— Но зачем? — возразила она, продолжая ласкать его голову. — У тебя такая удобная квартира… В ней достаточно комнат.
— У американцев свои обычаи, Илина, ты же знаешь. Будет лучше, если ты переберешься в отель.
Она легонько поцеловала его:
— Хорошо, дорогой. Как скажешь…
Он поставил на столик пустую чашку. В дверях появился Тонио.
— Что-нибудь еще, ваше сиятельство?
— Нет, Тонио, спасибо. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, ваше сиятельство! — Тонио поклонился. — Спокойной ночи, баронесса.
— Спокойной ночи, Тонио.
Илина обернулась к Чезарио, обворожительно улыбнулась. Налила ему еще кофе.
— Знаешь, о чем я думаю, — лицо ее приняло озабоченное выражение. — Мы ведь не можем ужинать дома каждый вечер…
Чезарио улыбнулся и, не дослушав, потянулся за бумажником.
— Конечно, — согласился он. — Сколько тебе нужно? — Она задумалась.
— Поскольку теперь я буду у тебя работать, — рассудительно сказала она, — ты мог бы дать мне небольшой аванс в счет будущего жалования, верно?
— Ну да, — кивнул он, продолжая улыбаться, — так обычно и делают.
Она заулыбалась.
— Вот и чудесно. Ты меня успокоил. Скажем, ты дашь мне теперь тысячу… нет, лучше —две тысячи долларов. А потом будешь вычитать их из моего жалования.
Он посмотрел недоверчиво. Она не переставала его удивлять!..
— Две тысячи?
Она кивнула с серьезным видом.
— Да. Я буду очень экономна и постараюсь быстро покрыть эту сумму.
Чезарио не выдержал и расхохотался.
— Боже милостивый! Ты что же, хочешь закупить весь магазин «Диор»?!
— Не понимаю, что тут смешного… Не хочешь же ты в самом деле, чтобы я ходила с тобой вот в этом платье?
Все же он не мог скрыть улыбки. У нее и вправду не было ни малейшего представления о стоимости денег!
— Ну хорошо. Я выпишу тебе чек. — Он поднялся, прошел к конторке, что-то черкнул на бумаге и вернулся. — Думаю, этого достаточно.
Она взяла листок и положила на кофейный столик. На нем значилась сумма в двадцать пять сотен.
Вдруг щемящая жалость пронзила все ее существо. Илина смотрела на человека, стоящего перед ней, и чувствовала, как он устал и одинок.
Она потянула его за руку и заставила сесть рядом на диван.
— Спасибо, Чезарио, — прошептала она чуть слышно.
— Не стоит. Чепуха это все, — он смотрел невесело. — В конце концов, мы должны поддерживать друг друга. Жалкие остатки вымирающей цивилизации.
— Не надо так говорить, — перебила она.
Он посмотрел ей в глаза… Необъяснимая печаль охватила все ее существо. Все отчаяние, всю тщету и бессмысленность человеческой жизни прочитала она в этом взгляде…
Она поцеловала его в губы. Опустила руку на бедро — пальцы ощутили быстрый упругий ответ.
Незнакомое прежде материнское чувство пробудилось в ней. Этот человек терзался тем же, от чего страдал ее отец…
— Пойдем, — нежно прошептала она. — Я помогу тебе отдохнуть от забот. — В этом она была уверена. Она знала все то, что дарит мужчине забвение. — Пойдем…
Ей тоже нужно было забыться.
Через заднее стекло припаркованного на углу лимузина Большой Датчанин видел, как они вышли из «Эль-Марокко».
— Заводи! — повелительно бросил шоферу.
Высокий швейцар кинулся от входа навстречу свободному такси. Большой Датчанин заметил, как Илина что-то сказала Чезарио, тот улыбнулся и махнул швейцару. Они оба повернулись и пошли вдоль квартала.
Большой Датчанин чертыхнулся. За ними наблюдали четыре ночи, и каждый раз они брали такси. А сегодня пошли пешком!
— Жми на Пятьдесят Третью! — рявкнул шоферу. — Может, подцепим их на углу Лексингтон-авеню.
Однако на Лексингтон-авеню им пришлось проехать мимо: Чезарио со спутницей были в этот момент на противоположной стороне улицы и переходили с Пятьдесят Третьей на Парк-авеню. Большой Датчанин едва успел их заметить, и они скрылись за поворотом.
— Проклятье! Вот уж не везет, так не везет…— бранился он. — Попробуем достать их на Парк. Давай через Пятьдесят Пятую…
Шофер повернул к нему бледное лицо.
— Не нравится мне это, шеф, — нервно проговорил он. — Может, попробуем в другой раз?..
Он оглянулся как раз вовремя, чтобы увернуться от молочного фургона, и в итоге пришлось проехать мимо поворота на Пятьдесят Пятую.
— Лучше гляди на дорогу, — рычал Большой Датчанин. — Хватит возиться, сегодня же покончим с ними!
Он впился взглядом в светофор, нетерпеливо ожидая, когда откроется движение. Он достанет их сегодня, чего бы ему это ни стоило! Жена того и гляди взбеленится: уже пятые сутки он не ночует дома, оправдываясь важной работой. Не известно, отпустит ли она его еще раз…
Наконец машина тронулась.
Илина и Чезарио прошли мимо павильона перед зданием Сигрэма и остановились полюбоваться фонтаном, расцвеченным огнями.
— Теперь дело в шляпе! — Большой Датчанин довольно потирал руки: — Сворачивай на Пятьдесят Вторую. — Он достал с заднего сидения автомат «Томми». — Шлепнем его, когда он пойдет вниз по ступеням.
