Каждая деталь в отдельности задерживала взгляд. Все вместе — вызывали оторопь.
— Давно в нашем крае муров не видано, не слыхано, а тут муров дух прямо в дом пришел. Что б мур, да на командирском коне, на середь нашего села заехал — такого еще не было. Уж думаю, может сам Адмирал на огонек решил зайти, гостем? Он такие шутки любил, что б лихо, да с пользой.
«Кадр» быстро мотнул головой на своих людей.
— Сколько у него таких машин?
— Три. У него, Грея и Секонда. Но сам знаешь — мог и еще разжиться.
— Наглость, она конечно, второе имя Фортуны, детское прозвище. Только сегодня она повернулась к тебе не передом. Ох, не передом.
На всякий зело прехитрый афедрон сыщется жезл должно взостренный. Ты что ж думал, никто не полезет вовнутрь проверять, кто ж тут в теремочке живет? А ежели сыщется такой, так вы враз уйдёте галопом с пулемётом.
Так что разведаете всё через сенса, да расспросы и героями вернётесь. Может и из развед техники что применяли?
Смело. Могло и сработать. Адмирал такие штуки завсегда умел и ценил. Я уж действительно подумал, не сам ли? Нет, вижу не он.
Раз уж вам так не свезло, и я тут, то пришло значит ваше время. Давай, очищай душу перед жизнью вечной.
Идиотизм ситуации, её нереальность, театральная гоголевская шиза пропитывали как дурной сон. Этот надтреснутый тенорок, эта дикая внешность дядьки, всё это было бы до колик смешно…
Если бы не прущая через край суть этой личности. В человеке всегда есть такая неуловимая картинка, которая складывается из мелких деталей. Мелких черт, лица движений, того мистического нечто, что называется энергетикой.
Вот не был этот тип смешным. Даже сидя голой жопой на еже, с кучей говна на голове, не был бы. Как грозный повелитель, даже в виде памятника, на котором есть потек птичьего дерьма, всё едино воспринимается отдельно, от того дерьма. И даже образом, беспомощной тенью себя былого, пугает до корчей и истерики своих врагов — тем образом силы, что был при жизни.
А этот не был тенью.
Полное отсутствие нормальной обывательской рыхлости души и тела. Сила. Внутренняя уверенность. Печать злого знания.
Таким мог бы быть, хотя и много мягче, ментовский волчара протравленный несколькими десятилетиями разбора Истины в человеческой гнили. Таким мог бы быть профессиональный головорез — диверсант. Или ловец диверсантов. Или истинно верующий, не важно в Господа или коммунизм, способный без истерики (свойственной фанатизму) и излома, голыми руками, остановить танк …
В общем коротко — этакая смесь не сказочного Отца инквизитора, Дикого тигра и Реально верующего.
Вроде как человек, но по ощущениям и вызываемым чувствам, на человека похож меньше, чем едущий на тебя в лоб танк.
Потому — смешно не было. Был реальный липкий, пробирающий нутро ужас.
«Дядька» сделал короткое движение ладонью — паралич отпустил. Только голову, но похоже у каждого из «замороженных». Он стоял напротив Трота.
— Рассказывай мур. Ясно и внятно. Как звать? Какой был план? Кто послал? Быстро, иначе ускорю.
Радар проглотил и завелся, накручивая себя в осознанную злую истерику.
— Оставь его. Это мой человек. Не мур. Был, теперь на меня работает. Если среди рейдеров прозвучит что на твоем стабе обижают честных торговцев попадешь на бабки.
— Тон неправильный. Угрожать старшим — хамство. Хамство наказуемо. — Он небрежно щелкнул пальцем по кончику носа рейдера. Несмотря на кажущуюся несерьезность жеста, боль была такая, что из глаз ручьем потекли слезы. Вернулся паралич. С трудом парень скосил глаза — кровь не пошла, уже легче.
— Итак? Почему это чадо считает себя за голову? Как тебя звать? Что планировали?
Трот повел шеей, разминая.
— У тебя ментат то при себе? Станера вы не забыли явно. Рассказец выйдет сложный, а у меня как назло ни видеокамеры, ни протокола с подписямой. Что-то доказывать, когда песня льется тенором, дело специфическое. Заскучаешь. Опять же потеряешь время. Или ты любитель этого? Я вишь весь нараспашку и о тебе забочусь, значит.
— Станер, слово нехорошее. Я василиск, и я же ведьмак — чтец.
— Намекаешь, что помнишь времена, когда рейдеров звали веселыми хватами?
— Помню времена, когда все мы звались вольными казаками. Хорошее было слово, правильное со всех сторон.
— Ясно…Слышал я, что ты в рейд ушел, да и пропал там. Далеко куда-то ходил, то ли в Пекло, то ли наоборот к внешке. Выходит, всё же вернулся.
— Узнал выходит. Вот люди твои, по лицам вижу — ни сном, ни духом. Что ж за атаман свою ватагу в темноте держит и тайны от своих имеет?
— Я не атаман. Это не разведка. Вот он и правда за главного. — Трот слабо качнул головой в сторону Радара.
— Может он и правда считает себя главным, но вашу историю расскажешь ты. Назовись. Откуда броневик? Откуда столько споранов у нескольких свежаков? — Рыжий чеканил слова жестким допросным тоном.
Радар с трудом, усилием воли и мышц продавил паралич.
— Трот, кто это?
