Через немаленькую паузу опять хлопнуло.
Сапер вылез в еще один боковой ход. Через некоторое время вернулся.
— Я глядел со смотрового поста. Похоже какой-то подствольник от бункеров внешников. Один, может быть два. Всего. Что-то совсем маломощное, я такого не знаю. Так они не то что броневик, они грузовики не пробьют.
Трот обернулся к Радару.
— Может, по-быстрому в технику и вперёд? Уберёмся отсюда со свистом?
— Забыл, где зона обстрела автотурелей начинается? Прямо под холмом! Любой выезд — значит попасть уже под настоящий обстрел. Похоже в этом и есть их план. Старый как мир трюк, пугнуть под настоящую раздачу. Золотая дорога к бегству, где как раз и перебьют. — Радар зло скривился.
— Если бы мы не откопали эту нору, весь наш лагерь стал бы западней. Спасибо Улью, хоть это мы успели. Если бы веселье случилось в первые дни, хрен его знает, как бы мы отсюда убирались… И кто бы успел, а кто бы таки остался.
Хмм… Кроме прочего это еще деталь за то, что Доктор нас не сливал. Тот, кто задумал эту операцию не в теме, что мы знаем про автотурели. Доктор об этом знал, хорошо знал.
— И что тогда? — Трот заинтересованно глядел на парня.
— Ничего. Наше сотрудничество с элхами, по любому, закончилось. Убираться надо. Так или иначе, но держаться нам тут не за что. Чай не защитники Сталинграда.
Не зря мы с этими катакомбами долбились. Уйдём даже с некоторым комфортом и всё ценное на горбе утащим.
Лицо стоящего рядом Чура исказилось реальной болью. Он сказал, как простонал.
— А техника? Сивка?
— Чингисхан, было дело, врагам не то что технику, жену оставлял. Выжил. Тамерлан, как-то в плен попадал вместе с женой. Тоже не помер.
Так что… Яви силу духа. Переживём.
Сейчас приказ такой — грузим всё по горбам и вперёд.
Рейс пешкаруса одиннадцатый номер, он же топтобус, он же лайнер экстра — класса «Пешедрал» отправляется в путь. Всем занять места согласно купленным билетам.
Глава 6
Под ногами мерно чавкало грязе-трявяное месиво.
Чавк. Чавк. Чавк. Рейдеры змейкой-колонной топали через болото.
Радар шел ближе в середине, возле импровизированных носилок на которых несли «технологии». Ход замедлился, и он поднял взгляд из-под ног — вперёд.
«Счастливчики» в голове отряда, получившие высокие сапоги на ноги — и палки в руки, опять стали прощупывать тропинку впереди. Похоже снова «глубокогрязье». Одежда выше берцев уже не единожды пропитывалась грязной водой, на «переправе». Еще раз лезть в топь «хотелось» всей душой.
Впрочем, в настоящие дебри группа всё же не лезла, предпочитая обходить по более проходимым участкам. Угу. Относительно проходимым.
…Как же оно мне всё… — Парень огляделся из-под зелёного козырька кепи по сторонам.
С одной стороны, вдаль, торчали высокие торфяные кочки в длинных, узких тёмно — зелёных листьях. Между ними пузырилась тёмная вода и плавала какая-то наводная растительность. В другую — шли мелкие холмы-острова в чахлых кустарниках. Мелкие холмы в маленьких листиках какой-то травяной зелени и даже ягоды были бы куда привлекательней для пути, если бы не большое, «но».
Именно между высокими участками и была самая коварная и глубокая грязь.
По вечной иронии жизни что-то, более-менее проходимое находилось как раз на стыке этих двух болот. Дорожка петляла и терялась. Её приходилось отыскивать заново, теряя массу времени. Но всё же банда шла вперёд. Колонна двигалась на юг.
…Пятый день в этом… болоте. А как же я его уже люблю — нежно, пламенно трепетно, а главное — всей душой… Он хлопнул рукой по щеке. Ладонь была в крови.
…Да, Дракула, супротив здешней сволочи, бамбук курит в стороне. Вегетарианец, человеколюб. Они ж не кусают, они типо нефть бурят на роже.
Я ж по пролитой в эти хляби крови, со здешней землей уже семижды кровный побратим. Мать её… Парень зыркнул на звенящий над ухом рой.
…Три дня быстрого марш броска и в дамках. Угу. Вот оно, как всегда. Это пятый? Точно уже пятый день. Ё-моё. Еххльная сила. Кажется, уже прошла вечность. Когда еда кончилась? На четвёртый день.
Как же сосёт брюхо. Ну всего второй день же. Не помру это точно. Заткнись ты уже скотина… — Рейдер скривившись хлопнул ладонью по нагло заурчавшему на всю округу пузу. Кажется, последнее он таки сказал вслух. Шедший чуть впереди мужик обернулся.
С лица Трота не успело сойти застывшее выражение. Оно было… неожиданно.
Резкие морщины возле рта и глаз разгладились, делая лицо непривычно молодым и светлым.
…Такая откровенная… Нежность. Что угодно только не это…
Радар удивлённо вскинул брови.
— Только не говори, что местная природа разбудила в тебе память первой любви.
Привычное лицо вернулось на место.
— Так точно, вашессиятельство. Первая любовь. В первый раз, да в шоколадный глаз. Чавк, чавк, чавк — точно звуки любви, как тут не вспомнить. Чисто — конкретно, песенка соловья, тока поприятней.
Парень улыбнулся.
— Так ты, оказывается, природу любишь?
