–Слушайте, я же вас не трогаю!– не выдержал Мэлс.– Просто стою…
Тут, как по команде, загудели все разом.
–Эх, жаль, не те годы!– перекрикивал всех мужик.– Согнать бы вас всех до кучи и на Соловки лес валить!..
Автобус подъехал к остановке. Открылась дверь, и оттуда пробкой вылетел растрепанный Мэлс. Следом выплеснулся возмущенный гвалт. Дверь тут же захлопнулась, и автобус проехал мимо. Из-за каждого окна, немо раскрывая рты, грозили ему пассажиры.
Мэлс пригладил волосы, встряхнул пиджак и двинулся дальше.
Стиляги стояли на том же месте уЕлисея. Долговязый, как и в прошлый раз, долбил себя ладонями по коленям, отбивая бешеный ритм, остальные болтали. Они разом, оборвав разговор, обернулись кМэлсу… Возникла пауза. Долговязый вдруг картинно закатил глаза и повалился в обморок со всего роста. Его поймали и стали обмахивать руками.
–Смотрите, а он, оказывается, на человека похож…– в тишине задумчиво сказала кукла.
Полли, прикусив губу, смотрела на него исподлобья.
Фред неторопливо обошел его со всех сторон, оглядел. Взял конец галстука, пощупал материал.
–Мэйд ин Тамбов?– спросил он.– У меня завалялся один. Напомни, чувак, завтра принесу… Фред!– протянул он руку.
Тут же, галдя, потянулись знакомиться остальные.
–Дрын!– представился долговязый.– Ударник. Но не коммунистического труда!
–Бетси,– кокетливо пискнула кукла.
–Стив.
–Руби.
–Шерри.
–А это Капитал!
Боксер, на этот раз ярко-желтый, заученно подал Мэлсу лапу.
–Ну ты даешь, Мэл! Неужели один шел?– удивленно спросил Боб.
–А вы как?
–Хотя бы по двое стараемся. Все-таки проще от жлобов отбиваться.
–А как отбиваетесь?
Боб пожал плечами.
–У каждого свой прием. Начнем с тычинок и пестиков. Во-первых, нельзя в драку лезть, даже если руки чешутся в морду дать. Других бы отпустили, а у нас уже двое сели. Лучше просто молчать. Во-вторых, если все-таки замели: хоть наизнанку вывернись, но дозвонись Фреду – отец вытащит. В третьих… Во, гляди,– прервав лекцию, в восторге указал он.– Сейчас Бетси этого жлоба отошьет!
Мужик в шляпе давно уже выговаривал что-то в спину Бетси, и та наконец не выдержала. Она обернулась, сведя коленки, сцепив внизу пальчики, склонив голову – пай-девочка. Потом подняла на него влюбленные кукольные глаза и загадочно улыбнулась. Беззвучно прошептала что-то нежное, чуть заметно кивнула и многозначительно повела бровкой в сторону.
–Чего это?..– растерялся мужик. Стоящие рядом зеваки подозрительно покосились на него и на Бетси. А та вытянула губки в поцелуй, поманила его пальчиком и шагнула навстречу. Мужик шарахнулся от нее и пошел, оглядываясь, сопровождаемый хохотом стиляг. Бетси победно ухмыльнулась и вернулась к своим.
–Ну что, чуваки, в“Кок”?– призывно махнул Фред.– Новичок угощает. Закон джунглей!
Он с компанией сел в“паккард”, остальные двинулись вниз по Бродвею. Мэлс на мгновение замешкался, не зная, с кем идти.
–Садись, место есть,– крикнул Фред.
Мэлс втиснулся на заднее сиденье между Полли иКапиталом. Фред с визгом шин развернулся посреди улицы на глазах постового, и они помчались по Бродвею. Мэлс со счастливой улыбкой прищурился навстречу ветру, посмотрел на Полли. Та ответила холодным взглядом и отвернулась…
Около “Коктейль-холла” Мэлс растерянно глянул на безнадежную, уходящую к самому Кремлю очередь.
–Как писал буржуазный писатель Чехов, надо по капле выдавливать из себя раба,– сказал Фред Мэлсу.– Учись, чувак!
Он плюнул на ладонь, прилепил к ней трояк. Уверенно подошел к стеклянной двери и приложил руку. Швейцар тотчас с готовностью распахнул дверь.
Очередь слабо возмутилась.
–Спокойно, товарищи! Предварительный заказ!– объявил швейцар.
Они сидели на втором этаже, потягивая коктейли. Мэлс с интересом разглядывал шумную разношерстную публику.
–А здесь облав не бывает?– спросил он Фреда.
Тот отрицательно покачал головой. Вытащил маслину из фужера и бросил под стол Капиталу.
–Главное – до Бродвея дохилять. На Броде никого не трогают. Указание свыше,– кивнул он на потолок.
–Почему?
Фред только пожал плечами, удивляясь его непонятливости.
–Смотри,– перегнулся он через бортик.– Вон один,– указал он на человека с газетой за крайним столиком на первом этаже.– А вон второй,– кивнул он на близнеца первого в противоположном углу.– На Лубянке тоже не дураки сидят – им проще держать нас под контролем в одном месте. Если разогнать Бродвей, зараза расползется по всей Москве и, не дай бог, начнется эпидемия.
На маленькую эстраду вышел джаз-банд – могучая саксофонистка, скрипач, баянист и ударник. Начались танцы.
Мэлс подошел кПолли.
–Хильнем атомным?– предложил он.
Она удивленно подняла брови и встала. Они вышли к эстраде. Мэлс с ходу лихо закрутил Полли вокруг себя. Пары вокруг невольно расступились, освобождая место, потом и вовсе остановились, образовав круг.
