Арне смотрит на обстановку комнаты — совершенно обычную для аристократов этого мира — так, словно внезапно попал в Диснейленд.
— Я и забыл, насколько яркими бывают цвета, как объёмны предметы, — говорит он тихо. — Послушай, Мих, хотя сейчас у меня нет ни денег, ни влияния… если есть или когда-либо появится что-то, что я смогу для тебя сделать — только скажи. Исполню все, если это будет в моих силах. А если не в моих силах, то стану сильнее и исполню. Или погибну, пытаясь. Слово Высшего.
— Слово Высшего? Принято, Арне.
— Ты понимаешь, что равного тебе по силе целителя не было уже несколько поколений? Поверь мне, уж я-то искал, искал всю свою жизнь.
— Это, конечно, весьма впечатляет. Подумаю, что мне с этим делать. А теперь нам пора. Банкет, должно быть, уже в разгаре.
Глава 12Крик Вишни
Банкет действительно в разгаре — это становится ясно еще на подходе к корпусу, где располагается зал приемов. Какое-то тело самозабвенно блюет в розарии. Неподалеку кусты колыхаются в характерном ритме… и не только в одном месте. Ладно, будем надеяться, еще не все благородное общество успело назюзюкаться в хлам.
В банкетном зале меня встречают разоренные закуски и разрозненные группки людей, поглощенных беседами о чем-то своем. Пытаюсь отыскать в толпе барона — не то чтобы по нему соскучился, но он может представить меня нужным людям. Однако внимание мое привлекает другой человек — женщина. Она говорит что-то вроде бы негромко, но с десяток аристократов столпились вокруг и ловят каждое ее слово. Почувствовав мой взгляд, она оборачивается, смотрит на меня, слегка улыбается и неторопливо идет в мою сторону.
Моя рука непроизвольно сжимается в кулак. Это та самая стерва, которая чуть не убила меня мимоходом по дороге из села в городок.
— Мы где-то встречались? — голос у нее глубокий, грудной.
— Едва ли.
— Жаль. Но не буду лукавить, я слышала о вас, вы — тот самый необыкновенный новый целитель. Нарушу этикет и представлюсь первая… правила ведь придуманы для того, чтобы их нарушать, верно? Я Симона. Внучатая племянница графа Нагеля. Не то чтобы это было во мне самым интересным, но вам все равно обязательно доложат, и я решила опередить сплетников.
Она улыбается, и я словно бы проваливаюсь в ее глаза. Мерзавка невыносимо красива! Ее грудь высоко вздымается под платьем… надо немедленно разорвать чертово платье, освободить это чудесное тело из плена одежды, впиться губами в нежную шею — сюда, где так яростно бьется голубая жилка! Схватить ее, овладеть ею прямо здесь и не отдавать никому!
Та-ак… Не мои это желания. Дамочка, похоже, воздействует на меня. Гляну-ка через Тень… точно, от нее ко мне струится интенсивный поток искр. Одним движением обрываю его.
— О, простите, — стерва нисколько не смущается. — Надеюсь, вы не станете обижаться на слабую глупую женщину. Вы необыкновенно привлекательны, и я замечталась, потеряла контроль… Это вышло непроизвольно.
— Ах, оставьте, Симона, — обворожительно улыбаюсь. — Вам вовсе не нужно колдовать, чтобы приворожить любого мужчину. Фамильное умение?
— Да что вы! Часть общей академической программы для девочек. Я просто преуспевала в этом предмете.
Кто бы сомневался.
— Вот ты где, Мих! Всюду тебя ищу, — барон подходит ко мне в сопровождении верного Кея. — А ты, я смотрю, не скучаешь! Представь меня даме!
— Это лишнее, — Симона смеется, запрокинув голову. — Я и сама могу представить себя. Тем более что между нами уже есть связь. Это же твой сын, Александр, послезавтра сойдется на турнире с моим кузеном.
— Ах да, — при напоминании о сыне и предстоящем ему бое барон чуть хмурится. — Но ведь распределение дуэлянтов еще не было объявлено…
— Граф Нагель всегда все узнает первым.
Так, выходит, наш скромный юноша Кир сойдется в поединке с тем самым гламурным блондинчиком, который навел шухер на лекции… скверно. На месте барона сделал бы все, чтобы не допустить этого боя. Но барона, похоже, куда больше интересует содержимое декольте Симоны, он склонился к ее ушку и жарко шепчет что-то, а она хохочет, запрокинув голову.
В дальнем углу зала раздается шум. Визжат дамы, падает стол.
— Й-а в-вам п-покажу! — орет пьяный мужской голос. — Й-а в-вам всем еще п-п-окажу!
Ясно, какой-то благородный хрен допился до положения риз. Его пытаются успокоить, но он отпихивает всех от себя, вскидывает к потолку руку и выпускает россыпь огненных шариков.
Так, что же это, аристократы могут колдовать даже вдребезги пьяными? Канис пенсис нострагенус! Не спалил бы тут всех этот придурок! Вот это будет нелепая смерть…
Кей вскидывает руки, быстро шепчет что-то… Смотрю через Тень: от его рук в сторону пьяного идиота стремительно катится лазоревая волна, обволакивает его ауру и приглушает все цвета в ней. Выныриваю — алкаш продолжает воздевать к потолку руки и орать что-то бессвязное, но никаких огненных шаров больше не выпускает. Его выводят.
— Уфф, успел, — Кей вытирает ладонью лоб.