— Не то что бы. Но, как тебе сказать… Молодость моя… Сосны, да туман.
Воспоминания… Вообще, хорошее место болота. Чистое и надёжное. Если и убивает, так только совсем уж диких идиотов.
Куда лучше человечников.
— Уффххх. Раз уж ты такой человек природы, как думаешь, нам тут ещё долго мокнуть?
— Мокнуть — до привала. А идти еще дня два.
Хорошие места. Не ожидал. Дорог практически нет. Никакая техника сюда не лезет. Свои следы мы уже не единожды топили, так что нас не то что с собаками, с местными дарами не выследить. И под зелёнкой пройти доводилось — так что и с воздуха тоже не выйдет. Это прекрасно — кто бы ни попытался сесть нам на хвост из муров или стабов, шансы у него нулевые.
Опять же тварям здесь делать нечего — жрать им тута нема. Если что и прилетало с перезагрузок из крупного зверья, так оно давно уже ушло за добычей на запад или восток.
Прекрасные места.
Радар страдальчески скрипнул зубами.
— В этих… Золотых… Бриллиантовых… Прелестных… Курортных местах, превосходящих Бали, Мальдивы и Лазурный Берег разом… Случаем… Пожрать нет?
Трот серьезно кивнул.
— Есть. Правда пока мы не пересекали подходящих мест, а делать петли не хотелось. Мы и так уже два дня потратили на петли и крюки.
Оно конечно дорога к смерти прямая и быстрая, дорога выживания часто наоборот. Всё так. Но мы и так уже слишком много сил потратили на блуждания.
Если повезёт, перед стоянкой накопаем, чуть заморим червяка. Обещаю.
Топавший сзади Ном, до того не проявлявший показательного интереса к разговору мотнул головой в сторону торчавших возле кочек узких листьев.
— Думаешь?
— Чё тут думать? Жрать всё-таки что-то надо. Благо вроде пошло.
Мерная утомительная ходьба продолжалась еще пару часов. Кое как прокладываемый путь вывел к невеликому островку. Мелкий сухой холм, заросший травой, в которой стояли сухие пни и валялись коряги, гордыми Гималаями возвышался над кочкой и непролазными грязищами. Трава на нём, на глаз горожанина, была какая-то… чернобыльская. Но никому из опытных «землепроходчиков» она опаски не внушила и значит ничем опасным не была.
Трот вышел вперёд, чавкая сапогами. Тормознув парня с палкой, он отобрал у него «орудие труда» и двинул к островку.
Рейдер пристально вгляделся в мелкий ручеек, огибавший «Эверест». Сей Ганг мог переплюнуть даже очень плохой умелец этого высокого искусства. Но изучал его мужик с не меньшим вниманием и почтением чем священную реку с крокодилами.
Наконец Трот наклонился и набрав воды в ладонь, протёр лицо. С явным удовольствием на лице он оглянулся по сторонам и на колонну.
С запада в нескольких шагах расстилались кочки и заросли высоких узких темно зеленых листьев. На восток холмы поменьше и пожыже в сети «проток». Отдельно просматривалась узкая полоса бегущей воды, выходящая к «Эвересту». По какому-то капризу природы ручей, текущий с востока на запад, был чистым и холодным.
— Радар, гляди какое место. Для привала лучше не придумать. Сухо. Дрова есть. И даже вода чистая.
— Ффххх. Хорошо… Вперёд. Обустраиваемся. Сапёр, выбери восьмерых, кто посвежее, не из головы колонны и ничего не пёр.
По два ствола на каждую сторону. Бережёного улей оберегает, не бережёного кто-нибудь доедает. Бахус, ты тоже… следи, на тебе особый спрос. Стронг кивнул и молча ушёл на верхушку холма, скрывшись в траве.
Посты наблюдения, с биноклями, организовались быстро и сноровисто.
Остальные развёртывали подстилку и ставили палатки. Коряги пошли на пару костров. В просушке нуждались не все, но погреться хотелось каждому.
Радар гипнотически увлечённо смотрел на пляску оранжевых языков. Экс-мур подошел со спины. Положил руку на плечо.
— Видишь, вон заросли?
— Вижу. А что с ними? Для опасности далековато, да и жидкие слишком для засады. Лишние это всё мысли. У меня сейчас одна дума, как бы чего пожрать… — Парень тоскливо вздохнул.
— Вот и я о том же. Это хорошая травка. Рогоз называется. Её, если умеючи, как раз и можно — того.
— Да? Тогда бери сколько надо, тех кто в сапогах, и вперёд. Будем ждать с нетерпением. С нифиговейшим нетерпением.
Сверху было хорошо видно, как Трот выдергивал пучки рогоза, что-то тихо объясняя бойцам. Сноровисто орудуя ножом, он счищал листья, вырезая белые сердцевины — кочерыжки.
Добыча летела в рот, и в повешенную на плечо сумку. Потом рейдер нагнулся, вытащив целого «спрута» из корневищ. Опять в ход пошел нож и какие-то объяснения.
На этом Трот сделал шаг назад, перевесив автомат под руку. С видом плантатора при неграх, он лишь поглядывал за работой. А по-настоящему внимательный наблюдатель бы заметил, что взгляд скорее шарил по окрестностям, чем по работникам.
И что автомат, после снятия со спины, был снят с предохранителя… И что нарочито вольная поза как-то уж очень спружинена.
Впрочем, «негры», на этот раз в плети не нуждались. Работали ребята, несмотря на усталость, быстро и остервенело. Нарезанные корни и кочерыжки в немалых количествах были набиты в пакеты и отнесены на помывку к ручью.