Это был не танец, а скорее состязание – Мэлс все наращивал темп, Полли, упрямо сжав губы, не отставала. Музыка оборвалась, и они остановились напротив, тяжело дыша.
–Ты всегда добиваешься своего?– спросила она, заправляя выбившуюся прядь под “венгерку”.
–Всегда.
–Мэл, я не переходящий приз,– сказала Полли.– Штурмуй другие вершины.– Она повернулась и пошла на свое место.
Мэлс проводил ее глазами. Бетси, загадочно улыбаясь, поманила его пальчиком.
–Мэл, хочешь, скажу что-то про Полли?– спросила она.
–Хочу.
Бетси указала себе на щеку. Мэлс засмеялся и звонко чмокнул ее.
–Ты ей очень нравишься,– сообщила Бетси.– А хочешь, скажу что-то про Пользу?
–Что?
Бетси капризно указала на губы. Мэлс поцеловал.
–Не будь таким самоуверенным, Мэл. Полли ты нравишься, аПольза все будет делать назло,– сказала Бетси и отошла к изнывающему от ревности Бобу.
Веселая шумная толпа стиляг валила по ночному Броду.
–Атас! Жлобы!– остановился Боб.
Навстречу им плотной молчаливой командой шли бригадмильцы.
–Спокойно, чуваки! Мы на Броде!– сказал Фред.
Две компании – темно-синяя и пестрая – сближались.
–Мэл, твои!– сказал Дрын.
Мэлс и сам уже увидел знакомые лица, встал на мгновение, оглянулся, малодушно помышляя о бегстве,– и двинулся за своими новыми друзьями.
Бригадмильцы и стиляги, растянувшись в цепочки, разошлись на противоходе, почти касаясь плечами друг друга. Бригадмильцы молча, сурово смотрели на стиляг. Те в ответ злорадно гримасничали:
–Здрассссьте… Сколько лет, сколько зим!.. Вольно, товарищи!..
Капитал в строю стиляг злобно скалился и рычал на широкие брюки противника.
Шедшие последними Катя иМэлс остановились напротив – и обе компании замерли. Бригадмильцы напряженно смотрели на Катю, стиляги – на Мэлса.
–Что это значит, Мэлс?– потрясенно спросила она.
–Ничего,– пожал он плечами.– Алло, комиссар – это я, Мэлс! А это – всего лишь костюм,– оттянул он щепотью лацкан.– У вас один, у меня другой. Просто костюм – и ничего больше он не значит, понимаешь?
Катя посмотрела через его плечо на Полли, женским чутьем безошибочно выделив ее из других девчонок. Перевела тяжелый взгляд на Мэлса.
–Ты хуже чем враг, Мэлс,– тихо сказала она.– Ты – предатель!
Она молча отвернулась и шагнула дальше. Обе компании разошлись в разные стороны.
Мэлс оглядел балалайки, домры, духовые инструменты, развешенные на стенах музыкального магазина.
–А саксофон у вас есть?– спросил он мужиковатую продавщицу в огромном кружевном воротнике.
Та остолбенела, глядя на него круглыми глазами.
–А пулемет не надо?– басом ответила она и отвернулась, оскорбленно поджав губы.
Старичок за прилавком нотного отдела чуть заметно кивнул Мэлсу.
–Я не ошибаюсь, вы покупали у нас вальсы в переложении для трубы?– вполголоса спросил он, осторожно глянув на продавщицу.
Мэлс кивнул.
–Для хорового исполнения могу порекомендовать “Колхозные просторы”, музыка Айвазяна! Торжественная мелодия, душевные стихи…– повысил голос старичок, снимая со стеллажа нотную тетрадь.– Вы прилетели с луны, молодой человек? Саксофон – запрещенный инструмент. Новых просто нет, старые годятся в металлолом, да и те наперечет – может быть, двадцать на всю Москву. Сходите на “биржу”, может, вам и повезет…– он быстро чиркнул что-то на последней странице.– “Просторы”– семнадцать копеек! В кассу, пожалуйста…
На “бирже”, в переулке у проспекта Мира, толпились музыканты – стиляги и цивильно одетые, юнцы и седые лабухи. Между ними деловито сновали барыги:
–Комсомольская свадьба – балалайка, баян, ударные…
–Юбилейный вечер на суконной фабрике – фортепиано, скрипка, баритон…
Мэлс подошел к компании стиляг.
–Чуваки, где тут сакс можно купить?
Они изумленно оглядели его с головы до ног, засмеялись, как удачной шутке, и отвернулись, оставив за спинами.
Мэлс побродил между компаниями музыкантов. Откуда-то сбоку к нему подкатился Нолик.
–Саксом интересуетесь?– уточнил он, глядя в сторону.
–Да.
Червонец перекочевал в его подставленную лодочкой ладонь.
–Не подойдет, я не виноват,– предупредил Нолик.
Он отвел от компании старого лабуха с жидкими седыми волосами до плеч и тяжелым пропитым лицом, шепнул на ухо, указывая глазами на Мэлса, и исчез.
–Молодой человек,– прогудел лабух низким хриплым голосом.– Угостите пивом инвалида музыкального фронта!
В пивной лабух жадно припал к кружке, играя большим кадыком на дряблой шее. Блаженно зажмурился, на глазах распрямляясь и обретая былую стать.
–Первый раз меня взяли в восемнадцатом за буржуазный танец танго. Теперь я играю его на партийных торжествах. В двадцать третьем меня сняли с эстрады нэпманского кабака, где я играл джимми. Сейчас его танцуют вместо физической зарядки. Это удивительная страна. Кларнет – правильный инструмент, а саксофон приравнен к холодному оружию. Баян – можно, аккордеон – нельзя…