— Конечно, хочу. Расскажи, пожалуйста.
— Стелла, будь готова к потрясающим известиям.
— К каким?
— Помнишь, несколько недель назад я говорила, что Люси погибла от бомбы террориста? Я нашла некоторые… несовпадения в докладах лордеров по этому делу.
— О чем ты говоришь?
— Похоже, ее смерть сфальсифицировали.
Я потрясена. Стелле сказали, что я погибла от взрыва той бомбы? Она мне об этом не говорила и сама ни о чем не спрашивала. И сейчас она не сообщает о том, что я жива. Очевидно, это должно быть для нее новостью. И я надеюсь и молюсь, что она окажется хорошей актрисой.
— Не понимаю. Где же она тогда? — спрашивает в конце концов Стелла.
Наступает пауза.
— Понятия не имею. Официально она все еще числится погибшей, но неофициально — пропавшей. Похоже, в некоторых… интересных местах хотели бы ее найти. Любопытно, что задумала эта девчонка.
— Уверена, ничего такого, что может причинить тебе беспокойство! — бросает Стелла поспешно, и я тревожусь. Это опасная игра. Каким-то образом мне известно — то ли из проблесков памяти, то ли из сегодняшних наблюдений, — что Астрид понимает не только то, что говорят люди, но и то, чего они недоговаривают. Разве Стелла не должна разразиться истерическими рыданиями при известии, что я жива?
— В самом деле? Увидим. Но как бы то ни было, ты знаешь, что я соблюдаю свою часть сделки и выведываю все, что могу, о случившемся с ней. Если сумею, защищу ее и доставлю домой в целости и сохранности. Дорогая девочка, несмотря на наши разногласия, ты знаешь, что я желаю тебе добра. Как только узнаю о местонахождении Люси, сразу сообщу тебе. Но больше ничего у меня не проси. Ты будешь разочарована.
Вскоре их разговор переходит на другие темы: текущий ремонт кровли, сырость в подвале. Я замерзла, ноги затекли от сидения на корточках в неотапливаемом коридоре. Пора убираться, пока они заняты беседой.
Я не могу уходить тем путем, которым пришла; наверняка за дверью кабинета окажутся лишние глаза. Осторожно выпрямляюсь, расслабляю мышцы и медленно крадусь вперед, держась одной рукой за стену. Добравшись до следующей двери, уже не слышу их голосов.
Аккуратно тяну дверь на себя; без толку! Начинаю паниковать — неужели заперта? Я уверена, что раньше в ней замка не было. Шарю по двери рукой: замка нет, только простая задвижка. Отодвигаю ее. Через дверь попадаю в подсобку, примыкающую к кухне, потом выхожу в холл.
Каким-то образом ноги сами, без моего участия, вспоминают, как перемещаться по зданию. Перед выходом в холл осматриваю себя, стряхиваю пыль с одежды.
Уже позже, вечером, в своей комнате, не перестаю думать об Астрид, о том, что и как она говорила. Ее слова как поворот ножа.
Стелле сообщили, что я погибла. Случилось ли это до того, как я заявила о себе на веб-сайте, до того, как она узнала, что я еду к ней? Мать ничего мне не рассказала, и спросить, не сознавшись, что подслушивала, я теперь не могу. Но почему она не рассказала? Совсем не понимаю ее.
Астрид говорит, что ищет меня, что доставит домой, если найдет. Но я уже здесь, и очевидно, ей об этом неизвестно; Стелла не сказала. Стелла не доверяет ей.
Но Астрид заметила — со Стеллой что-то не так. В этом я уверена. И она не успокоится. Если Астрид выяснит, что я здесь, мне угрожает опасность. Несмотря на заверения, данные Астрид Стелле, я ей не верю. Если лордеры узнают, где я нахожусь, они явятся за мной.
Опасность.
Осторожно, беззвучно крадусь на цыпочках через мамин кабинет, но в этом глупом розовом платье трудно играть в шпионов: при малейшем движении оно шуршит и шелестит. Собираю подол, держу в руках и проскальзываю за портьеры.
Толкаю дверь, делаю шаг и одной ногой удерживаю ее приоткрытой, а сама тянусь к светильнику. Включаю его и убираю ногу, чтобы дверь закрылась.
Двигаюсь вдоль стены, поворачиваю за угол, потом присаживаюсь на корточки, чтобы подслушивать, как шпион.
— …скоро будет здесь.
— Он ее балует, и ты тоже.
— У нее сегодня день рождения!
— Послушай, Стелла. Не пора ли рассказать ему правду? Что его бесценная дочка — вовсе не его, что ты даже не знаешь, от кого она. Может, мне сказать ему?
— Нет! Не смей, я…
— Не грози мне, Стелла. Пожалеешь.
Разговор продолжается, но я уже не слушаю. Дрожа, я зажимаю уши ладонями, но бабушкины слова звучат в голове снова и снова: его бесценная дочка вовсе не его.
Как такое может быть? Он же папочка.
Мой папочка!
Я плачу.
Глава 14
— Все в порядке? — спрашивает Мэдисон.
— Разве не я должна об этом спрашивать? Куда ты вчера подевалась? Девчонки держат пари, что Стелла тебя в порошок сотрет — и за твое исчезновение, и за то, что ты наговорила за обедом.
Она улыбается, и улыбка у нее счастливая.
— Я в журнале написала: "допоздна". По-моему, очень доходчиво.
