Но Катран, успокаивающий меня? Обнимающий? Должно быть, это вымысел моего подсознания. Такого просто не могло быть. Но если я отвергаю этого заботливого Катрана, того, которого не знаю, то возникает вопрос: не выдумка ли в таком случае и остальная часть сна? Но я чувствую, знаю, что нет. Он кажется более правдивым, более реальным, чем все, что было раньше.
И есть что-то еще, скрывающееся в этом сне. Оно так близко, что я почти могу дотянуться и коснуться его пальцами, но оно вновь ускользает.
Я крепко сжимаю кулаки, борясь с порывом закричать в отчаянии от этих провалов в памяти, но в то же время душу точит холодный червячок сомнения.
А действительно ли я хочу знать?
Глава 25
— Пошли.
Всего одно слово тихим голосом, вот и все. Этого лордера я не знаю; он идет вперед, не оборачиваясь. Не сомневается, что я пойду следом. Я раздумываю, не дать ли деру, но какой смысл? Двигаю за ним, держа его в поле зрения в толпе учеников, переходящих из класса в класс. Это нетрудно, так как они расступаются перед ним, и я просто топаю по образовавшемуся коридору в переполненном фойе.
Он открывает дверь какого-то кабинета в административном здании, входит и оставляет ее приоткрытой. Я быстро оглядываюсь по сторонам. Хотя Нико и должен быть сейчас в блоке естествознания, но кто знает? Впрочем, ни его самого, ни кого другого из знакомых не видно.
Дверь, к которой я подхожу, не похожа на другие. На ней нет ни дощечки с именем, ни номера.
Стучу и вхожу.
Лордер, за которым я шла, стоит по стойке "смирно" сбоку от стола. За столом сидит Коулсон.
— Садись, — велит он. Стул только один, по эту сторону узкого стола лицом к нему, чересчур близко, но делать нечего. Я сажусь. — Говори.
Я натужно сглатываю, в горле вдруг пересыхает.
— Симпатичный кабинет, — выдавливаю из себя я.
Он никак не реагирует, но холод в комнате резко усиливается от одного лишь осознания того, что я здорово влипла.
Повисает напряженная тишина.
Когда врешь, лучше всего говорить правду. Или что-то близкое к ней.
— Какие-то планы, возможно, есть, но никаких подробностей я не знаю.
Коулсон слегка наклоняет голову вбок, размышляя. Лицо его, как всегда, ничего не выражает.
— Не густо, — говорит он наконец. — Что за планы?
От страха мои мозги отказываются работать. Что можно и чего нельзя говорить — полнейшая загадка, и чем дольше его глаза буравят меня, тем глубже я впадаю в ступор. В голове пусто. Но пока я не найду Бена, пока не предупрежу его, чтобы спрятался там, где Коулсон не найдет его, этот лордер должен думать, что я соблюдаю наш договор. Должен. Мне нужно сказать ему что-нибудь.
— Возможно, планируются скоординированные нападения, но это все, что мне известно.
Я не знаю ни где, ни когда, — выпаливаю я и тут же содрогаюсь в душе. Нико — часть этих планов. Мне нельзя сказать ничего, что приведет их к нему или к другим.
Он сверлит меня холодным взглядом. Часы на стене у меня за спиной тикают громко и как будто медленнее обычного, словно растягивая тягостные секунды. Его глаза видят меня насквозь, видят прорехи в том, что я говорю, о чем умалчиваю.
— Ходят такие слухи. Некоторые… признания позволяют предполагать подобное. Что еще?
— Больше я ничего не знаю. — Эти слова едва не застревают у меня в горле.
Звенит звонок на следующий урок, и я буквально подпрыгиваю. По его глазам вижу: он знает, что я недоговариваю, что не все ему сказала.
Чувствую, как краска сбегает у меня с лица. Он улыбается, но мне от этого не становится легче.
— Сейчас можешь идти, нельзя опоздать на математику.
Я подпрыгиваю со стула и несусь к двери. Ему даже известно, какой у меня следующий урок?
— Э, Кайла?
Я приостанавливаюсь.
— Считай, что тебе сегодня повезло. Я не слишком терпеливый человек. В следующий раз мне будет нужно больше информации. Мне нужны все подробности. Ступай, — рявкает он, и я пулей выскакиваю за дверь.
Несусь по коридору, радуясь, что опаздываю, что есть повод пробежаться. Перед дверью математического класса сканирую свою карточку, сажусь, достаю тетрадь. Делаю вид, что слушаю, как учитель рассказывает о статистике, но мозг лихорадочно перебирает собственные вероятности.
Прошло всего два дня. Коулсон настолько нетерпелив? Или что-то знает? Знает, что вчера днем меня не было там, где я должна быть? Но откуда?
Он сам или кто-то другой шпионит за мной.
Мы собираемся в актовом зале на общешкольное собрание, как всегда по пятницам, но это отличается от предыдущих. Коулсон с лорде- рами опять здесь, и в этот раз я знаю, что мне не мерещится. Его глаза действительно останавливаются на моей макушке, выделяя меня. Как неоновый знак, поставленный на лоб: смотрите, вот шпионка лордеров. Я чувствую себя бабочкой под увеличительным стеклом, пришпиленной к месту булавкой, и жар лампы опаляет мне крылья.
