Во мне все обрывается.
– Может, однажды ты влюбишься в настоящего человека. Тогда можешь вернуться и сказать мне, что был не прав.
– Не рассчитывай.
Мы лежим в тишине долгое время.
– Я действительно рада, что ты здесь, Райан.
– Я тоже рад, что я здесь.
Я кладу голову ему на плечо и смотрю на него.
– Могу я тебе кое-что рассказать?
– Конечно.
– Просто рядом с тобой я чувствую себя в безопасности. Я знаю, это звучит так, словно я пристаю к тебе, но ничего не поделать. И мне не нужно, чтобы ты был моим героем или говорил что-то романтичное. Я знаю, что ты просто успокаиваешь меня, потому что мне страшно. Вот и все. И если скажешь, чтобы я ушла, то я пойму. Я видела, где ты спишь. Спортивные маты не такие удобные, как эта кровать, так что, если ты хочешь побыть тут один…
– Далила, – говорит он со вздохом.
– Да?
Он обнимает меня.
– Заткнись и спи.
Все мое тело расслабляется. Я не знаю, что произойдет в будущем, но я довольна здесь и сейчас. В объятиях Райана.
Он притягивает меня поближе, и, когда я уже почти погрузилась в глубокий сон, я чувствую, как он целует меня в макушку и шепчет:
– Сладких снов, принцесса.
Утром я открываю глаза и понимаю, что снова в своей комнате. Я быстро сажусь и замечаю ярко-красный мак на подушке рядом со мной. Должно быть, его туда положил Райан.
Я смутно помню, как меня подняли на руки и принесли сюда, пока я спала. Райан, должно быть, принес меня в мою комнату посреди ночи. Сквозь сон я помню, как он положил меня на кровать и сказал что-то, но не помню, что.
Я беру красный цветок и нежно держу его в руках, осознавая, что прошлая ночь была лишь началом.
Я снова увижу Райана Хесса, потому что я не отпущу его.
Двадцать первая глава
Райан
Я мог бы держать Далилу Сандоваль в объятиях всю ночь. Черт, я мог бы обнимать ее неделями. Но я знаю, что в конце концов мне пришлось бы отпустить ее.
Жаль, что я живу реальной жизнью.
Сон рядом с Далилой напомнил мне, что нельзя распланировать жизнь, как тебе хочется. Тебе раздают определенные карты, и нужно с ними жить. Прошлой ночью она уютно устроилась на моей груди, и я почувствовал себя ее спасителем. Я не спаситель. Когда она поймет, что я просто ублюдок, у которого нет ничего, кроме таланта к боксу, она посмотрит на меня с презрением, а не с восхищением. Я никогда не стану врачом, как она. Я никогда не стану адвокатом, как ее отец, и даже никогда не закончу колледж. Она заслуживает умного парня с будущим.
Единственный шанс для меня на достойное будущее – на боксерском ринге.
Но я чуть было не купился. Прошлой ночью, когда она лежала в моих объятиях, я почувствовал, будто могу завоевать мир, если захочу.
Я смотрю на боксерский ринг перед собой. Если я хочу чего-то стоить, то этого можно добиться только здесь.
– Готов к усиленной работе? – спрашивает Камачо перед сегодняшней тренировкой.
– Sí, señor.
– Veo que estás aprendiendo español. Que bien[69] .
– Честно говоря, я понятия не имею, что вы сказали. Мой испанский все еще ужасен.
– Что будет, если ты окажешься посреди далекого мексиканского городка, где никто не говорит по-английски? – спрашивает он.
– У меня получалось выживать целых восемнадцать лет. Разберусь как-нибудь.
Когда я снимаю рубашку, Камачо смотрит на окровавленные бинты на моем боку.
– Что это такое?
– Ничего. Nada, – говорю я ему, вспоминая еще одно испанское слово.
– Мне не кажется, что это nada. Ты подрался?
– Если не считать пули, то нет.
Он кажется не шокированным, а разочарованным.
– Тебя подстрелили?
– Поцарапали, я бы сказал. – И, не зная испанского слова «поцарапали», я пытаюсь придумать что-то похожее. – Grazado? Grazie?
– Rozar.
– Именно это. Я в порядке, правда.
– Хочешь рассказать, что произошло?
– Меня наняли телохранителем прошлой ночью, и поэтому я должен был прикрывать от пуль людей, которых защищал, ведь мне за это заплатили. Там был снайпер, были люди, и я встал между ними. Вот и все.
Он вздыхает.
– Я надеюсь, тебе хорошо заплатили за то, что ты рисковал своей жизнью, Райан.
Моя жизнь, скорее всего, не стоит и тех двух сотен долларов, которые мне заплатили вчера вечером, так что я уверен, что выиграл от этой сделки.
Камачо заставляет меня показать ему рану. Он изучает ее, потом промывает и соглашается, что все не так плохо.
– Следи за порезом, – приказывает он и грозит мне своим артритным пальцем. – Или занесешь инфекцию. Учись у старика, который прошел через все это. Если появится инфекция, будет казаться, что гниешь изнутри.
– Я буду чистить ее, – обещаю я, снова перебинтовывая рану. Я бью по одной из боксерских груш. – Сегодня я готов надрать кому-нибудь задницу.