Автомобиль повернул и затормозил у восточного угла. Большой Датчанин огляделся. Прохожих почти не было. Илина и Чезарио подошли к ближайшему фонтану.
Он поднял автомат и взял их на мушку. Теперь дело сделано! Если вам нужно, чтобы работа была выполнена хорошо, займитесь ею сами. Он самодовольно ухмыльнулся. Такое разве доверишь желторотым юнцам… Момент — и эта парочка отправится в дорогу, которую он им укажет…
Чезарио и Илина спускались к следующему фонтанчику. Чезарио был четко виден в рамке прицела.
— Пошел! — зарычал Большой Датчанин, нажимая курок.
Мотор взревел одновременно с автоматом. Но после двух выстрелов что-то заело в оружии.
Чезарио обернулся. Он был весь как на ладони, но в следующее мгновение машина рванула с места. Остервенело дергая затвор, Большой Датчанин пытался вынуть застрявший патрон. В бессильной ярости он смотрел, как Чезарио толкнул Илину в фонтан и сам скрылся за невысокой оградой.
Все произошло в мгновение ока, и, когда Большой Датчанин бранясь на чем свет стоит, наконец сменил патрон, машина уже свернула на Лексингтон-авеню. Он еще увидел, как Чезарио помогает девушке выбраться из воды, и через секунду они скрылись из виду. Машина неслась со страшной скоростью. Он в бешенстве отшвырнул от себя автомат.
Шофер свернул на другую улицу.
— Вы достали его, босс? — спросил через плечо.
— Черта с два! — рявкнул Большой Датчанин. Шофер выехал на Третью авеню.
— Куда теперь, босс? — спросил почти весело.
— В Даунтаун, в правление Союза, — не успев договорить, он услышал громкий хлопок и схватился за пистолет в кармане пиджака. Вдруг машина накренилась и застучала по асфальту. Шофер затормозил.
— Колесо село, — сказал он.
— Та-ак, — прокряхтел Большой Датчанин. Выбираясь из машины и оглядывая улицу в поисках такси, он ворчал себе под нос: — Бесполезно!.. Бывают же такие ночи, когда во всем не везет.
Глава 14
— С тобой все в порядке? — спросил Чезарио, вытаскивая дрожащую Илину из фонтана.
Та глядела круглыми от ужаса глазами.
— Чезарио! В тебя кто-то стрелял?!
Он огляделся. Из здания напротив уже выходили люди.
— Молчи! Ни звука! — приказал он, увлекая ее за собой к обочине тротуара, где уже тормозило такси.
— К башне, приятель! — сказал он шоферу, и машина тронулась. Чезарио повернулся к Илине и снова спросил: — С тобой все в порядке?
— Все в порядке, — будто эхо, повторила она и оглядела себя. — Но мое новое платье! Оно испорчено…
— Нашла о чем жалеть, — он усмехнулся, — считай, что нам повезло!
Илина посмотрела на него — и все поняла.
— Эти люди стреляли в тебя!
— Не знаю, — хмыкнул он, — я не успел их об этом спросить.
Ее стала колотить дрожь. Он накинул ей на плечи свое пальто. Властно и твердо посмотрел в глаза.
— Никто не должен об этом знать. Поняла? Никто! — Она молча кивнула. Отыскала его руку и нежно пожала. Стараясь не стучать зубами, проговорила тихо:
— Тебе, наверное, еще труднее, чем мне… — ее голос прозвучал виновато и мягко.
Такси остановилось у отеля, и они поспешно вышли. Пока Чезарио расплачивался с водителем, швейцар проводил Илину, вбегавшую в дверь, изумленным взглядом.
Чезарио вынул двадцатидолларовую купюру и показал ее водителю:
— Вы никогда нас сюда не привозили! — Деньги исчезли в руке шофера.
— Я вас вообще никогда не видел! — радостно ответил он и тут же отъехал.
Чезарио открыл комнату и пропустил Илину вперед. Она задержалась в дверях:
— Может, я поднимусь к тебе? Мне страшно сегодня одной…
— Нет, — ответил он, но потом подумал, что провести с нею ночь — вовсе неплохая идея… — Мне надо переодеться и привести себя в порядок. А потом я спущусь к тебе.
Большой Датчанин сидел один в своем кабинете, в офисе своего профсоюза. Перед ним стояла початая бутылка виски. Снизу доносился приглушенный звук утренней профилактической проверки.
Он плеснул из бутылки в стакан и опрокинул содержимое в рот. Жидкость обожгла горло.
Может, парни были правы, не советуя ему самому браться за дело? Он слишком большой человек, чтобы заниматься исполнительской работой. Ее и впрямь лучше поручать желторотым юнцам. Может, они и не сделают все как надо, но им меньше терять, чем ему!
Он вспомнил свою юность, и ему стало грустно… Ах, добрые старые времена! Тогда все было впереди. И вещи тогда назывались своими именами, а если кто становился поперек дороги, ты попросту сбивал его с ног. И не надо было каждый свой шаг с кем-то обсуждать, и не надо было по любому поводу советоваться…
Он вспомнил, как Леп вызвал его и Сэма к себе в Бруклин.
— Надо, чтобы ты и Сэм смотались в Монтичелло и сожгли Варсити Вика, — сказал он. — Этот парень слишком много на себя берет.
— О'кей, Леп! — ответили они и отправились в бар взять виски, чтобы скоротать время поездки. Потом поспорили, какую машину взять. Ему не подходила машина Сэма, а Сэму не нравилась его. Согласились на компромисс и у входа в бруклинский небоскреб свистнули большой «пирс».