Видит ли кто-нибудь, как он за мной наблюдает? Я оглядываюсь по сторонам и с испугом замечаю Нико, сидящего с подшефной группой чуть левее и сзади. Его взгляд скользит по мне, но тут же уходит в сторону. Заметил ли Коулсон?
Опасные игры.
Старательно убрав с лица всякое выражение, я сосредотачиваюсь на директоре и его разглагольствованиях о школьных проверках. Мои мысли и чувства, однако, в полном смятении: эти двое вместе, в одном помещении, дышат одним воздухом. Может, указать им друг на друга, и дальше пусть сами разбираются?
Но нет. Несправедливо ставить их на одну доску даже в мыслях. Лордеры — это зло. Вспомнить хотя бы, что случилось с Тори, побывавшей в их лапах. А десятки, сотни других, которые исчезают необъяснимо и бесследно? Нико прав, что хочет положить всему этому конец.
И все же Нико для меня… трудно объяснить.
Я должна была рассказать ему. С самого начала, как только это случилось, должна была рассказать Нико о Коулсоне и предложенной им сделке. Пусть бы Нико сам решал, как с этим быть, как обратить ситуацию против них. Прежняя Рейн так и поступила бы.
Но я — нет. Я не могла рисковать Беном, да и Кэмом, если уж на то пошло. Члены "Свободного Королевства" так не действуют. Они спасают своих, если это не сопряжено с чрезмерным риском. Но только в этом случае, во всех прочих мы — расходный материал. И это часть сделки. Безопасность группы важнее безопасности одного человека, в группе или вне ее.
Мне делается плохо. Теперь рассказывать Нико уже поздно. Это промедление мне дорого обойдется. Он увидит, что я раздваиваюсь. Что я слаба.
Как бы я ни поступила, все будет неправильно.
Глава 26
Джазз подмигивает и незаметно сует мне в руки конверт, когда мы приезжаем домой после школы. Я мчусь в свою комнату и закрываю дверь. Он сделал это, когда Эми отвернулась. Что там может быть? Руки у меня дрожат так сильно, что я никак не могу открыть конверт и едва не разрываю его. Внутри фотография. На ней изображен бегун, слегка не в фокусе, снятый на беговой дорожке с некоторого расстояния. Волосы, телосложение, немного отсутствующий взгляд… это Бен.
На оборотной стороне два слова бледным карандашом: "Это он?"
Я еще раз заглядываю в конверт — больше ничего, ни инструкций, ни объяснений.
До боли прикусываю язык, чтобы сдержать вопль отчаяния. Этого мало. Я не могу ждать.
Последний раз, когда я видела Эйдена, он сказал, что будет у Мака в пятницу, то есть сегодня. Может, он еще там? А если нет, то, может, Мак знает, где Бен?
Скоро я уже мчусь по дороге, накручивая педали велосипеда.
Стучу в переднюю дверь дома Мака. Никто не открывает, однако я могла бы поклясться, что слышала, как в доме кто-то ходит. Я дергаю дверь, но она заперта. Перелезаю через высокую калитку к боковой части дома: белый грузовик телефонной службы припаркован с другой стороны. Эйден?
И тут подскакивает Скай, чуть не сбивает меня с ног, лижет в лицо.
— Где все? — спрашиваю я. Он виляет хвостом.
Я колочу кулаком в дверь.
— Это Кайла. Впусти меня! — кричу я. — Я знаю, что ты там.
Раздаются шаги, в замке поворачивается ключ. Дверь открывается: Эйден.
Я вытаскиваю снимок из кармана и поднимаю вверх.
— Где он?
— Входи. — Эйден берет меня за руку, втягивает в кухню Мака. — Извини, что не открыл дверь, не знал, что это ты. Мака нет, а я не должен здесь быть. Из Ская сторожевой пес никудышный.
— Это точно. — Скай так жмется к моим ногам, что опять чуть не сбивает меня, бешено колотя хвостом.
— Я как раз собирался сделать чаю. — Он достает еще одну кружку, поднимает. Я киваю, и он ставит чайник, потом поворачивается и прислоняется к стойке. — Итак, судя по твоему виду, ты считаешь, что на фото Бен.
— Да, это он.
— Будь внимательна. Ты уверена? Ты ведь так говоришь не потому, что просто надеешься, что это он? Посмотри еще.
Я беру фотографию, внимательно изучаю ее. Это он. Даже в том, как он держится, когда бежит.
— Уверена. Где он? Когда я смогу его увидеть?
— Не так быстро. Это может быть… сложно.
— Что ты имеешь в виду?
Эйден колеблется.
— Он ходит в школу-интернат. Там вся округа буквально кишит лордерами.
— Лордерами? Странно. Почему?
— Не знаю почему, но их там чертова уйма. Именно в том месте, где находится школа. Мы выясняем.
— Мне нужно его увидеть.
— Тебе нужно подождать.
— Нет. Скажи мне, где он.
— Кайла, пока мы не поймем, что там происходит, это чересчур рискованно. Запасись терпением.
— Если ты не поможешь мне, я сама его найду.
— Правда? — Он скептически вскидывает бровь.
— Да. Ты сказал — беговая дорожка в двадцати милях. Я изучила карту. Есть девять вариантов. В трех из них я уже побывала. — Это преувеличение, но именно это я и намеревалась сделать, когда мы поехали на велосипедах. И сделала бы, не вмешайся лордеры.
Глаза его расширяются.
— Что-что? Я не ослышался?
— Нет, не ослышался.