— Это Дьяк, живая легенда и основатель стаба.
— Стронг?
— Намного старше и сильнее обычного стронга. Тебе лучше аккуратнее выбирать слова. У вас троих есть неплохие шансы уйти живыми.
Паралич еще ослаб…
— У нас троих? Этот дядя вообще че то попутал. Мы его стабу привезли ценный, конкретно нужный товар. Он чего? Он влез в чужой дом, чморит моих людей, угрожает.
Беспредельничает и при этом что-то там про хамство???
Броневик этот куплен на «Санатории». Тамошние его враз опознают в чужих руках. Это, если кто не понял, означает что наша пропажа враз выплывет. На его «Острове» нас тоже видели многие, а что знают двое, то знает и свинья.
Выплывет беспредел. Прозвучит эта тема везде и всюду. Кто ж тогда сюда товар повезет? Накроется его стаб рваной пилоткой.
Трот мой человек. И он мой водила и лекарь. Дядя, в седой древности, что не проходили, что такое колесничий на колеснице? Чего он стоит в банде, и вообще?
Давай уж лучше ты отъедешь, а мы великодушно будем молчать об этом наезде.
Дьяк с непроницаемым лицом махнул ладонью и рейдера крепко парализовало с так и открытым ртом. Теперь даже моргать требовало усилия.
— Теперь давай еще раз. Вопросы помнишь.
— По крещению я Трот. Так крещен после попадания, одним из людей Грея, и с тех пор имя не менял.
Вот этого молодого, еще свежака, привели к нам на ферму. Вроде его рейдер продал вместо крещения.
— Как звать того рейдера?
— Сделку крутил Грей, без меня. По словам молодого — звали Лаки.
День выдался тяжкий — на нас напала стая с парой элитников, неожиданно мелких, но очень паскудных. Пока их завалили — из банды в тридцать два рыла осталось двенадцать. К тому же Грею пришел заказ, из тех, которые надо выполнять «вчера» или сам пойдешь в «расходники».
В результате задолбались все. Этот, Лаки, сказал, что свежак безоружен- его и не проверили. В общем повели его к клеткам «расходников», без шмона, да в придачу по живости гнилой натуры чутку обошлись невежливо…
— Вы что сильного сенса собрались разделывать?
— Кто знал? Почти наверняка, после проверки дара, прокрутили бы крещение именем и кровью. А там уж — бабы и выпивка. Хороший сенс в рейде дорогого стоит. Это не считая, как было нужно пополнение после потерь.
Но я ж говорю — замотанность и скотство.
Стали его загонять в стойло, а он испугался и чисто в гангстерском боевичке положил конвойных прямо через куртку. Я оказался рядом… Посадил он меня в пустую клетку и стал выпускать «расходников». Их и осталось то трое.
Один из них, был с уже поехавшей крышей, и когда открылась дверь, так его толкнул, то тот навернулся, ударившись головой и отрубившись.
Расходник забрал автомат конвойного, положил во дворе Грея и еще кого-то из наших и угнал броневик. Я слышал, что кричали. Кто это видел попрыгали в тачки и дернули в погоню. Второй беглец обшмонал вот этого свежака, забрал второй автомат и пистолет из куртки, вместе с самим шмотом, вроде у него там еще какой-то хабар был — да отвалил по тихой. И псих тоже ушкандыбал.
Дьяк почти по-человечески заулыбался.
— Ну чисто балаган.
— Да, животики надорвешь. Потом этот парень пришел в себя, и мы с ним договорились убираться вместе. Очень мне не хотелось оставаться и отвечать за всё. Грей ведь у Адмирала в первых любимцах ходил.
— Грей? Разве Секонд уже не правая рука?
— Секонд больше боевик. Грей бизнесмен. Впрочем, теперь он уже просто покойник. Когда мы уходили с базы, он валялся в луже крови, и я, как лекарь говорю — помочь ему никто не мог.
— Лекарь, как ты, с таким даром, на разделке работал? Вашему брату и от меньшего крышу сносит.
— Убедил Грея, что забой «расходников» инъекцией спека улучшает качество товара. Это вообще то действительно так. Инъекции тоже делал не я. Блаженная смерть или помойная жизнь? Многие бы выбрали первое. Только вот на дозу спека у них всё равно бы не хватило — это адмиральским, внешники потроха зараженных отдавали просто как отходы производства.
Дальше — вот с этим парнем мы и работали. Крестил я его Радаром. Возвращаться к Адмиралу, я не мог, так что так и охотились. Парень смышленый, он соображал, как организовывать охоты и вышло хорошо — мы добыли немало гороху и даже жемчуг. Вот за этот жемчуг, на стабе «Санаторий», он и купил этот броневик.
— Стало быть к адмиралу ты вернуться не мог и не можешь?
— Не стану я к нему возвращаться.
— Последнее правда, а вот в первом ты врешь. Забыл с кем разговариваешь?
Даже без дара чтеца, я бы прикинул одно к другому. Зарезал бы ты сопляка во сне — и вернулся на броневике, да с хабаром. Месть за любимца и возврат броневика — Адмирал бы оценил не скупо.
— Не стану я этого делать.
— Как станешь?
— Если останусь жив, так и буду бегать в одной банде с «крестником».
— А после его смерти?
— Для начала, я сделаю всё что смогу, что бы её не случилось. Если этого окажется мало… Всё едино к мурам я не вернусь.