Позже я узнаю, что Элли — страстный садовод и очень польщена тем, что цветы на торте были скопированы с тех, которые она вырастила в саду прошлым летом. И я даже чувствую в душе легкую зависть.
Глава 12
Когда на следующее утро мы с Мэдисон идем к автобусу до Кезика, это наконец-то происходит: начинается снег.
Подняв руки к небу, я танцую на ходу.
— Сумасшедшая, — говорит она.
— Просто я на самом деле люблю снег. Сама не знаю, почему.
Она пожимает плечами:
— Я в основном терплю его. Но было бы прекрасно, если бы сегодня он пошел посильнее, чтобы эту глупую прогулку отменили.
— Мне казалось, ты хочешь идти.
Мэдисон не отвечает; смотрю на нее.
— Ага. Понятно, увлечена не столько прогулкой, сколько Финли.
Ухмыляется. Потом смеется:
— Может быть.
— Как у вас дела?
Мэдисон морщит лоб:
— Трудно сказать. Это же Финли. — Как будто этим все сказано.
— И?..
— Он известен тем, что меняет подружек каждые пять минут. Он — Финли-кокетка.
Мы доходим до шоссе и останавливаемся в ожидании автобуса.
— Ты ошибаешься, — говорю я. — Может, он был таким раньше, но ты ему действительно нравишься. Когда он на тебя смотрит, это видно по глазам.
Румянец на ее щеках становится гуще, но она не отвечает, поднимает руку и сигналит показавшемуся автобусу.
Мы приезжаем в город и идем к Дискуссионному залу. Здесь образовалось небольшое скопление людей, одетых, как мы, в теплые костюмы для прогулок. Здесь же Финли и человек с планшеткой, представляющийся Джоном; он записывает всех прибывающих.
Финли видит нас и машет. Он диктует Джону наши имена, потом подходит.
— Ну-ну, глядите-ка: Коротышка и Суперкоротышка. Вам лучше держаться поближе ко мне.
— Почему это? — спрашивает Мэдисон.
— Если снег не прекратится, вы можете утонуть в сугробе. Мы не хотим потерять вас там, наверху.
Снег падает большими тяжелыми хлопьями, начинается маленькая дискуссия по поводу снегопада и прогноза погоды. Они решают выждать и посоветоваться с горным инспектором, который должен подойти с минуты на минуту.
— Кто такой горный инспектор? — спрашиваю я у Финли.
Он поворачивается ко мне, поднимает бровь.
— Ты должна знать такие вещи, если хочешь работать в парках. Он именно тот, кем называется.
— Дай угадаю: он проверяет горы? — спрашивает Мэдисон.
— Правильно, Эйнштейн. Каждый день Лен идет к Хелвеллину и проверяет состояние Страйденского кряжа. Делает наверху несколько фотографий. Они иллюстрируют его сообщение, так что собравшиеся в поход сами могут решить, идти туда или нет, — объясняет Финли и показывает на небольшой ящик, висящий на передней стене Дискуссионного зала. Я иду посмотреть. Внутри ящика — вчерашний доклад о состоянии трассы и погоде на Хелвеллине. Скользко; только опытные туристы со снаряжением для выживания в зимних условиях. Кошки необходимы. И фото: узенькая обледеневшая тропа по верхней грани хребта, круто обрывающаяся с обеих сторон.
— Не для слабонервных, — говорит Финли.
— Не для меня! — добавляет Мэдисон.
— Точно, — соглашается Финли, и она бьет его по руке. Но я не обращаю на них внимания — смотрю и не могу оторваться от снимка в ящике. Я много раз бывала на этом кряже. Уверена в этом! С Дэнни-Мечтателем.
— Судя по твоей улыбке, ты не из слабонервных, — произносит неизвестный голос, и я оборачиваюсь. Это Джон. Должно быть, подошел и слушал наш разговор, а я не заметила.
— Нет. Мы сможем пойти туда сегодня?
Джон смеется:
— Вряд ли. Слишком много новичков.
— Не понимаю, — говорит Мэдисон. — Зачем каждый день посылать наверх парня для проверки? Почему бы просто не установить камеры и несколько погодных сенсоров?
Финли смотрит на Мэдисон и качает головой. Опережая всех, я вклиниваюсь в разговор:
— Это заповедник. В национальном парке нельзя размещать оборудование, это не по правилам.
Джон кивает.
Появляется Лен, горный инспектор, обходчик. Он старше, чем я думала, с длинными седыми волосами, собранными на затылке, буйной седой бородой и сумасшедшими искрами в глазах. Разговаривают с Джоном и решают, что нам можно отправиться к горе Кэтбеллз. Лен шагает прочь, а я жадно смотрю ему в спину; так и хочется броситься за ним и попросить, чтобы он взял меня к Хелвеллину.
— Ты идешь? — окликает Финли, и я вижу, что наша группа уже выходит. Впереди Джон, Финли замыкающий — будет присматривать за отстающими.
Двигаемся из Кезика к реке, потом вдоль нее — по пешеходной дорожке мимо полей, в леса, и начинаем подниматься к повороту на Кэтбеллз. Снега на земле становится больше; мы уже взбираемся на крутой холм. Мэдисон тяжело дышит, замедляет шаг, а Финли смеется и подталкивает ее сзади. Потом берет за руку. Я смотрю на них, и внутри просыпается боль, с которой я не расстаюсь никогда.
Если бы Бен оказался сейчас рядом. Держал меня за руку, и мы поднимались бы по холму. Я представляю себе, что мы одни, не в этой растянувшейся веренице путешественников.