— Впечатляет, — признаю. — Что это было?
— Фамильное заклинание. «Крик Вишни» называется.
— Почему вишни? Вишня разве кричит?
— Сам не знаю, — улыбается Кей. — Традиция. «Крик Вишни» на несколько часов лишает объект способности пользоваться магией.
Неслабо! В мире, где магия стала главной боевой силой, это должно быть ультимативное оружие. Отчего же тот, кто владеет им, служит мальчиком на побегушках у захудалого барона?
— Вот только действует оно лишь на оглушенных, серьезно раненных или вдребезги пьяных, — отвечает Кей на мой незаданный вопрос. — Возможно, поколения моих предков что-то утратили при передаче знания… По хроникам выходит, что «Крик Вишни» превращает даже слабых магов в непобедимых воинов. Но в наши дни оно работает именно так: вырубает пьяного*. Зато у меня всегда в достатке приглашений на балы и банкеты!
Пожимаю плечами. Похоже, все у этих аристократов вот так. Любопытно, что в хрониках герои древности выглядят благородными, их деяния — по-настоящему величественными. Аристократия действительно так деградировала или дело просто в том, что хроники заказывали голодным и оттого в высшей степени лояльным писателям?
— Вырожденцы, позеры, измельчавшие людишки! — раздается глубокий голос у меня за плечом. — Если бы их великие предки восстали из мертвых, то тут же умерли бы снова от стыда за потомков.
Оборачиваюсь. Мужчина в черном презрительно кривит тонкие губы, сложив руки на груди. Он немолод, но назвать его стариком язык не поворачивается — такая мощь исходит от его фигуры. Лицо не красивое, а именно что породистое: орлиный нос, глубоко посаженные черные глаза, небольшая бородка. Одет он просто, аскетично даже, но в нем интуитивно угадываются влияние и власть.
Не глупо будет завязать знакомство. Для начала поддержать беседу. К такому человеку естественно обращаться на «вы», приходится напоминать себе, что аристократы всегда на «ты» между собой.
— Знаешь, я здесь недавно. Но мои впечатления сходны с твоими. Меня зовут…
— Слышал, как ты себя назвал. Это не имя, но вольному воля. А я все же представлюсь: граф Йоган Нагель.
Выходит, передо мной дальний родич той придорожный стервы и дед красавчика, с которым предстоит сражаться Киру. Глава одного из одиннадцати великих родов — которых недавно еще было двенадцать.
— Я уважаю чужие тайны и не хотел бы вмешиваться в твои дела, — продолжает граф, — но если ты расскажешь мне цель своего прибытия в Академию, вероятно, смогу поспособствовать ее выполнению.
— Я пока не определился с целью. Но хотел бы поговорить с деканом факультета медицины. Полагаю, мы быстро поймем, чем можем оказаться полезны друг другу.
— Зачем же — декану факультета? Полагаю, тебе стоит говорить сразу с ректором Академии. Старого прощелыгу, правда, куда больше волнуют вопросы финансирования, чем образование студентов. Однако род Нагель давно поддерживает Академию, так что человеку с моей рекомендацией тут открыты все пути. Буду рад познакомить вас.
— Был бы чрезвычайно благодарен…
— Право же, не стоит благодарности, — пронзительный взгляд графа плохо бьется с его любезными словами. — Я слышал о твоих успехах в целительстве. Для Академии будет честью принять такого ученого. Представлю тебя ректору сразу после турнира.
Да, турнир… Ищу глазами барона. Он не отходит от Симоны, зарылся в ее декольте, как свинья в апельсины. А ведь сейчас решается судьба его единственного сына…
Не мое это дело, но жалко Кира — он кажется славным мальчиком, не в папашу пошел.
— Я слышал, соперником твоего внука на турнире станет баронет Рентх.
— Возможно… Я хоть и вхожу в попечительский совет Академии, такими вопросами не занимаюсь, — граф вскидывает тонкие брови. — Ты полагаешь, здесь может оказаться что-то неладно?
Ох, вот как же барон меня сейчас подставляет, вынуждая объясняться вместо него!
— Я плохо разбираюсь в силе и личных качествах выпускников Академии… Однако мать баронета убеждена, что Кир не готов к турниру и его вообще не должны были избирать чемпионом.
Граф едва заметно прищуривается:
— Верно ли я понимаю, целитель без имени, что ты обвиняешь меня в том, будто я подобрал своему внуку чересчур слабого соперника?
Хотя в помещении довольно тепло, меня прошибает холодный пот. Отвечаю медленно, тщательно взвешивая каждое слова:
— Ты сам сказал, что не занимался отбором чемпионов. Раз ты так сказал, значит, так оно и есть. Однако могут пойти слухи, что твоему внуку достался слабый соперник на турнире. Это несправедливо по отношению к вашему роду. Слишком велик риск для вашего внука. Если он победит, славы победа над слабым противником ему не принесёт. А если проиграет, позора не оберётся. Разве не разумно попытаться избежать этого?
Несколько долгих секунд граф молча смотрит на меня, не меняясь в лице. Его черные глаза непроницаемы, как оникс. Наконец он медленно кивает:
— Я ценю твое неравнодушие, целитель. Я поговорю с бароном Рентхом… даже если ради этого придется вырвать его из объятий моей очаровательной племянницы. Уверен, мы сможем решить этот вопрос так, чтобы честь обоих наших семейств не пострадала.