– Куда?
– Ко мне, – отвечает он, не оборачиваясь.
Поездка к дому Камачо не занимает много времени. Он находится в центре города, а рядом с ним – несколько магазинов. Мы паркуемся на улице, и он ведет меня в свою маленькую однокомнатную квартиру. Нас приветствует женщина с теплой улыбкой. Камачо заговаривает с ней на испанском, а потом она машет мне и уходит.
– Это ваша дочь? – спрашиваю я его, осматривая побитое кресло и старые полотна, висящие на гвоздях на стене. На них изображены пейзажи или боксеры, в большинстве которых я узнаю Камачо в молодости.
– Нет, это не моя дочь, – говорит он, шаркая на маленькую кухню и наполняя чайник водой. – Это сиделка. Помогает мне пару дней в неделю.
Сиделка?
– Не знал, что вам нужна сиделка.
– Мне и не нужна. – Он показывает мне следовать за ним в боковую спальню. Там, облокотившись на гору подушек, сидит пожилая женщина. – Это Валерия, моя жена.
Как только жена замечает его, ее улыбка становится шире, и она протягивает негнущиеся, трясущиеся руки. По ее подбородку стекает слюна из уголка рта, и ее приветствие медленное, как у ребенка, который учится говорить в первый раз.
– Она стала инвалидом после аварии по пути на мой последний бой, – объясняет он. – У нее был перекрыт доступ кислорода в мозг. – Он садится на край кровати и нежно берет ее руку в свою. – Это Райан Хесс, – говорит он ей. – Тот боксер, о котором я тебе рассказывал.
Не знаю, как много она понимает, но женщина сидит, уставившись на меня с любопытством.
– Вы говорили обо мне?
– Только не воображай себе всякого. Иногда мне скучно. – Он целует ее в лоб, а потом ведет меня обратно на кухню.
– А где ваши чемпионские пояса? – спрашиваю я, ожидая увидеть их гордо выставленными на стене.
– Мне не нужно напоминание о прошлом. – Он показывает на свою голову. – Воспоминания – здесь. Это было очень давно, Райан. Больше никто меня не помнит.
– Вы ошибаетесь! Я смотрел записи кассет с вашими боями. Я повторял ваши уловки. Помните бой с Мануэлем Рейесом? О боги, вы были в ударе!
Губы Камачо изгибаются в улыбке, когда я имитирую его быстрые удары.
– Это было давно, Райан.
– Мне жаль по поводу произошедшего с вашей женой. Вы поэтому исчезли после боя?
Он кивает.
– Она была любовью всей моей жизни, Райан. И все еще ею остается. Много раз она уезжала жить к родителям, чтобы дать мне сосредоточиться, потому что знала – это то, что мне нужно. До происшествия она была независимой женщиной. Возможно, я бы мог провести еще несколько боев, но я был нужен ей, поэтому ушел из спорта. – Он ставит на стол огурцы и помидоры. – Вот. – Он передает мне нож. – Сделай что-нибудь полезное.
Пока я режу овощи, а он начинает готовить ужин, я гадаю, какой была бы его жизнь, если бы Валерия не попала в аварию.
– Вы скучаете по этому?
– Каждый день. Если ты настоящий боксер, то спорт поглощает тебя. Ты всегда думаешь о боксе, все, что ты ешь, – топливо для боя. Ты мечтаешь о боксе. – Он смотрит мне прямо в глаза. – Но в конце дня, когда ты возвращаешься домой, бокс не встретит тебя с улыбкой у дверей.
Двадцать вторая глава
Далила
Я старалась игнорировать тот факт, что все изменилось с той перестрелки, но больше не могу. Новые телохранители папы патрулируют наш дом дни и ночи напролет, вызывая у меня клаустрофобию. Чувство страха не уходит и с каждым днем лишь усиливается.
С вечеринки в честь моего дня рождения мы все будто бродим в тумане. Родители так отдалились от меня, словно вообще живут в другой стране. Я чувствую себя такой одинокой. Я снова пытаюсь выудить у папы ответы, но он отмахивается от меня.
Вчера в наш дом приезжали следователи. Они почти вечность находились в папином кабинете. Когда он вышли, то один из них держал в руках чемоданчик, которого не было, когда он заходил. Внутри лежала взятка?
Во что ввязался мой отец?
Новости по телевизору не улучшали моего самочувствия.
Хотя репортер признал, что преступлений из-за наркотиков становилось все меньше, он сказал, что возникли новые проблемы. Новый картель «Лос Рейес дель Норте», сеющий смуту в стране, объявил войну «Лас Калаверас» за власть и территорию. Поговаривают, что лидер «Лос Рейес дель Норте», Эль Фуэго, платит полиции и правительству, чтобы те смотрели в другую сторону. Говорят, он умный, находчивый и знает, как работает закон.
Папа тоже умный, находчивый и знает мексиканские законы как свои пять пальцев. Откупился ли он вчера от следователей чемоданом, набитым наличными? Может ли он быть таинственным человеком, которого они называют Эль Фуэго?
Я больше не могу сидеть и ждать ответов. Если никто не говорит мне, что происходит, то придется узнать все самой.
Один человек кое-что знает. Пришло время перестать быть хорошей девочкой и позволить бунтарке внутри меня взять власть в свои руки.
