Я нежно тру ее изящную загорелую руку.
– Далила, просыпайся.
Вместо того чтобы проснуться, она глубже зарывается лицом в изгиб моей шеи.
– Далила, – говорю я чуть громче. Когда она так близко, трудно контролировать свое тело.
– М-м-м, – отвечает она сонно, и это лишь еще больше заводит меня.
У меня нет тайных намерений, но что, если у нее есть? Доверие не моя сильная сторона, особенно когда меня предупредили держаться подальше от девушек, которые способны заставить меня все пересмотреть.
Черт.
Я никому не позволю иметь власть надо мной. Возможно, я ей обязан и должен отправиться с ней в эту поездку к бабушке, но свои эмоции я контролирую.
– Давай, – говорю я ворчливо, выбираясь из ее объятий. – Пора двигаться.
Я быстро надеваю футболку и джинсы, готовый идти. Внезапно мне становится тесно из-за того, что нас двое в этой маленькой комнате.
Она садится и поеживается, будто в комнате внезапно стало холодно. Ее волосы растрепаны, она кажется уставшей и красивой. И совершенно голой. Черт. Далила Сандоваль могла бы заставить ползать на коленях любого парня, чтобы завоевать ее внимание. Включая меня. Но я не могу… и не буду.
Я засовываю оставшиеся вещи в сумку и кидаю ей еще одну свою футболку. Ее нагота действует на меня сильнее, чем я готов признать.
– Вот, оденься. Давай отправляться в путь.
– Я же только проснулась, – бормочет она, надевая футболку.
– Давай вставай. Мы отправляемся меньше чем через пять минут.
Я вылетаю из комнаты и захожу в спортивный зал. Матео уже здесь, бьет по груше, и ритмичный звук его ударов отдается эхом от стен. Несколько других парней тоже тренируются, не зная, что Далила Сандоваль находится в этом здании и что она провела здесь ночь. Жаль, что мы не уехали раньше. Я не хочу, чтобы кто-то узнал, с кем я провожу время, или влезал в мои дела.
– Эй, Хесс! – зовет Матео. – Хочешь потренироваться?
– Не могу, – говорю я ему.
– Почему нет?
– Сегодня я уезжаю из города.
Он перестает бить по груше.
– Из города? А что насчет твоей тренировки?
– Придется отложить до вечера или на завтра. Появилась работа.
– Работа?
Словно специально, появляется Далила, все еще одетая в мою футболку.
– А, понял, – говорит Матео, уставившись на спину уходящей Далилы. Дверь за ней захлопывается, и звук разносится по залу. – Хотел бы я, чтобы у меня была такая работа.
– Нет, ты бы не хотел, – говорю я. – Эта девушка ожидает слишком многого.
– По моему опыту, все девушки ожидают слишком многого. Лучше тебе пойти за ней. А то уйдет, и какой-нибудь другой парень выскочит из-за угла и заберет ее. Поверь мне, бро.
Он прав. Я выбегаю из зала и вижу, что она пытается завести машину. Двигатель сначала урчит, а потом умирает.
– Что не так?
Сжав зубы, она переводит взгляд на меня.
– Эта тупая машина.
Я смотрю на датчик бензина. У нее больше половины бака, так что непонятно, почему машина не заводится.
– Открой капот.
Я не великий автомеханик, но, возможно, что-нибудь смогу понять.
– Проблемы? – спрашивает Матео, выходя на улицу за нами. Клянусь, этот парень ходит под невидимую музыку, которую слышит в своей голове.
– У нее есть бензин, – объясняю я. – Но тачка не заводится, когда Далила включает зажигание. Ты что-нибудь смыслишь в машинах, Матео?
Он смотрит под капот.
– Немного. – Он почти сразу же указывает на расплавленный шланг. – Посмотрите на это, – говорит он. – Что-то с баллоном.
– Как долго его чинят?
Матео пожимает плечами.
– Не знаю. Может, несколько часов. Нужно еще заказать запчасти. Но, скорее всего, день или два. Могу попросить одного из парней…
– О нет! – кричит Далила. – Он не мог расплавиться. Это даже не моя машина.
– Можем взять мою, – предлагаю я. – Но у меня нет бензина. У меня осталось немного налички, так что если доберемся до заправки, то отправимся в путь.
– Твоя машина не выдержит путешествия посреди суровой мексиканской жары, – говорит мне Матео. – И независимо от того, куда вы направляетесь, светить техасскими номерами – плохая идея. Не знаю, куда вам нужно поехать, Райан, но можешь воспользоваться пикапом моего дяди, – предлагает Матео, показывая на пикап Chevy. – Он уехал из города на неделю, и я могу взять у него другую машину. Нестрашно.
– Мы вернемся лишь ночью, – говорю я ему. – Я ни за что не возьму пикап твоего дяди на такой долгий срок.
– Ему будет все равно. Я позвоню ему, если тебе от этого будет легче. – Он достает телефон и начинает набирать номер дяди. Поговорив с ним, Матео протягивает ключи. – Он разрешил взять пикап. Он скажет одному из моих кузенов подобрать меня здесь после тренировки. Я заберу грузовик утром. Повеселитесь.
Широкими уверенными шагами Далила направляется к Chevy.
Матео пытается удержаться от смеха.
– Buena suerte, Хесс, – говорит он, многозначительно подмигивая. – Это значит «удачи».
