Радар шагнул вперёд, обходя груду окровавленного мяса. Неловко поскользнулся на луже крови, опёрся на лопату чтобы не упасть и двинул дальше.
Из багажника появились ломик и домкрат. Типо, работа пошла. Собственно, работал — Сапёр, и взялся за дело столь рьяно, что обошёлся без чужой помощи и довольно быстро. Металлическая плита откинулась. Рейдер ловко спрыгнул в яму.
Радар так и стоял, опираясь на лопату. Лицо было задумчиво отрешённым — он ушёл в себя.
Чур в темпе работал длинным ножом. Тела весили немало, да вдобавок были измазаны кровью, так что действовать приходилось с полной отдачей. То и дело он зажимал рукоять ножа зубами, освобождая руки. Грубо перевернув очередную тушу затылком вверх, рейдер быстрыми, жесткими ударами вскрывал драгоценный нарост. С ножом парень был реально ловок, горсть за горстью, содержимое споровых мешков летело в пакет на земле.
Вояка по очереди выложил на край четыре автомата, потом вылез следом. Поднял за ремни всю связку — два абакана, калаш и скропионо-образный ствол внешников.
Радар мотнул головой, всё также отрешённо глядя в одну точку. Сапёр повесил ему автомат на шею, закинув три остальных себе на плечо. Вояка стал педантично отряхивать одежду ладонью, поглядывая на заканчивавшего работу Чура.
Тот выпотрошил последнюю тварь, валявшуюся мордой в луже крови чуть в стороне от остальных и подошел к яме. Он покачал в руке увесистый полиэтиленовый пакет. — Здесь всё. Хороший табыс. Патроны же не тратили, только железом работали. Как же их шайтанов лихо порубали…И как много…
Смуглое лицо было искажено гримасой горечи. — Ай, какая драка без меня прошла. До смерти горевать буду.
Сапёр закончил чиститься и критически оглядел камуфляж. Потом снял калаш с плеча, отдавая его парню. Глаза у него были невесёлые, взгляд нехороший, угрюмый. — Наилучший рукопашный это тот без которого обошлись. Лучший рукопашный — это авиаудар. Прекращай дурить по этому поводу. Лучшая драка — та без которой обошлись.
— Да? А кто только вот разборки устраивал? Кто караванному зубы бил? Ты тут шутить не стал, да. Джигит. Огонь. Настоящий мужчина. Зачем же мне так говоришь? — Парень горячо блестел глазами.
Вояка перевесил свой абакан на грудь, под руку и минуту цепко его рассматривал, что-то прикидывая в уме. Потом принял какое-то решение и вернулся к разговору.
Шутки и юмор — это гибкость оценки. — Сапёр говорил, как костяшки на чугунных счётах подбивал. Лицо было серьёзным и жёстким. — Хорошо шутить — значит уметь гибко и разносторонне оценивать, и определять вещи, ситуации, людей. Это как пляска — что бы хорошо сплясать, надо иметь здоровое гибкое тело. И удовольствие схожее — как от живой горячей крови. Хорошо пошутить, это как в охотку поразмяться — ух весело кровь по жилам бежит.
При геморрое, артрите, переломе или поносе лезгинку не спляшешь. Больной на голову или просто получивший травму души — шутить не способен, как и понимать юмор.
Но. Суставы не гнут, как не положено. Шутить, оценивая человека в говно — значит определять человека в говно. Такие шутки ведут к постоянному определению на это место. Сам так никогда не делай и другим не позволяй. Если, конечно, речь не о говне, претендующем на неположенное.
Потому — за тупые шутки в зубах должны быть промежутки.
Пока он говорил из машины вылез Трот. Он забрал свою пушку, закинув её за спину. На скуластой ряхе «растеклась» кривая сальная улыбочка. — Гибкость в иных местах означает позорное бессилие и неплодотворность. И случаи эти простираются от плотской любви к женщине, до высокой к Родине. А уж за, предписанную уставом, любовь к себе красивому и своему командирскому авторитету разбить борзое рыло — тема прям скажем святая.
Сапёр на миг замер. Потом лицо расправилось в невольном смешке. — Это да. Без должной твёрдости — ни на женщину, ни за Родину.
Экс мур продолжил. — С кем и как доведётся в реальной большой драке иметь дело — это всегда вопрос удачи. Выходит, как выходит. Радуйся, что, жив, после. А прочее фигня.
Давай уже за баранку, отчаливать пора. Горизонт чист во все стороны, но не стоит лишний раз проверять удачу.
Радар, ты как? Скажи у нас своеобразная удача? Второй раз уже, на финале темы нас вот так пытаются прикончить. Тенденция, однако.
Радар сморгнул. Потом глаза зло сузились — Тенденция, говоришь? Будем ломать такую тенденцию. Мы не будем сваливать, мы сейчас пойдём нести высшую справедливость.
Обычно добром и справедливостью после дела называют того, кто остался жив и победителем. А живым остаётся тот, у кого было правильно обыгранное преимущество.
У кого тут есть крупный, бронебойный калибр способный шить броню пикапов? У нас он есть. У них его нет.
Все по местам. Чур, курс на Коровьев. Дорога прямая — не заблудишься. Вперёд.
Парень первым полез на своё сиденье, возле водителя.
Было нечто в этой злой, давящей и какой-то больной уверенности. Что-то заражающее и давящее на кнопку в мозгах. Во всяком случае никто из рейдеров не стал возражать. Экипаж быстро занял «места по расписанию» и «бронепикап» стартовал к стабу.
