у будет казаться, что Кип застрял на ее поверхности.
Два наблюдателя и две версии событий, противоречащих друг другу. Это странно. Но с точки зрения физики здесь нет никакой проблемы, потому что наблюдатель, падающий внутрь, и наблюдатель, остающийся снаружи, не контактируют друг с другом. С таким же успехом они могли бы существовать в двух различных, параллельных вселенных.
Что касается принципа унитарности, здесь важно то, что для нас, удаленных наблюдателей, объекты никогда не завершат свой процесс падения в черную дыру. Они никогда не будут «проглочены», и поэтому информация, которую они несут, не теряется. Принципу унитарности ничто не угрожает.
И вот здесь появляется излучение Хокинга. Согласно расчетам Стивена, черная дыра будет излучать энергию. Излучение, характерное для любого нагретого тела, но оно не будет содержать никакой информации. Более того, Стивен предсказал, что по мере сжатия черной дыры процесс этот будет ускоряться и, в конце концов, произойдет мощный взрыв, в котором черная дыра исчезнет, не оставив следа. В этот момент теряется вся информация, и принцип унитарности нарушается. Математические уравнения квантовой теории говорят, что этого не может произойти, а теория Стивена им противоречит. Это и есть информационный парадокс черной дыры. По теории черных дыр, предложенной Стивеном, должен наступить такой момент, когда нарушается квантовомеханический принцип, позволяющий проследить за эволюцией системы.
Странным образом этот факт – наличие излучения Хокинга нарушает основной постулат квантовой теории – оставался незамеченным целых два десятка лет. Затем, в 1990-е годы, на него обратили внимание, а потом и заговорили в полный голос – после того как Хуан Малдасена, американский физик аргентинского происхождения, совершил прорыв в теоретических исследованиях, а Стивен заключил свое знаменитое пари. В этом пари Стивен и Кип утверждали, что информация полностью теряется и что постулаты квантовой теории должны быть пересмотрены – пока неизвестно, с каких позиций, – чтобы объяснить эту потерю. Джон Прескилл, напротив, утверждал, что вычисления Стивена неверны. Он полагал, что виной всему оказалось одно из математических приближений, использованных Стивеном, которое привело к ошибочному выводу о потере информации, хотя на самом деле этого не происходит.
По мнению Прескилла, если бы можно было точно решить эту задачу – с помощью теории квантовой гравитации, которая, как все надеются, когда-нибудь появится, – или если бы кто-то нашел лучшее приближение к точному решению, тогда выяснилось бы, что информация тем или иным образом истекает из черной дыры.
Некоторые ученые, разделявшие точку зрения Прескилла, думали, что Стивен ошибся в характеристиках своего излучения. Может быть, это не типичное тепловое излучение, как полагал Стивен, а излучение особого типа, которое кодирует информацию? В конце концов, поскольку с точки зрения внешнего наблюдателя объекты никогда не упадут в черную дыру, а навсегда останутся снаружи, можно задать такой вопрос: что произойдет с этой оболочкой из вещества, когда черная дыра исчезнет? Никто не знает ответа на этот вопрос. Можно ли показать, что в результате процесса испарения удерживаемая там информация восстановится? И на этот вопрос никто не знает ответа. Еще одна популярная теория основывалась на предположении, что излучающая черная дыра не исчезнет полностью – как утверждал Стивен, – а оставит после себя нечто, содержащее всю информацию.
Теоретики были неистощимы на новые идеи, но и Стивен не сидел без дела. В 2004 году, через семь лет после заключения пари, он был готов представить важное сообщение о своих последних изысканиях по поводу темы столь давнего спора. Решением этой проблемы, от которого Стивен получил настоящее удовлетворение, он вновь застал врасплох все научное сообщество.
Как я и обещал Стивену, на обратном пути из Кембриджа я завернул в агентство Writers House, чтобы повидаться с Алом Цукерманом. За 20 лет, прошедших с того времени, как Ал «открыл» Стивена, агентство разрослось и теперь размещалось в двух смежных кирпичных зданиях на 26-й Западной улице, рядом с Бродвеем. Эти старые четырехэтажные здания, почти без окон, когда-то были жилыми домами. Одни стены сломали, другие достроили, и два дома соединили, превратив в одно здание, давшее пристанище почти двум дюжинам литературных агентов. Здание имело свое лицо, хотя и слегка помятое.
Ал был таким же непоколебимым, как и здание, в котором он работал. Ему шел восьмой десяток, он давно занимался книгопечатным бизнесом. Весьма импозантная внешность, и одежда под стать всему облику. Густые брови соответствовали его внешности. Мой агент, Сьюзан Гинзбург, также работавшая в агентстве Writers House, пошла со мной на эту встречу.