Я говорю родителям, что останусь на ночь у Деми, и они приказывают телохранителю Джерардо отвезти меня. Когда Джерардо высаживает меня, Деми разрешает взять ее машину. Я специально соврала своей семье. Меня должно переполнять раскаяние, но этого не происходит. Я взялась за свою миссию, и ничто не встанет на моем пути. Наконец, у меня есть план, не составленный кем-то другим.
Я сама найду ответы на вопросы. Существует только одна проблема. Мне нужна защита. Мне нужен телохранитель.
И только один человек может исполнить эту роль.
Я еду по дороге через маленькие города, ведущие к боксерскому залу, и мое сердце быстро бьется в ожидании и страхе. Я не видела Райана с тех пор, как он был в моем доме в день рождения, но это не означает, что его не было в моих мыслях. Интересно, думал ли он обо мне хоть немного?
Или больше, чем немного.
Уже темно, а Севилья – пустынный город. Это не криминальная зона, но я остро ощущаю, что могу оказаться в опасности, если какой-нибудь член картеля преследует меня.
Добравшись до спортзала, я беру сумку из машины и иду к входной двери. Закрыто.
В здании темно, и мне становится жутко, что я здесь одна. Вокруг пусто, не считая одинокого «Мустанга» с техасскими номерами на парковке. Я знаю, что Райан здесь.
Черт.
Скорее всего, стоять здесь в одиночестве – не самая моя лучшая идея, но я не стану поворачивать назад.
Возможно, с другой стороны есть еще одна дверь. Я заглядываю за угол, используя мобильный телефон как фонарик. В двадцати футах есть дверь. Я тянусь к ручке, но, прежде чем успеваю повернуть ее, слышу, как кто-то прокашливается.
Я ахаю от страха и чуть не падаю назад.
– Никто не говорил тебе, что вламываться в дома – преступление? – Хрипловатый голос Райана эхом разносится в воздухе.
Я вздыхаю от облегчения и свечу фонариком в темноту. Райан сидит где-то в десяти футах от меня на старом ржавом металлическом стуле. Он один.
Я подхожу к нему и не могу не почувствовать, как возбуждение охватывает тело.
– Я пришла попросить об одолжении. Что ты делаешь на улице в темноте?
– Здесь не темно. – Он показывает на небо. – Это звезды.
– Я знаю, что это, Райан. Я просто не думала, что ты увлекаешься астрономией.
– Я и не увлекаюсь. Мне нужно подумать. Смотреть на звезды помогает. Это единственный нужный мне свет.
– О чем тебе нужно подумать?
– О жизни. Боксе. Стратегии в жизни… и боксе, – говорит он и смеется.
Так он не думает обо мне… Разочарование охватывает меня. Когда я рядом с ним, мое тело все время покалывает, а сердце колотится. Меня тянет к нему, и я заряжаюсь энергией, когда он рядом. Очевидно, это только с моей стороны, и он не чувствует то же самое по отношению ко мне. Он был моим героем, когда я не думала, что мне нужен таковой, но теперь, когда мне действительно нужен герой, я слишком нервничаю, чтобы попросить.
– Как твоя рана? – шепчу я.
– Ее больше нет. Или, может, заражение лишает чувствительности. – Когда я широко распахиваю глаза в тревоге, он поднимает руку. – Я шучу. Она зажила.
Рядом с ним еще один стул. Он показывает мне сесть, так что я подхожу и плюхаюсь на сиденье. Я стараюсь не думать, что в темноте может скрываться кто-то, готовый навредить мне в попытке отомстить отцу.
– Ты что-то надумал? – спрашиваю я. – То есть по поводу жизненной стратегии? Потому что мне бы сейчас не помешал совет.
– Не-а, – говорит он. – У меня нет ответов.
Я смотрю на звезды, мерцающие в небе.
– В детстве я думала, что все звезды – это марсиане, посылающие сигналы на землю. – Я бросаю взгляд на Райана. Черты его лица выделяются в лунном свете, из-за чего он кажется старше. – Это глупо.
– Я раньше думал, что стану первым человеком, живущим на Марсе. – Он пожимает плечами. – Я бы вызвался волонтером, чтобы сбежать от своей хреновой жизни на Земле. Так что не говори о глупом. Я даже в колледж не иду. Кому понадобится какой-то тупица на Марсе? Вдруг я сделаю что-то идиотское и случайно взорву планету.
– Говоря об идиотском, однажды я спала на руке, и когда проснулась, она онемела, – говорю я ему. – Я подняла ее над головой, чтобы к ней прилила кровь, а она ударила меня по лицу. Я думала, что моя рука теперь парализована навсегда.
– Думаешь, это плохо? – говорит он. – У меня однажды была эрекция на плаванье в новой школе. Одна из девочек заметила и рассказала это всему классу. Я попросил маму написать записку, что я не могу плавать по состоянию здоровья. Она не написала, и дети звали меня Стояком до конца школьного года.
Я краем глаза смотрю на него и пытаюсь не рассмеяться.
– Нужно признать, это ужасно.
Он кивает:
– Ага.
– Если тебе станет лучше, когда мне было семь, кто-то позвонил нам в дом и сказал мне, что я выиграла новый телевизор. Мне нужно было всего лишь дать им информацию кредитки, чтобы оплатить доставку. Конечно же, у меня не было кредитки, так что я взяла кошелек папы, когда он не видел, и украла его карту. Естественно, это были мошенники. Мы так и не получили телевизор, а я так и не рассказала папе, что виновата в краже его личных данных.