Пятьдесят жалких песо.
Я лежу на матрасе в моей маленькой самодельной спальне в Севилье. Матео довез меня сюда после боя, все время извиняясь, что не смог выбить для меня большую награду. Он гордился мной, как старший брат. Я не мог заставить его заткнуться, пока он воспроизводил бой голосом диктора, перечисляющего лучшие моменты схватки.
Я морщусь, услышав стук в дверь. Я знаю, что это Матео приехал проведать меня. Он сказал, что заглянет сегодня убедиться, что я жив. Он также предупредил, что у меня все будет болеть, и был прав. Нужно заставить себя двигаться или хотя бы одеться, но я не хочу.
– Иди домой, Матео! – кричу я ему.
– Это не Матео. – Из-за двери раздается женский голос. – Это Далила.
– Далила?
– Si.
Мне удается выбраться из кровати и открыть дверь. Передо мной стоит любительница покомандовать – она же девушка, ненавидящая героев. В этот раз ее темные блестящие волосы идеально прямые, а не кудрявые, как прошлой ночью. Интересно, ее волосы такие же шелковистые на ощупь, какими кажутся? Жаль, что, скорее всего, я никогда этого не узнаю.
Эта девушка, может, и отвлекает меня, но это не значит, что меня к ней не тянет. Возможно, флиртовать с ней неразумно, но приятно.
Далила с ужасом, громко втягивает воздух в легкие, и я отвожу взгляд от ее волос.
– Выглядишь как смерть, – говорит она.
– И чувствую себя так же, – бормочу я.
– Тебе не стоило драться прошлой ночью. Плохо, когда по голове столько раз бьют за одну ночь. У тебя могло быть сотрясение.
– Я никогда не принимал умных решений, – говорю я ей. – Зачем начинать сейчас?
Она не улыбается и не смеется. Вместо этого смотрит на меня так пристально, словно я какой-то инопланетянин. Я привык к взглядам людей. Время идет. Я не знаю, что сказать, и понятия не имею, почему она здесь.
– Я, э-э, хотела вернуть тебе твою рубашку. – Она вытаскивает мою кофту из своей дорогой кожаной сумочки с металлическими застежками. – Решила, что она тебе понадобится.
Я забираю у нее кофту.
– Спасибо.
– Можешь надеть, – говорит она, глядя на мою обнаженную грудь в синяках.
– Все хорошо, – замечаю я, держа кофту в руке. И все же я сбит с толку: гадаю, была ли у нее корыстная цель. – Ты приехала сюда, чтобы отдать мне рубашку?
Она пожимает плечами.
– Наверное, да. – Я не могу не заметить, что ее взгляд направлен на мою голую грудь.
Я кидаю рубашку на кровать. Возможно, я не богат, но я усердно работаю, чтобы держать себя в форме. Мне совсем не трудно расхаживать без кофты. А если это хоть чуть-чуть ее беспокоит, я не собираюсь упускать возможность. Лучше ее, чем меня.
Она прочищает горло, а ее взгляд путешествует от моей груди к порезу на губе.
– Тебе нужно его промыть, – говорит она, показывая на мое лицо. – Так можно получить инфекцию.
Я не говорю ей, что в данный момент мне плевать на инфекцию. Да хоть умру.
– Спасибо, что вернула рубашку.
Я начинаю закрывать дверь, но она проскальзывает внутрь.
– Ты разговаривал со своей семьей, там, дома? – спрашивает она.
– А что?
– Люди болтают. – Она стоит передо мной, сложив руки на груди. – Ты что-нибудь знаешь о перестрелке прошлой ночью? Кто начал ее?
– Не-а, – говорю я и добавляю: – К чему все эти вопросы?
Она стоит и смотрит на меня своими темно-карими глазами, похожими на расплавленный молочный шоколад.
– Просто странно, что ты появился именно тогда, когда картели «Лас Калаверас» и «Лос Рейес дель Норте» находятся в чем-то наподобие борьбы за власть. А потом прошлой ночью я узнала, что ты связан с продажным копом…
Секундочку.
– Притормози. Кто сказал тебе, что он продажный?
– Не могу сказать.
– Ну, если думаешь, что меня послали сюда в качестве какого-то шпиона или типа того, подумай снова. – У меня вырывается смешок. – Мой отчим мне так не нравится, что я почти не разговариваю с ним.
– Ты не знаешь, работает ли он с картелями? Он знает парня по имени Сантьяго Вега?
Так вот почему она здесь. Ей пофиг на мою рубашку. Она лишь хочет выудить из меня информацию. Ставлю пятьдесят песо, заработанных прошлой ночью, что ее подослал сюда шпионить ее богатый парень или отец, чтобы выяснить, что мне известно.
– Я не знаю, работает ли он с картелями. И, честно, мне все равно. Скажи своему парню, что я здесь просто ради боев, а не чтобы связываться с какими-то группировками или шпионить. И я не знаю, кто такой Сантьяго Вега. Если это все, что ты хотела…
– Это не… – Она делает глубокий вздох, и ее грудь поднимается и опускается, словно она выполняет какое-то успокаивающее упражнение. Ее поведение полностью меняется, и она наклеивает дружелюбную улыбку. – Прости. Давай сменим тему. Ты сегодня ел?
– Это имеет значение?
– Конечно, имеет. Я вижу синяки на твоем теле и кровь на лице. Тебе нужно питаться, чтобы выздороветь. Оставайся здесь. Я скоро вернусь.
