшие срываются с небес.
А как прекрасен был тот Запад величавый!
Как долго целый мир, колена преклонив
И чудно озарен его высокой славой,
Пред ним безмолвствовал, смирен и молчалив.
Там солнце мудрости встречали наши очи,
Кометы бурных сеч бродили в высоте,
И тихо, как луна, царица летней ночи,