Серые «ракушки» были уже позади, когда из стрелкового купола послышался голос.
— У поста их наверняка притормозят. По — минимуму хотя бы на полчаса, но скорее всего дольше. Стаб немаленький и, что важно, ещё живой, значит безопасностью не пренебрегают.
Будут и придуманные формальности, будут и реальные проверки. Хоть несколько вопросов у ментата ключевым участникам. Хотя б мельком, но сунуть нос в каждую машину.
Это всё-таки не «островные» у которых многолетняя репутация и следят за ней жёстко. Этих будут проверять.
— Так может и больше проваландятся? — Радар, сидевший возле водителя задумчиво, смотрел поверх пулемётного ствола. Пулемёт на капоте слегка вздрагивал, когда колесо попадало на выбоины асфальта. Дорога мелькала мелкими приметами, деревьями и ямами по обочинам, приближая цель.
— Слишком долго, тоже не будут. Если нет надежды выбить бабок за скорость, и страха за шкуру сверх нужного — дальше уже пойдёт нормальная лень.
Так что полчаса — час и отправят на стоянку или что там у них для такого случая. И всё же у нас реальные шансы успеть их догнать до того, как заедут внутрь через КПП.
— Ладно. Поглядим. Чур, гони, гони дорогой, как можешь.
Смуглый рейдер, блеснув зубами, выжал газ. Машина ещё прибавила скорости.
Крашенный металл лихо рассекал воздух. Хороший асфальт позволял выдавать неплохой темп. Гонка!
Радар держал у глаз мощный бинокль. Верный инструмент пережил в рюкзаке очень многое. Он был памятен ещё первым стабом. Но — сейчас, сентиментальных мыслей не вызывал.
Настрой «атамана» был скорее деловой, чем романтичный, жёсткая концентрация на деле. Лишь нутро жгла осознанная, лютая, ледяная злоба.
…Поймаем. Так или иначе поймаем. Догоняем на въезде или пробиваемся через КПП и ловим уже на отдыхе. Главное, чтобы не успели разойтись по всему стабу…Нельзя такое спускать. Нельзя…
Глава 6
Дневной свет падал в машину из смотровых щелей и сквозь железные «жалюзи» на лобовом стекле. Он ложился на лица яркими, дрожащими полосами. Так что рейдеров было хорошо видно в деталях, словно в каком-то кино.
Сапёр сидел на боковой лавке с внешне равнодушным, жестким выражением лица. Это выражение ясно говорило — штатная ситуация, работаем. Ни азарта, ни энтузиазма — только глаза с цепким прищуром «держат» направление, просматривавшееся через смотровую щель.
Поза не напряжена, руки на коленях. Впрочем, кроме рук там лежал «абакан», правда на предохранителе.
Чур был полной противоположностью. Былая досада сменилась сильным азартом. На резких скулах проступала краска, глаза блестели.
Из пулемётного купола послышался характерный скрипучий голос. — Так всё-таки какой план? Просто догоняем, мочим всё живое, разом из всех стволов, собираем трофеи и в темпе валим? Или что-то более сложное?
Простота залог безотказности. Шо маемо, то маемо. Только если где-то на блокпосте или рядом с ним есть гранатомёт, типо «мухи» или хуже того агс, то наше прощание с жестоким миром Улья будет…громким. И быстрым
Чур обернулся от дороги, тёмные глаза сверкнули. — Веселей. Когда яйца стальные — и елда шашка. Справимся.
Радар вернулся из «медитации», на пулемётный ствол. — Какой план? Чего гадать, пока раскладов не видим. Подъедем разберёмся.
Нам бояться особенно нечего. Сразу по нам стрелять не станут. А потом…Потом — не должны смочь. Ствола у нас четыре — и как раз от нас зависит, что бы никто ничего не успел…
Неожиданность и первый выстрел за нами. Значит — шансы сильно в нашу пользу.
Сапёр чуть оживился — Судя по тому, что я видел на остальных стабах — на КПП у них реальных бойцов не будет. Туда обычно сажают не спецов из ветеранов реальных боёв, а бросовое мясо. Шум поднимут, пока их убивают — и хватит. Такой шаблон.
Что б там сидели действительно профессионалы, с правильными рефлексами и качественной снарягой…Только если уж нам очень сильно не повезёт.
Говорил вояка спокойно, но жёстко, даже не повернув головы. Голубые глаза по-прежнему отслеживали свой сектор, с холодным прищуром проглядывая окрестности.
Он продолжил. — Если действовать быстро, то всё пройдёт как на вазелине. Даже свидетелей не останется. Пулемёт в башне немного слабее зушки, но мощнее кпвт — по бензобакам отработать — самое то.
Разве что командирскую машину лучше работать по кабине. Там на телах и в тайниках должно быть столько разного полезного на трофей, что может в разы окупить и все расходы, и все риски.
Радар чему-то поморщился, по-прежнему глядя на дорогу. Он опять поднёс бинокль к глазам. — Сначала глядим расклад. Потом — по ситуации. Не стоит делить шкуру, не зная, что там в берлоге или типо того.
Стоять, ххх, тормози. — Радар уже неплохо мог командовать. Голос был резким и с жёстким прожимом. Парень выдохнул, чуть опустив бинокль. Колёса чиркнули по асфальту, тормозя.