Подъезжает автобус, мы проходим в салон. Мэдисон садится с Финли, он держит ее за руку, его приятели посвистывают. Я усаживаюсь особняком, довольная тем, что побуду на удалении от Мэдисон, пока она не выйдет из своего влюбленного состояния настолько, чтобы наконец поинтересоваться, все ли в порядке.
Тот сон и слова Астрид из него — может ли это быть правдой? Он мне действительно не отец? Все обрывки воспоминаний о нем, о его ко мне отношении говорят обратное. Но что, если он действительно не знал?
Тогда он отдал жизнь за чужую дочь.
Немного времени спустя я уже в зале собраний КОС и, услышав свое имя, получаю конверт. Теперь это уже не кажется таким важным. Но пока Астрид не разобралась, что скрывает Стелла и кто я на самом деле, пока все не рухнуло, пять лет моей жизни предопределены.
Я вскрываю конверт.
Дорогая мисс Кейн, бла-бла-бла. Я пробегаю глазами до главного — результатов тестов на пригодность. Рекомендованы:
Неделя 1: Образование
Неделя 2: Национальные парки
Неделя 3: Гостиничная сфера
Неделя 4: Транспортная сфера
Ура! Я получила свои приоритетные секции! Но озадачена гостиничной сферой. Она меня совсем не прельщает, поэтому в списке приоритетов я указала ее внизу, и почти все так сделали. Переворачиваю лист и нахожу подробности трудоустройства.
Сразу бросается в глаза приписка рядом со словами "гостиничная сфера":
Запрос из пансионата для девушек "Уотерфолл-Хаус", Стелла Коннор.
Что? Как это возможно? И мне вспоминается, как непреклонная Стелла уговаривала не подписывать договор с КОС и особенно не стремиться в секцию национальных парков. А потом, когда я сообщила, что все-таки подписала, отнеслась к этому спокойно, так что я даже решила, что она признала мое право на собственный выбор. Но я ошибалась. В тот день она побывала в городе; у нее есть связи, и Стелла подергала за веревочки. Можно спорить на что угодно: эти испытания ничего не стоили, и я обречена на пять лет обучения в качестве домохозяйки.
Наконец до меня доходит, что остальные уже покидают зал, направляясь в те учреждения, где проведут первую пробную неделю. Для меня это "Образование", и я смотрю адрес: начальная школа Кезика. Предполагается, что я явлюсь туда и доложу о прибытии в приемной. Но какое все это имеет значение?
Добравшись до места, бегу в приемную. Здесь уже ждут еще два потенциальных педагога и та самая улыбчивая женщина, с которой на прошлой неделе я беседовала об обучении на секции образования.
— Простите, пожалуйста, что заставила ждать. Заблудилась, — вру я. Дорога мне известна, просто ноги не хотели идти.
— Нет проблем, дорогая; присаживайся. Я — миссис Медуэй, руководитель школы. Также занимаюсь подготовкой учителей и ассистентов. Сейчас расскажу, чем вам предстоит заниматься на этой неделе.
Чтобы сделать ей приятное, стараюсь сосредоточиться, но получается плохо. Некоторые детали улавливаю: два дня мы посещаем уроки, день проводим в канцелярии и на подготовительном отделении, потом еще два на уроках, но уже помогая в качестве ассистентов.
— Какие пожелания насчет возрастных групп и предметов? — Пришедшие ранее сообщают ей о своих предпочтениях, потом очередь доходит до меня. Миссис Медуэй улыбается. — Сегодня ты тихая. Какой возраст предпочитаешь? Виды деятельности?
— Понятия не имею, — начинаю я и замолкаю. — Но они, по крайней мере, занимаются изобразительным искусством? Мне нравится рисовать. И бегать, я люблю спорт.
— Превосходно: у подготовишек следующим уроком начальное ИЗО. Я отведу тебя к ним. А в пятницу после полудня у нас на этой неделе физкультурный день; там тоже может потребоваться дополнительная помощь. На остальные дни что-нибудь придумаем.
Она ведет нас по школе, на ходу рассказывая ее историю. Здание пострадало в период бунтов и затем было восстановлено. Раньше начальная школа Кезика называлась "Школой св. Герберта Англиканской церкви", но тридцать лет назад церковные школы запретили и поменяли название. Сквозь застекленные двери классных комнат мы видим детей; в спортзале они шумно играют в баскетбол, в библиотеке сидят, склонившись над книгами. Наконец мы подходим к кабинету ИЗО, и я смотрю сквозь стекло. Она сказала, подготовишки? Совсем крошечные. Им по четыре года. Все сидят на полу, скрестив ноги, и слушают учительницу.
Миссис Медуэй стучит в дверь и негромко разговаривает с педагогом. Возвращается, берет меня под руку.
— Заходи. Все пройдет прекрасно; не надо так волноваться.
Я вхожу в класс, и ко мне поворачивается множество улыбающихся детских лиц.
Чуть позже они облачаются в халаты поверх школьной формы; учительница подает халат и мне.
— На твое усмотрение: ты здесь на посещении, поэтому можешь сидеть в уголочке и наблюдать или присоединяйся, если захочешь.
Я решаю присесть и сначала посмотреть. Малыши рисуют пальцами на больших листах белой бумаги, и воздух наполнен запахом краски и возбужденными детскими голосами. Хоть я и решила понаблюдать, уже скоро круговерть цветов на белых листах привлекает меня. Не терпится порисовать.