Сьюзан даже не намекнула Алу на тему нашей встречи, о чем мы собираемся с ним говорить. Возможно, если бы она сказала заранее, Ал вообще не пустил бы нас в свой офис. Так или иначе, мы пришли и начали разговор с обычных, ни к чему не обязывающих фраз. Пока губы мои произносили пустые по содержанию фразы о паршивой погоде в Кембридже, внутренне я собирался с духом, чтобы сообщить о том послании, которое я привез оттуда. О послании Стивена. Конечно, изложить эту новость гораздо проще, чем суть пресловутого «излучения Хокинга», но я ожидал, что моей новости будет оказан такой же холодный прием. Физики повторяли фразу «черные дыры не излучают» как мантру, а Стивен ниспроверг эту непреложную истину. Фраза «вы не можете забрать назад свое слово и просить об удвоении уже согласованного аванса» звучала для меня не менее непреложным принципом делового мира. Похоже, Стивен собирался ниспровергнуть и эту аксиому.
– Что? Я не могу сообщить об этом издательству Bantam, – заявил Ал, когда я наконец изложил ему цель моего визита.
Затем, вполне предсказуемо, он продолжил в том духе, как я и ожидал:
– Так не делают. У нас с ними контракт. Вы согласились с этим контрактом. Мы дали им наше слово.
– Я знаю, – ответил я смущенно.
Ситуация сложилась странная. Я понимал, что если кто-то и может выполнить просьбу Стивена, то только Ал; с другой стороны, именно Ал понимал всю одиозность этой идеи. Я чувствовал себя очень скверно, но все-таки решил идти до конца. Я смирился с тем, что буду настаивать на требовании выплатить нам больше денег. Это было странное чувство – смириться с тем, что нужно добиваться дополнительных денег.
– Почему вдруг он просит об этом сейчас?
– Я не знаю. Но он хочет именно этого.
– В издательстве Bantam рассердятся, если я попрошу еще! Они сойдут с ума, – изрек Ал тоном прорицателя.
– Да, Ал, но они ведь согласятся, как ты думаешь? – спросила Сьюзан.
– Они не согласятся, потому что я не буду просить их соглашаться. Я просто не могу этого сделать, – гнул свою линию Ал.
Мы все трое сидели и смотрели друг на друга, как участники телевикторины, у которых спросили, как называется столица Ботсваны. Сьюзан первой нарушила тишину:
– Утро вечера мудренее. Давайте созвонимся и вернемся к этому вопросу завтра или в один из ближайших дней.
– Для меня утро не мудренее вечера, – отрезал Ал. – Просто скажите Стивену, что я сказал «нет».
– О’кей, – сказал я. – Но, Ал, вы должны узнать еще кое-что. Это между нами. Стивен выражает недовольство.
– Что вы имеете в виду? – спросил Ал.
Я не хотел поднимать эту тему, но придется. Тем более что это правда.
– Некоторое время назад он сделал одно замечание. Он обеспокоен, что вы стали менее напористым.
– Менее напористым? Дело тут вовсе не в напористости. Нет никакой разницы, какой аванс вы получаете. В любом случае, вы получите за книгу вполне определенную сумму. Если не сейчас, в виде аванса, то потом, в качестве гонорара. Книга великолепна. Она разойдется в количестве не менее миллиона экземпляров. Просто передайте ему: я сказал, что эта идея с авансом – плохая, потому что аванс не имеет значения.
– Я могу сказать ему. Или вы можете написать ему по электронной почте.
– Хорошо, я напишу, – парировал Ал.
На этом можно было кончать разговор. Но я решил, что откроюсь Алу до конца.
– Должен заметить, что Стивен еще кое-что сказал, – добавил я. – Он сказал, что если Ал не справится, то пусть Ал идет в….
– Я была шокирована, услышав это от Лена, – подхватила Сьюзан. – Я уверена, Стивен не имел в виду ничего особенного. Это просто одно из этих британских выражений.
– Он действительно сказал: пусть Ал идет в…? – недоверчиво переспросил Ал.
– Извините, – продолжал я. – Очень неловко говорить об этом. Но именно это он и сказал.
Мне было ужасно неудобно. Как, должно быть, болезненно воспринимает эту колкость Ал, если она исходит от Стивена – человека, для которого Ал столько всего сделал! Наступило мертвое молчание. Провалиться бы мне на этом месте, подумал я, и очутиться… Даже в кресле дантиста с работающей бормашиной мне было бы сейчас уютнее! Ал обратил свой пристальный взгляд сначала на Сьюзан, а потом на меня. Его густые брови поднимались и опускались. Затем он пожал плечами и сказал:
– Бывало, меня посылали и подальше.
Ал улыбнулся и спросил, как поживают мои дети. На этом наше собеседование закончилось. Услышав в свой адрес нелицеприятное выражение от Стивена, Ал решил «прощупать почву» в издательстве Bantam. Видимо, почва оказалась хорошо возделанной, потому что вскоре я узнал, что нам удвоили аванс за книгу.
Когда мне довелось поговорить со Стивеном на эту тему в следующий раз, меня поразило почти полное отсутствие реакции с его стороны. Казалось, он все это время нисколько не сомневался, что издательство уступит; а раз так, то зачем лишний раз думать об этом? Мне кажется, он очень хорошо понимал – а я об этом тогда не задумывался, – что Стивен Хокинг был тем человеком, благодаря которому дела у издательства Bantam пошли в гору. Ал тоже оказался прав. Книга «Высший замысел» расходилась очень хорошо и в долгой перспективе мы не ощутили бы особой разницы, получи мы в свое время не двойной, а первоначально обговоренный аванс.