– Толя, а ты многих уже по своей методике стрелять научил?
– Многих. Тех, конечно, кто хочет учиться. А кто не хочет – что с ними сделаешь? Я им как инструктор вообще не нужен, они считают себя мастерами, в тир ходят только форму поддерживать да друг перед другом покрасоваться. Ничего, вот введу комплексное упражнение, тогда посмотрим, кто из вас чего стоит. Сначала полоса препятствий, потом единоборство с двуми противниками под психотравмирующий шумовой фон, а потом сразу же стрельба. У меня уже и фонограмма специальная заготовлена – выстрелы, гранаты рвутся, сирены воют, женщины визжат. Давление на психику жуткое. Пусть постреляют после такого стресса, я на них посмотрю, много ли они выбьют, мастера эти.
– И ты можешь их научить нормально драться и стрелять в таких условиях? – не поверила Настя.
– А то. Я уже и методику разработал. Тоже, между прочим, Корху показывал. Было бы кого учить! Пока что ко мне только спецназ регулярно на занятия ходит. А оперсостав меня не очень-то жалует.
Насте стало неловко. Она искренне уважала Толю Хвастунова, человека, болеющего за свое дело, живущего им. Хвастунову было интересно все, что он делал, наверное, поэтому все, что он делал, он делал хорошо. Он придумывал методики обучения и тренировок, он обивал пороги, выпрашивая оборудование и боеприпасы, он за собственные деньги приобретал брошюры и видеофильмы с зарубежными материалами. И ему было очень обидно, что, кроме спецназовцев, мало кто проявлял интерес к его занятиям.
– Толя, ты не сердись на нас, не обижайся, – виновато сказала она. – Ты же знаешь, какие мы все замотанные, света белого не видим.
– Да что ты, Ася. – Он примирительно махнул рукой. – Я без претензий. Мое дело – подготовиться, методики наработать, чтобы в случае надобности максимально быстро обучить большое число сотрудников. А пока надобности нет – что ж… Вот ты ко мне ходишь – мне приятно. Уж тебе-то «милицейская стрельба» вообще не нужна, ты же на задержания не выезжаешь. По-моему, ты даже оружия не носишь.
– Не ношу, – призналась Настя. – Я к тебе езжу стресс снимать, мозги на место ставить. Позанимаюсь полчаса – и могу мыслить стройно и последовательно. Очень полезно, когда эмоции эфир забивают.
– Ну, хоть на этом спасибо, – грустно улыбнулся Хвастунов. – Какая-то польза от меня все-таки есть.
Выходя из тира, Настя с удивлением обнаружила, что за все время занятий ни разу не вспомнила о том, что так мучило ее весь день. Анатолий все-таки заставил ее полностью сконцентрироваться на «опорных точках». За этот час проблема, что называется, «вылежалась», и решение ее, очищенное от тревоги и страха, теперь казалось Насте очевидным и вполне логичным.
– Да, дорогой, подставил ты меня, – сказала Настя недовольным тоном. – Я понимаю, твоей вины в этом нет, но мне-то каково, а? Я как идиотка звоню своим друзьям в милицию, говорю, что у моего знакомого Соловьева такая-то и такая-то проблема, не подскажут ли они мне чего умного. А они хватают меня под белы рученьки и чуть ли не допрашивают. Оказывается, у моего знакомого Соловьева два трупа и сам он под сильным подозрением, а не арестовывают его исключительно из сочувствия к состоянию его здоровья. Ну ты мне скажи, мне это надо?
Соловьев выглядел совсем плохо, глаза потухли, лицо посерело. Настя приехала к нему в тот же день вечером, буквально через полчаса после того, как от Соловьева уехал следователь, который в связи с отсутствием возможности доставить неходячего инвалида в прокуратуру счел более простым и быстрым приехать к нему лично.
– Но ты мне веришь? – уже в который раз спросил Соловьев. – Ты веришь, что я их не убивал?
– Да я-то верю, а толку? Я же не следователь. Это он должен тебе верить. Когда в доме находятся три человека и двоих из них убивают, подозрение, совершенно естественно, падает на третьего. А чего же ты хочешь?
– В доме был кто-то еще, – упрямо повторял Владимир Александрович.
– Володя, твой единственный шанс – понять, что у тебя искали. Только узнав, что искали, можно догадаться, кому это нужно. Дальше уже проще. Пока ты этого не сделаешь, все разговоры о злоумышленниках, проникающих в твой дом, гроша ломаного не стоят. Кто-то же подсунул тебе Марину.
– Это неправда, – горячо возразил Соловьев. – Марина не может иметь к этому никакого отношения.
– Да что ты говоришь! – насмешливо протянула Настя, прищуриваясь. – А откуда же она, позволь тебя спросить, взялась?
– У меня в компьютере появился вирус, Андрей вызвал специалиста из фирмы по обслуживанию компьютерной техники. Вот и все. Тот факт, что она имеет судимость, ни о чем не говорит.
– Как называется фирма?
– «Электротех».
– У тебя есть телефон этой фирмы?
– Нет. У Андрея был, он сам туда звонил.