Я не стал говорить, что мне понадобится вся возможная удача, чтобы держаться подальше от Далилы.
В пикапе Далила указывает мне путь к шоссе. Я звоню Камачо с ее телефона и прошу один день перерыва. Он этому не рад. Он говорит, что мне нужно тренироваться независимо от того, в зале я или нет. Иначе мой настрой больше не будет казаться ему таким уж решительным и он еще подумает, стоит ли меня вообще тренировать. Мне нужно быстро вернуться, иначе я рискую всем, ради чего приехал в Мексику.
Вернув телефон, я прошу Далилу позвонить родителям и рассказать о наших планах.
Она кидает телефон в подставку для стакана.
– Я написала им прошлой ночью. Они и так знают, где я. – Она косится на меня, и я понимаю, что что-то тут не так. – Мне просто надо быть дома к ужину.
Тихий голос в моей голове говорит, что она чего-то не договаривает. Ее отец кажется суперстрогим парнем. С чего бы он разрешил ей провести ночь со мной? И почему родители не едут с ней навестить умирающую бабушку?
– А что, если мы не успеем вернуться к ужину?
– Тогда мой папа посадит меня под домашний арест, – говорит она как бы между прочим. – После того, как убьет тебя.
Безумие в том, что я даже не знаю, шутит она или нет.
Двадцать шестая глава
Далила
Мы проезжаем через Севилью и направляемся в Туланко, где живет моя бабушка.
– Расскажи мне что-нибудь хорошее из детства, – говорю я, показывая дорогу и пытаясь узнать Райана получше. – Ты рассказал о плохом, но как насчет хорошего?
Он минуту думает.
– Учительница в Чикаго, ее звали миссис Берман. Однажды после занятий в первом классе она достала из-под стола маленький подарок, завернутый в бумагу от блестящего леденца. – Он смеется, вспоминая. – Я думал, что это самое классное, что я когда-либо видел. Когда она передала его мне, то сказала, что Санта оставил подарок под ее елкой, но, должно быть, перепутал дома, потому что на нем была бирочка с моим именем.
– Это так мило. Что там было?
– Маленькая пластиковая фигурка супергероя, такие дети приносили в школу. Они все время играли с ними, а я оставался не у дел, потому что у меня такой не было. – Он улыбается воспоминанию. – Это был Сокол, который жил в плохом районе и вел преступную жизнь. Он потерял маму и папу и поэтому был озлоблен. Но в итоге он стал бороться с несправедливостью.
– Миссис Берман действительно любила тебя.
Он кивает.
– Она была классной. Однажды она увидела, как я прячусь в кладовке из-за того, что другие дети смеялись над моими старыми, рваными джинсами. На следующий день она тоже пришла в рваных джинсах и сказала всем, что купила их в дорогом бутике в городе. Ты бы видела их лица, когда она рассказывала, что ей пришлось доплатить за каждую дырку! Больше никто не смеялся над моими джинсами после этого. Ладно, твой черед.
– Моя жизнь была достаточно скучной.
– Ты много путешествовала.
Я киваю.
– Я была в Риме, Нью-Йорке и Лондоне. – Все эти города очень отличались от моей страны. Я смотрю в окно на фермы и маленькие города вдоль шоссе и думаю, что из всех городов мира предпочла бы любой мексиканский. Звуки, виды и запахи Мексики – все это знакомое и родное.
– Я нигде не был, – говорит Райан. – Ну, помимо Мексики.
Я высовываю руку из окна, чтобы ветер обдувал мои пальцы.
– Расскажи мне, что ты думаешь о моей стране.
– У нее есть свой аромат и характер, как у Чикаго, где я раньше жил. Я думал, что у нас в Чикаго настоящая мексиканская еда, но она не сравнится с тамалес и такос, которые я ел здесь. – Он пожимает плечами. – Я не видел тут ни одного тако с говяжьим фаршем.
Я вскидываю бровь:
– Тако с говяжьим фаршем? Серьезно? Это не мексиканская еда, Райан. Это можно найти только в США.
– Люди в Мексике любят музыку. Здесь я увидел больше радиоприемников, чем за всю свою жизнь. Парни слушают музыку, пока работают или гуляют… или сидят на крыльце дома.
– Да, мы любим музыку, от классической до современной. Это у нас в крови.
– И панк, – добавляет он. – Вы любите панк.
– Думаю, я единственная в Мексике люблю настоящий американский панк. Помимо Деми, но она вообще любит все, выходящее за рамки нормы.
– А что насчет жуткого восхищения черепами? – Он указывает на настенную фреску на одном из зданий, где яркими красками нарисованы черепа.
– Это не жутко, Райан. Мексиканцам нравится чествовать ушедших людей и украшать дома черепами, чтобы их души были нам ближе. У нас даже есть особенный праздник – Dia de los Muertos, День Мертвых. Мы украшаем могильные камни нарисованными черепами и приносим умершим членам семьи их любимую еду. Клянусь, их присутствие можно почувствовать.
– Когда я умру, принеси мне парочку тех тамалес Лолы, пожалуйста. Я точно вернусь из мертвых ради них.
Я смеюсь.
– Будет сделано, мистер Америка.
Он усаживается поудобнее.
– Одну вещь я ненавижу в Мексике и на юге.