48. ОРЕЛ СЛАВЯНСКИЙ
Их час придет! окрепнут крылья,
Младые когти отрастут,
Взлетят орлы — и цепь насилья
Железным клювом расклюют.
58. ЕМУ ЖЕ
Ты наш! Ты наш! родные чувства
Сказались нам, тебя мы ждем,
Мечты любимец, жрец искусства,
Святым проникнутый огнем!..
60.
Горе, горе! их сгубили
Польши лютые костры.
Их прельстили, их сманили
Польши царские пиры.
71. ИСПОВЕДЬ
За братьев, убиенных вами,
За пламя ваших мирных сел,
Сожженных вашими ж руками;
За бездну скорби, бездну зол,
Вместо 21-27 Копия Аксаковых ИРЛИ
За грех крававого Ивана,
За грех московских палачей,
За стыд тушинского обмана,
102.
Жди времени.
Я ждал его, я ждал,
Но тщетно всё, оно не приходило
И не придет.
Терпенье.
Перестань.
Не смейся надо мною. В рану сердца
С улыбкою вонзаешь ты кинжал.
Жестокий друг! В пылающую душу
Ты масло льешь, чтоб пламень потушить.
Нет, этих слов: «жди времени», «терпенье» —
Я более уж слышать не хочу!
Заруцкий! дай мне смерть, но дай мне мщенье,
И я с восторгом к ней помчу.
Как ты, мой друг, я недруг атаману.
Спи, спи, теперь ты смерти не избегнешь.
Ты должен заплатить кровавый долг,
И верный мой кинжал мне не изменит,
Не задрожит надежная рука.
О боже!
Что это?
Отца проклятье,
Как страшно ты!
Какой тяжелый вздох,
Он вырвался из глубины душевной.
О! О! что жизнь мне! Дайте умереть.
За гробом есть покой.
А! он несчастлив.
Его душа страдает, как моя.
Живи ж, Ермак! Я жизнь тебе оставил,
Но не оставил я своей вражды.
Везде тебе я положу преграды,
Исторгну я из рук твоих Сибирь.
Но если б вновь тебе блеснуло счастье
И если б на твоих устах
Вновь показалася веселая улыбка,
Страшися! я непримиримый враг.
Смотри.
Увы! Другого он не знает,
И всякий раз, как взор его закрыт,
Колеблют грудь его стенания и вздохи.
Смотри, смотри.
Я думаю, в душе
Скрывает он несносной грусти бремя.
Ты думаешь?
Видал ли ты хоть раз,
Чтоб радостью чело его блистало?
Видал ли ты, чтоб горестный туман
С его лица улыбка прогоняла?
Нет, никогда.
Его снедает дни
Тоска, болезнь неизлечимой раны.
Ах! я бы жизнь мою готов отдать,
Чтоб Ермаку спокойство возвратилось.
Но он молчит; и в тишине растут
Его страдания.
О горе! горе!
Отрады нет! Вовек прощенья нет!
Какой ужасный стон! Ах, он несчастлив.
Да, он несчастлив. Да, Кольцо, ты прав.
Но берегись.
Какой внезапный гнев.
Ты, ты Мещеряку грозить дерзаешь!
Иль ты забыл, с кем говоришь теперь?
Нет, помню я; но снова повторяю:
Остерегись — совет полезный мой.
Иль вскоре ты раскаиваться будешь.
Я?
Ты. Но теперь мы спор свой прекратим.
Ты дорого заплатишь за угрозы.
Мой меч...
Теперь молчи. У Ермака
В нем истина блеснула для меня.
Но почему ж словам твоим смеяться?
И почему им верить я не стал?
И мне, Ермак, твои понятны чувства;
Ты знаешь сам, я их всегда делил;
Оно теперь, поверь мне, несомненно.
Ты долго наслаждаться будешь им,
И, счастлив в недрах родины любимой,
Забудешь ты минувшие труды.
Как? друга своего Ермак не знает?
Я в родине спокойно буду жить,
Когда Ермак сражается, страдает
Иль, может быть, лежит в своей крови?
Ах, больно ты мое поранил сердце!
Мне, мне тебя оставить? Никогда.
С тобой делил я слезы и страданья,
С тобой труды, с тобою торжество,
С тобою смерть.
О друг великодушный,
Прости словам моим. Я знаю сам,
Что никогда ты дружбе не изменишь.
Рука с рукой мы жизни путь пройдем.
Остановися: я разбойник был.
Но скажешь, что его проклятье
Исполнилося над моей главой.
С тех пор я чужд покою и отрады,
Как цепь тяжелую, я жизнь влачу.
И слезы то бегут из глаз, то скрытно
Они падут на сердце, как огнь.
Мне светлый мир — пространная могила.
Среди живых как мертвый я брожу.
И кажется мне, злобный дух мучений
Вы помните ль, когда он наши челны
Поверил пенистым морям
И, Каспия рассекши бурны волны,
Пристал к персидским берегам.
Кто смел тогда надеяться спасенья?
И кто из вас тогда победы ждал?
О боже, боже, это справедливо!
Об нем и слезы лить я не должна.
Он враг законов, вождь убийц презренных,
Разбойник он: и я его люблю!
И лишь о нем всечасно я мечтаю,
Засну, и он передо мной.
Молюсь, и пред иконою святой
Я имя Ермака в молитвах повторяю.
Я зрю его, как в прежние года.
Его глаза блестят любовью нежной;
Или в величьи грозном, как тогда,
Когда рукою смелой, неизбежной
Он за меня злодею отомстил.
Вотще мне разум громко повторяет:
Безумная, забудь! Он небу изменил.
Ах! сердце тихим вздохом отвечает.
Тебя так пламенно, так страстно он любил.
Его увидишь ты.
[Ах, ты не знаешь,
Как тяжело проклятие отца.
Ему внимает ад; и духи злобы
Овладевают жертвою своей.
Источник чувств высоких иссякает,
И гибнут вмиг все доблести души.
Отчаяньем влекуться преступленья,
За преступленьем и позор и смерть.
Из недр своих сама земля отвергнет
Преступника, проклятого отцом.
Нет, Ермака не ждет такая участь,
С раскаяньем, с слезами он придет,
И ты простишь ему.
Мое прощенье
Для сына будет смерти приговор.
Да, смерть за смерть и кровь за кровь. Убийца
Свою главу на плаху должен несть.
Но как найдет он нас.] Нет, никогда!
Не он ли нам несет от Иоанна
Прощение преступных наших дел?
Служи отчизне, не служа царю,
Распростирай свои завоеванья,