Ускоряю шаг и оставляю Финли и Мэдисон позади. Пусть побудут наедине, говорю себе. Или просто не хочу их больше видеть? Шевелю ногами, напрягаю мышцы и одного за другим обгоняю всех, кто сбавил темп из-за крутизны подъема. Вскоре догоняю Джона, идущего впереди.
— Сбрось обороты, — весело говорит он. — Я не могу разрешить тебе убежать вперед и не имею права идти быстрее, чтобы остальные не отстали.
— А если я пойду вперед, но останусь в пределах видимости? — спрашиваю я, горя желанием оторваться и видеть перед собою только тропу.
— Тогда иди. Но не уходи слишком далеко вперед, — разрешает он. — Время от времени останавливайся и поджидай, чтобы мы тебя нагнали.
Я устремляюсь вперед. Снегопад ослабел, как и обещано прогнозом, и небо светлеет, открывая вид на округу.
Тропинка под ногами манит все дальше; я чувствую, что с каждым шагом приближаюсь к чему-то, но не знаю к чему. Временами останавливаюсь, приказываю себе подождать остальных, как обещала, потом снова спешу вперед. Облака постепенно поднимаются, и одна за другой появляются окружающие нас вершины. Внутри меня отпускает, словно что-то потихоньку распрямляется. Вот оно, то знакомое, родное место.
Добираюсь до каких-то камней. Ветер сдул снег с открытой площадки, оставив только тускло блестящую ледяную корку. Снова приходится карабкаться. Стелла права: я наполовину горная коза. Легко забираюсь на утес и наверху по знаку Джона жду остальных. Почти все двигаются уверенно, только Мэдисон, кажется, приходится туго, и непохоже, что она просто привлекает к себе внимание Финли. Я спускаюсь с утеса и помогаю ей, пока он не видит.
Переходим по первому хребту, за ним еще подъем — и вот я одна на макушке мира. Внизу расстилается озеро, за ним Кезик. С другой стороны меня зовут еще более высокие пики и крутые склоны, и я обещаю себе: в следующий раз.
"Здесь, наверху, можно поверить во что угодно и быть кем угодно". Это Дэнни-Мечтатель шепчет мне на ухо. И я повторяю его слова вслух.
Сзади кто-то подходит; возле меня останавливается Джон. Он слышал?
— Правильно. Эти горы появились здесь давным-давно, задолго до прихода людей. И останутся здесь, когда мы уйдем.
Подтягиваются остальные, и вскоре нам приходится возвращаться, чтобы завершить спуск при свете дня. Назад, к реальности.
В тот вечер за ужином Стелла сообщает нам, что завтра к обеду приедет инспектор по контролю над несовершеннолетними, ИКН. Все без исключения обязаны присутствовать и примерно себя вести. Имени она не называет; наверное, это моя бабушка, о которой рассказывала Мэдисон? Та самая, чье фото спрятано в коробке в запертом шкафу? Больше Стелла ничего не говорит; мы переглядываемся, молчим, настроение у всех падает, словно она окатила нас холодной водой из ведра.
После ужина Мэдисон в самом мрачном расположении духа идет за мной в комнату.
Валится на мою кровать.
— Поверить не могу.
— Во что?
— Что эта ведьма выбрала именно завтрашнее воскресенье, мое единственное выходное воскресенье за целый месяц, чтобы приехать на какой-то дурацкий обед. И все должны присутствовать. Может, у некоторых есть собственная жизнь. Есть дела, которыми нужно заниматься.
— Например?
Она сердито скалится, но по лицу видно, что готова рассмеяться.
— Финли?
Она кивает:
— Да. Сегодня днем он наконец-то назначил мне свидание; мы собирались встретиться в городе, пообедать и все такое. А теперь…
— Все такое? Что значит "все такое"?
— Какое теперь это имеет значение? Я пытаюсь до него дозвониться, но никто не отвечает. Финли решит, что я под каким-то предлогом собираюсь отказаться от встречи. Он никогда не поверит, что нам не позволили пропустить какой-то глупый обед. Все этот дурацкий дом. Нигде такого нет.
— Это мать Стеллы приезжает? Инспектор по контролю над несовершеннолетними всей Англии, о которой ты мне говорила?
Она кивает.
— И так каждые несколько месяцев. Стелла никогда не называет ее матерью, но это она — Астрид Коннор, улыбающаяся убийца.
— О чем ты?
— О, скоро узнаешь. — Она трагически вздыхает. — Не могу поверить, что такое случилось именно со мной.
— Я же тебе говорила.
— О чем?
— Что ты действительно нравишься Финли.
— Возможно. — Она улыбается, потом сникает. — Послезавтра это уже не будет иметь значения.
— Позвони завтра еще раз, скажи, что встретишься с ним позже. Все будет прекрасно.
— Уверена, что будет: держу пари, что он просто встретится с другой девчонкой.
— Сомневаюсь!
— Послушай, откуда ты столько знаешь о парнях?
Я не отвечаю.
— Ладно, я тебе про себя рассказала; теперь твоя очередь. У тебя есть кто-нибудь? Ведь есть, не так ли? Расскажи мне!
Прямо чувствую, как на мое лицо ложится тень.
— Был.
— Что случилось? Ты ему отказала, он ушел и…
— Нет. — Я швыряю в нее подушку. — Нет. Потому что он действительно заботился обо мне и не стал бы делать глупостей. Вот как Финли заботится о тебе.