– Bueno. Вот это я и хочу услышать. – Он смеется себе под нос. – Ты напоминаешь мне меня самого в молодости, muchacho[70]. Просто освободи разум и сосредоточься. Не отвлекайся.
Мои мысли обращаются к Далиле. Если бы она увидела, что я тренируюсь, она бы велела мне возвращаться в постель отдыхать. Она ведь такая – думает о других и заботится, чтобы с ними все было в порядке. Однажды она станет отличным врачом.
Камачо передает мне скакалку.
– Старая техника, но работает, – говорит он.
Он откидывается на спинку металлического стула и смотрит в свой телефон. Я вытягиваю шею и вижу, что он раскладывает пасьянс.
– Наверное, приятно усесться и расслабиться, – говорю я.
– Не останавливайся, – говорит он через десять минут после того, как я начал прыгать.
Все мое тело покрыто слоем пота. Теперь я даже не пытаюсь его вытирать, потому что знаю, что десять секунд спустя я буду потеть еще сильнее. Мексиканские парни здесь не потеют так сильно, как я, потому что они привыкли жить в такой жаре.
– Я уже свое отработал, Райан. Если это то, чего ты хочешь, то теперь твоя очередь. – Камачо смотрит на меня. – Я должен предупредить тебя, что здесь быстро разлетаются слухи о тех, кого можно нанять на работу.
– Меня подстрелили. Я явно не очень хороший телохранитель. Скорее, цель.
Он поднимает бровь.
– Если ты верный и готов стать целью, чтобы защитить кого-то, ты становишься ценным приобретением. Тот факт, что ты бесстрашный боец, лишь сделает тебя более желанным для картелей, которые захотят тебя нанять.
– Картели? Я не настолько туп, чтобы ввязываться в это дерьмо.
Я уже думаю, что тема закрыта, когда у него вырывается:
– Одни из умнейших ребят, которых я знал, попали туда. Они заманят тебя, воспользовавшись твоей слабостью. Если это деньги, они кинут их в тебя. Если страх, они напугают тебя так, что описаешься. Если девушка, они найдут самого красивого ангела, чтобы заманить тебя.
Я заставляю себя отмести все мысли о том, как Далила смотрела на меня прошлой ночью, словно это как-то поможет. Невозможно забыть, как ее теплое тело прижималось к моему. Но я приехал в Мексику, чтобы продолжить карьеру боксера. У меня одна цель, и я не собираюсь переключаться на что-то другое.
Они найдут самого красивого ангела, чтобы заманить тебя. Слова Камачо застряли в моей голове.
Возможно, она одна из них и пытается заставить меня влюбиться в нее.
В любом случае это не имеет значения. Я ее больше не увижу. Я ясно дал понять, что нам нужно оборвать все контакты.
– Завтра кое-кто придет сюда на бой, – говорит Камачо, пока мы идем к гирям, чтобы он мог следить, как я их поднимаю. – У тебя хорошая техника, но мне нужно увидеть, как ты борешься с оппонентом.
Я весь в поту, но мне все равно. Камачо учит меня, как двигаться правильно, как наносить быстрый удар, не открываясь и не подставляясь.
– Почему вы мне помогаете? – спрашиваю я его.
– Потому что все заслуживают перерыва в жизни. У тебя его не было, так что, думаю, сейчас самое время.
Не знаю, приятно ли мне, что Матео поделился историей моей жизни с Камачо, или я смущен.
– Думаете, я достаточно хорош?
Он пожимает плечами.
– У тебя есть талант, только не начни задыхаться на ринге. Но помни: даже если выиграешь, всегда найдется другой парень, который собьет тебя с пьедестала.
Тут подключается моя самоуверенность.
– Но что, если я ни разу не проиграю?
– Тогда станешь легендой. – Он подзывает меня поближе и кладет руку мне на плечо.
– Я стану легендой, как вы.
Он смеется.
– Я – прошлое, Райан. Если бы я был помоложе и дрался со всеми этими парнями сейчас, не уверен, что пояс был бы моим. Времена изменились. Ребята теперь крепче, жестче, быстрее.
Я сижу на краю скамьи для жима.
– Значит, мне надо быть еще крепче, еще жестче, еще быстрее.
– Дело не только в этом. – Он смотрит на меня. – Никогда не забывай саму суть спорта. Это история, Райан, между тобой и твоим оппонентом. У нее есть начало, середина и конец. И она полна танцевальных движений. Помни об этом. – Он показывает на мои ноги. – И тебе точно нужны уроки танцев.
– Думаете, я не умею танцевать?
Он осматривает меня с головы до ног.
– Ты гринго. Этого достаточно, чтобы понять, что ты плохо работаешь ногами. Ты двигаешься, как burro[71].
Я выполняю свою лучшую имитацию поворота Майкла Джексона, заставляя Камачо весело покачать головой.
– Я умею танцевать. Не надо недооценивать меня из-за цвета кожи.
Камачо скрещивает руки на груди и кивает.
– Я не буду, – говорит он, – но понадеемся, что оппоненты будут.
Каждое слово Камачо остается со мной. Я хочу научиться у него всему, чему только можно.
– Пойдем, – говорит он, когда мы заканчиваем на сегодня.