Она слишком далеко заходит с этой своей притворной заботой.
– Я не слушаюсь приказов. Ничьих.
– Уменьши эго на пять минут, мистер Америка.
– Меня зовут Райан, – кричу я.
Она выходит из комнаты, и мне хочется попросить ее не возвращаться. Дело не в эго. Единственный, кому я здесь доверяю, это Матео, пусть даже он и вынудил меня драться. Он сделал это, чтобы помочь мне заработать деньги, потому как знал, что я на мели. Его намерения были хорошими, даже если результат стал одним большим провалом.
Я все еще стою посреди комнаты, когда возвращается Далила. Она несет мокрую тряпку в одной руке и что-то завернутое в фольгу – в другой.
– Садись, – приказывает она.
Я бы мог поспорить. Я сам о себе заботился с восьми лет, и мне никто другой не нужен. Особенно тот, кто хочет лишь выудить из меня информацию.
– Со мной все в порядке, – говорю я ей.
Она смотрит на мое побитое тело.
– Я помогу тебе.
Ага, сейчас. Я качаю головой.
– Твоя игра в сиделку не заставит меня изменить свою историю. Я здесь, чтобы тренироваться у Хуана Камачо и заработать денег. Вот и все. Так что можешь просто вернуться к тому, кто послал тебя сюда, и сказать ему, что я ничего не знаю.
– Заткнись, Райан, – прерывает она меня, подойдя так близко, что я чувствую ее сладкий парфюм, напоминающий мне о луговых цветах. – Я здесь, потому что в тебе есть что-то интригующее. Не знаю, почему. Я едва тебя знаю, и, честно говоря, ты ужасно себя ведешь. А теперь, если хочешь, чтобы я осталась и помогла тебе… – Она показывает на мат на полу. – Садись.
Ее прямые, честные слова, вылетевшие из идеальных губ в форме сердца, потрясают меня. Хотя мой разум говорит оттолкнуть ее, есть нечто успокаивающее в ее присутствии здесь. На самом деле я не хочу, чтобы она уходила.
– Ладно, – говорю я, а потом сажусь на матрас и жду, когда она займется моими ранами.
Когда она опускается на колени рядом со мной, я гадаю, каково было бы иметь в жизни такую девушку, как Далила. Возможно, она привыкла, чтобы с ней обращались как с принцессой. По ее дорогим ювелирным украшениям, дизайнерской одежде и тому, как высоко она держит голову, видно, что у нее нет особых трудностей в жизни.
Она протягивает руку и начинает вытирать край моей губы тряпкой. Ее прикосновение нежное и теплое и напоминает мне о том, какими были ее губы, когда она поцеловала меня на том концерте.
– Расскажи мне о своей жизни, мистер Америка.
Она снова пытается выудить у меня информацию. Если бы я ослабил защиту, то, наверное, поддался бы.
– Нечего рассказывать.
– У всех есть истории.
– Моя достаточно дерьмовая.
– У тебя есть братья или сестры? – спрашивает она, наклоняясь вперед и осматривая мой лоб.
– Нет. – По крайней мере, я о таких не знаю. Мои сводные братья не считаются.
Она пахнет ужасно хорошо, я мог бы вдыхать ее запах вечность. А когда она наклоняется, чтобы позаботиться о порезе на моей щеке, от вида ложбинки у нее в декольте я чувствую напряжение в паху. Если она пытается меня отвлечь, то это работает.
– Расскажи мне о своих родителях.
Я беру ее за запястье и чувствую, как ее пульс учащается от моей хватки.
– Я не хочу говорить о себе.
Мне нужно, чтобы она отстала, потому что я не позволю девушке, способной свести меня с ума, манипулировать собой.
– Тогда я расскажу о себе. – Она смотрит на мою руку, все еще удерживающую ее запястье. Я медленно отпускаю его, и она дальше занимается моими ранами, в то время как я сосредотачиваюсь на пятне на стене позади нее. Так лучше, чем отвечать на ее пристальный взгляд. – У меня три младших сестры, – говорит она мягким, женственным голосом, заполняющим комнату. – Две из них – близнецы, и они все время попадают в неприятности. Маргарите лишь тринадцать, но она хочет быть старше. Она сходит с ума по мальчикам и влюбляется каждую неделю в нового парня. Моя мама – удивительный садовод. Она одержима цветами, а также лучший из известных мне поваров. Она старой закалки, поэтому я не могу поделиться с ней абсолютно всем. Родители хотят, чтобы я поступила в медицинскую школу и стала кардиохирургом. – Ее рука опускается, и она отводит взгляд, словно слишком уязвима, чтобы смотреть на меня в этот момент. – Так что таков мой план.
– А что насчет твоего отца? Чем он занимается?
Я чувствую, что она колеблется, прежде чем сказать.
– Он адвокат. А теперь настал твой черед рассказать мне правду об отчиме.
– Почему ты так хорошо говоришь по-английски?
Ее внимание переключается на порезы на моих руках.
– Мой отец позаботился о том, чтобы нанять лучших учителей английского в Мексике.
– Он связан с картелями? Или, может быть, твой парень связан?
– Что? Нет! – Она расправляет плечи и кажется величественной и гордой. – Я не знакома ни с кем со связями в картелях, – произносит она ледяным тоном.
Я поднимаю руки.
– Хорошо, успокойся. Не нужно психовать.
– Я не психую.