е! Отдам через неделю, все знаете, где моя лавка. Махом в шапку накидали, кто рубль, кто десять. Но это не конец истории. После того случайные кредиторы приходили к купцу и забирали свои деньги. И что характерно, купец не записывал имена, не оформлял список, некогда ему было. Но народ забрал ровно столько денег, сколько накидал. Ни одного хитреца не нашлось рубчик или трёшку на дурнинку срубить.
Доверие и крепчайшая надёжность данного слова сильно снижает издержки любого бизнеса. Например, дорогостоящий штат искушённых юристов для составления хитромудрых договоров не нужен. И наоборот, уверенность в том, что тебя обязательно кинут при любом удобном случае, делает кооперацию чрезвычайно громоздкой, а то и невозможной. Как же они тут живут?
А может быть, стоило переметнуться к герцогу Хёрсту? Придвигаюсь от стены, вытягивающей остатки тепла из тела, к той, что днём пышет жаром. Она остывает не сразу, сейчас почти тёплая.
И что Хёрст? Судя по его чересчур быстро пришедшей в себя дочке, попал бы в такой же суп. В качестве того же цыплёнка. Уж больно откровенно стала липнуть. Какой для меня смысл? Если они проигрывают, то мне каюк. Если выигрывают — что крайне маловероятно, — то меня уже они своему конюху отдадут. На перевоспитание. Чтобы сильно много про себя не думал. Нагляделся, тут даже кровные узы никакой гарантии не дают.
Так, надо вспомнить, зачем я вообще здесь? Как-то из головы вылетело то, что Смотритель сказал. Я здесь транзитом, это промежуточная станция. И как проехать дальше? Умереть? Как-то не вдохновляет. Как последнюю надежду в голове держать можно, но прыгать самому?
Он ещё говорил: надо выяснить, что здесь не так. Да всё так! Аристо, как обычно, козлы те ещё, народ безмолвствует, знакомые дела. Ладно, в голове от мыслей туман, валюсь крючком на пол и отключаюсь. Сном это не назовёшь.
Следующий день.
Достали уже! Металлическое блюдо с помоями, которые мне дают в качестве завтрака, летит обратно в дверное окошко.
Стальная дверь с лязгом распахивается, в проёме вырастает мощная фигура графского тюремщика. Вспышка злорадства придаёт силы. На лице жирные пятна, прилипло маленькой стружкой что-то съестное. Лапшинки, луковые или капустные кусочки. Выглядит не менее «аппетитно», чем на тарелке. Какой-нибудь опустившийся бомж не побрезговал бы облизать и тем самым закусить после дешёвого и сердитого боярышника.
— Ты что себе позволяешь, червь⁈ — и благородное негодование на морде, которое он наверняка называет лицом.
— А ты подойди ближе и поучи меня манерам, — предлагаю, собравшись в комок для прыжка.
Сил на самом деле у меня почти нет. Те, что есть, сожгу из неприкосновенного запаса, но мне всё равно недолго осталось.
Вращает грозно выпученными очами и захлопывает дверь. Х-ха! Так я и думал! Правы утверждающие, что все, кто любит гнобить беззащитных, трусы по своей природе. И вряд ли у них есть лицензия на моё убийство.
Только как быть с графом? Ему лицензии не нужны, он их сам выдаёт. Вчера меня настолько потрясла его какая-то по-детски наивная тупость, что до сих пор её понять не могу. Он что, серьёзно налаживал меня на целительскую работу после трёхдневной голодовки? Когда кто-то не понимает настолько элементарных вещей, договориться с ним невозможно. Он просто слушать ничего не будет. Потом-то репу зачешет, только мне-то уже будет всё равно. Уйду отсюда в лучший из миров. Хорошо бы в свой, а не тот, который самый лучший. И-э-х! Дал бы кто гарантию, билет на станцию «домой», так и сделал бы.
Меня тащат к графу ближе к обеду. К тому времени созревает план, как с ним надо беседовать. И что делать с отмороженным конвоем, который всегда умудряется нанести мне чувствительный, особенно в моём нынешнем состоянии, урон за весьма короткое время сопровождения. Всего за несколько десятков метров. Ну, сами напросились! Если меня долго уговаривать, то я тоже могу встать на тропу войны. В конце концов, русский я или нет? И толика татарской крови не помешает, наоборот, срабатывает, как запал.
По кивку графа конвой удаляется, слегка пошатываясь. То, что могу не только лечить, это естественно. Любой хирург сломает врагу руку намного ловчее, чем начинающий рукопашник. Только что удачно открыл новые возможности. Когда вертухаи по своему обыкновению попытались насовать мне по рёбрам, слегка, а затем и не совсем слегка, качнул из них энергию. По закону сохранения той самой энергии, если где-то прибыло, то в другом месте убыло. Вот и покачивает их. Зато я стою на ногах почти твёрдо.
— Я надеюсь, ты готов к работе? — графская сволочь сидит за столом, не торопясь, вкушает.
Особого впечатления уже не производит, мой бедный желудок прилип к позвоночнику и будто спит. Рядом с графом та пожилая и величественная герцогиня Хиск, которую уже лечил. С лёгким пренебрежением на меня в этот раз смотрит. С графа пример берёт?
— Сначала обед, ваше графское сиятельство, — сарказм не удерживаю, он до них всё равно не доходит.