– Володя, я вынуждена тебя огорчить. Когда ты вчера сказал мне про свою проблему, я сразу подумала именно о Марине. И сегодня утром, еще до того, как звонить своим друзьям из милиции, навела справки. Такая фирма в Москве есть, но никакая Марина там не работает. Там вообще нет ни одной сотрудницы с таким именем. И обслуживанием компьютерной техники они не занимаются. Теперь ты понимаешь, насколько серьезно то, что тебя вчера беспокоило? Андрей, уж не знаю, по чьему указанию, вместе с твоей красавицей Мариной устроили целую мистификацию, предварительно занеся в компьютер вирус, с одной-единственной целью – получить неконтролируемый доступ в твой кабинет. И ради чего? Ну соберись же, Соловьев, возьми себя в руки! Чем быстрее ты найдешь то, за чем они охотились, тем быстрее милиция раскроет преступление, и нас с тобой оставят в покое. Может быть, тебе это все равно, над тобой не капает, к тебе следователь вон на дом приезжает. А меня же затаскают! У меня, между прочим, время не дармовое, я получаю зарплату за реальные консультации и составление и обслуживание договоров. Ну и много я наконсультирую, если буду каждый день по несколько часов проводить то в прокуратуре, то на Петровке?
– Чего ты от меня хочешь? – устало спросил Соловьев.
– Я хочу, чтобы ты пересмотрел все свои бумаги и вещи и постарался понять, что у тебя искали. Чем быстрее ты это сделаешь – тем лучше. Если хочешь, я помогу тебе. Отпрошусь с работы, возьму два-три дня за свой счет и вместе с тобой перетряхну весь твой архив, по листочку, бумажку за бумажкой. Если тебе это все равно, то мне – нет. Меня могут просто с работы выгнать.
– Хорошо, – монотонно сказал он, – давай пересмотрим мои бумаги. Если это для тебя так важно, давай займемся. Только не сегодня. Я устал.
– Завтра?
– Хорошо, пусть будет завтра.
– Так я приеду прямо с утра?
– Хорошо, прямо с утра.
Настя видела, что мыслями он находится где-то далеко. Там, вдали, можно было отгородиться от того, что произошло этой ночью.
– Тебе нужен новый помощник, – заметила она. – Ты же один не справишься.
– Издатели пришлют кого-нибудь, – равнодушно ответил он.
– Но пока не появится новый помощник, кто-то должен жить с тобой. Ты не хочешь попросить сына приехать и побыть здесь?
– Сына? – переспросил он, словно Настя сказала очевидную и непростительную нелепость. – Нет.
– Почему?
– Это не обсуждается.
– Как скажешь. Но кто-то ведь должен быть с тобой.
– Завтра будешь ты. А там посмотрим.
Соловьев впал в глубокую депрессию, это было очевидным, но вряд ли следовало этому удивляться. Обнаружить два трупа, один из которых принадлежит твоей любовнице, и провести наедине с ними ночью довольно длительное время, пока не приехала милиция, – это все-таки не слабый удар по нервам.
– Я могу что-нибудь сделать для тебя сегодня? – спросила Настя. – Может быть, ужин приготовить?
– Не надо, я не хочу есть.
– Помочь тебе лечь в постель?
– Не надо, я справлюсь сам.
– Тогда до завтра?
– Да, до завтра. Спасибо, что приехала.
Она подошла к нему, наклонилась, поцеловала в щеку.
– Держись, Соловьев. По прошлому опыту знаю: первые сутки самые тяжелые. Прими снотворное и постарайся поспать. Завтра, когда проснешься, будет легче. С бедой надо провести ночь. Не расклеишься, когда я уеду?
– Постараюсь.
На его лице проступило слабое подобие улыбки. Он взял Настю за руку и снова, как и несколько дней назад, прижал ее пальцы к своей щеке.
– Поезжай, Настенька. И приезжай завтра пораньше.
Глава 12
Предпраздничные дни таили в себе серьезную опасность. Уж что-что, а законы невезения Настя Каменская знала как свои пять пальцев. В соответствии с одним из этих законов, чем ближе «длинные» праздники, тем больше вероятность того, что откроются новые неожиданные обстоятельства, которые нужно будет немедленно проверять. Особенно результативно идет такая проверка, когда все разъезжаются и отдыхают. Никого нигде не найдешь, не застанешь и на работу не вытащишь. А начало мая обещало быть весьма в этом плане удачным: четыре выходных, потом четыре рабочих дня, потом три выходных. И негосударственные структуры устраивают себе сплошной праздник, пренебрегая жалкими четырьмя днями между официальными выходными.
Нынешний год ничем от прошлых лет не отличался, добросовестно следуя когда-то сформировавшемуся закону. В аккурат 29 апреля был проведен повторный обыск на квартире Черкасова, внимательный, неторопливый, в отличие от первого, проведенного сразу после задержания. В результате этого обыска были обнаружены две вещи: тщательно спрятанный блокнот, исписанный почерком, явно не принадлежащим самому Черкасову, и следы специфической грязи под ковром.
Содержание записей в блокноте говорило о том, что его владелец увлекался компьютерными играми. Вполне вероятно, что это был блокнот Олега Бутенко. В тот же день связались с его родителями, но версия не подтвердилась. Во-первых, Олег играми не увлекался и дома у него компьютера не было. А во-вторых, почерк был явно не его. Конечно, в таких вопросах слово «явно» права на существование не имеет. У родителей Бутенко взяли образцы написанных им текстов – тетради, блокноты, записки, и отправили на экспертизу.