— Сначала работа, затем обед, — граф многообещающе улыбается. — И я ведь тебя предупреждал, чтобы ты вёл себя почтительно?
— Обед я давно заработал, ваше сияние, — приступаю к плану. — Вы просто не дали мне рта раскрыть, а я ведь не просто так втёрся в доверию к Хёрсту. Советоваться не было времени, нужно было ловить момент. Уж больно удачный он был.
Любые, почти любые, поступки можно объяснить самыми разными мотивами. Часто вполне противоположными. Могло быть так, как пытаюсь представить? А почему нет? Вроде достигаю цели, граф не смог спрятать искорку интереса в глазах. Продолжим.
— Кое-что мне удалось узнать… — Граф, заинтересовывается не на шутку, да и герцогиня не скрывает любопытства, — но сначала обед. Человеческий, не собачий.
— Ещё не знаю, стоят ли твои сведения обеда, — твердокаменность не изменяет графу.
— Безусловно стоят, хотя вынужден предупредить сразу: они вас не обрадуют. Зато вы будете готовы.
— Выкладывай. И не спорь! Иначе обедом тебя мой конюх угостит.
— Всё проще варёной репы, ваше графское сиятельство. Я понял из их слов, что с рудниками у вас ничего не получится. Никакой прибыли у вас не будет, добыча металла резко упадёт, как только Хёрсты уйдут оттуда.
— Диверсия? — граф сужает глаза.
— Такого при мне не обсуждали. Насколько я понял, связано с какими-то производственными тонкостями.
— Какими? — граф похож на охотничью собаку, почуявшую добычу.
— В этом не разобрался бы, даже если бы они вдруг подробно всё объяснили. Я, видите ли, целитель, а не рудных дел мастер.
— И всё-таки?
— Что-то связанное с откачкой воды. Нельзя её прекращать, — подумав, добавляю. — Это то, что я услышал и понял. Подозреваю, что есть и другие подробности, но о них прямо не говорили.
По переглядыванию графа и герцогини понимаю, что угадал. В мире, где все постоянно ждут друг от друга пакостей, любое подозрение воспримут предельно серьёзно.
— Ладно, иди работай с герцогиней, — графская тварь, умалчивая об обеде, делает приглашающий жест.
— Вы позволите мне работать с её светлостью в таком виде? Ваше графское сиятельство?
Гадёныш проникается. Так что в порядок меня приводят. Получаю приличную одежду и позволение помыться у бочки с водой. Пока стража зевает, останавливаю пробегающую мимо бабёнку с вёдрами и вдоволь напиваюсь воды. Заметно оживаю. Солнце то прячется за облаками, то выглядывает, но мне хватает чуточку подзарядиться. На герцогиню точно хватит. Это ещё если я, как полный идиот, тратиться на эту дуру буду.
Но обедом меня граф так и не удостаивает. Ну, что ж, сработаем по-другому.
— Давай, милок по-быстрому, у меня ещё дела есть, — мгновенно и бесцеремонно напрягает меня герцогиня.
— Ваша светлость, можно и за пять минут, эффекта хватит аж до вечера. А в следующий раз вы меня можете и не застать, — если надо, обломать тоже умею. Оно и для нашего мира не последнее умение, а уж для Танаида…
— Нет, дружок, — надменно усмехается герцогиня, — ты от графа никуда не денешься. Сбежать точно не сможешь.
— Садитесь сюда, ваша светлость, — встаю сзади, поверхностно сканирую тело. Для видимости эффекта провоцирую лёгкое покалывание кожи.
Я, действительно, могу всё сделать за пять минут, только мне этого не надо.
— Надо запустить кое-какие долговременные процессы в вашем организме, для этого пять минут мало. Настраивайтесь на час.
— Милок…
— Ваша светлость, если вы мне, как целителю, не доверяете, то давайте на этом и закончим. Выходите и говорите графу, что не хотите лечиться.
Затыкается. Поджимает губёшки, но затыкается. Мне надо своё провернуть, иначе тупо могу не выжить. Заставляю слугу принести бумагу и карандаш. И составляю список разных блюд. Два списка. Один из тех кушаний, что любит герцогиня, и второй, из тех, что ей будут полезны. Овощные салаты и гарниры, в основном.
— А теперь назовите блюдо, которое через силу можете съесть, но при этом его ненавидите. Можно для низших.
Называет и объясняет. Что-то вроде тыквенной каши. Местный овощ по-другому называется, но похож.
Даю слуге общий список. В нём всего несколько блюд. Выбрал те, которые точно герцогине не след откушивать и добавил неизвестные. Мне надо их оценить. И ту мамалыгу тоже.
В итоге приносят не всё, но большую часть из списка. Пока ждали, развлекал герцогиню светской беседой.
— Ваша светлость, а вы графу доверяете?
Отвечает мне скептическим взглядом, расшифровать никаких проблем: «В наше время никому нельзя доверять, милок». Х-м, почва удобрена до меня, можно засевать?
— У вас есть основание для недоверия. Дело в том, что вам нужно не меньше десяти сеансов для полного выздоровления, но граф твёрдо намерен меня убить. Так что сегодняшнее лечение, скорее всего, последнее.
— Ты преувеличиваешь, дружок, — ну да, мне она тоже не доверяет. Логично.
— Не кормили три дня, держали в темнице, отдавали конюху на растерзание. Такой образ жизни я долго не выдержу.