Заграничные поездки и изучение черных дыр совместно с Роджером Пенроузом оставили Стивену время и на то, чтобы в соавторстве с Джорджем Эллисом написать книгу, получившую название «Крупномасштабная структура пространства-времени». Замысел этой книги возник еще в 1965 году, когда Хокинг дописывал диссертацию. Эллис вспоминает, как они вместе составляли тогда планы на будущее, где в числе прочего были планы «жениться» и «написать в соавторстве книгу по космологии». Оба были заняты домашними делами и другими проектами, поэтому работа над рукописью шла очень медленно. Эллис на некоторое время уехал сначала в Гамбург, потом в Бостон, и им реже удавалось видеться. Деннис Сиама помог им заключить договор с издательством «Cambridge University Press», которое только что начало серию высококачественных исследовательских монографий, рассчитанных на профессиональных физиков.
На работу над книгой ушло шесть лет. Соавторы разделили список разных тем и работали независимо и встречались по возможности, чтобы обсудить, кто что написал, и при необходимости что-то поправить. Печатал рукопись Эллис: когда Хокинг утратил возможность писать, то стал диктовать Эллису свой материал, а тот записывал. Джордж Эллис был одним из ближайших друзей и сотрудников Хокинга и понимал его речь, но и ему это иногда было трудно. Вскоре он обнаружил, что гораздо проще следить за тем, что говорит Хокинг о науке, поскольку тогда фразы состоят по большей части из знакомых терминов. Гораздо труднее давались будничные разговоры обо всем на свете.
Поскольку книга «Крупномасштабная структура пространства-времени» писалась так долго, она во многом отстала от времени. В частности, работа самого Хокинга по черным дырам, в которых Эллис не принимал прямого участия, двигалась так быстро, что поправки в рукописи за ней не успевали. В книге говорилось исключительно о классических космологических теориях, однако ко времени ее публикации в 1973 году Хокинг далеко продвинулся в квантовой интерпретации физики черных дыр, а возможность исправить текст представилась только при подготовке второго издания. Книга вызвала значительный интерес в научных кругах и заметно повысила престиж серии в целом. Более того, теперь в «Cambridge University Press» считали Хокинга самым выдающимся автором в их каталоге.
Книга невероятно сложна, прочитать и понять ее не в состоянии никто, кроме специалистов по космологии. Хокинг и Эллис и не собирались писать научно-популярную книгу, так что рукопись полностью соответствует заявленному формату. Однако в отделе научной литературы «Cambridge University Press» любят вспоминать, как один коллега Хокинга решил высказать свое мнение о первом издании. Хокинг и Саймон Миттон возвращались в Кембридж с конференции Королевского астрономического общества в Лондоне и случайно оказались в одном купе с радиоастрономом Джоном Шейкшафтом. Когда поезд тронулся, Шейкшафт, сидевший напротив Хокинга, подался вперед и сказал:
– Ну, Стив, купил я вашу книгу.
– И как, понравилось? – спросил Хокинг.
– Признаться, я рассчитывал дочитать до десятой страницы, но, к сожалению, сдался на четвертой…
Несмотря на сложность книги, последние данные продаж показывают, что с момента публикации продано 3500 экземпляров в твердой обложке и свыше 20 000 в мягкой, так что книга Эллиса и Хокинга стала настоящим бестселлером среди монографий «Cambridge University Press».
Саймон Миттон ушел из Института астрономии в 1977 году и стал научным директором «Cambridge University Press». Он предположил, что книгу раскупили студенты, поскольку она украшала их книжные полки, но потом им не удалось пробиться дальше двух страниц убористых уравнений. И «Крупномасштабная структура пространства-времени», и другие узкоспециальные книги Хокинга стали продаваться гораздо лучше после того, как много лет спустя вышла в свет «Краткая история времени». А когда написание имени одного из соавторов на суперобложке в последний момент изменили – не «С. У. Хокинг», а «Стивен Хокинг» – продажи возросли еще сильнее.
Между тем исследования черных дыр шли полным ходом, и Хокинг был в авангарде. Он все более убеждался, что чисто классического описания черных дыр недостаточно. В сентябре 1973 года Хокинг побывал в Москве. Директором Института физических проблем Академии наук СССР был тогда Яков Борисович Зельдович – лысый, небольшого роста, но с неуемной энергией.[41] Его рабочая группа тоже изучала тогда черные дыры, особенно их взаимодействие со светом. Хокинг вернулся в Кембридж убежденным, что они стоят на пороге открытия, но что-то делают неправильно. Как он заметил много лет спустя: «Мне не понравилось, как они вывели свой результат, поэтому я вывел его как полагается».
Следующий его шаг был достаточно радикальным. Как мы знаем из главы 2, физика ХХ века зиждилась на двух столпах – квантовой механике и теории относительности, однако с точки зрения физики они находятся на противоположных концах спектра. Они говорят на разных языках, и никому не удалось привести их в соответствие. Но именно на это и нацелился Хокинг. Судя по всему, чтобы описать поведение черных дыр согласно неоднозначным идеям Бекенштейна, с одной стороны, и их с Пенроузом – с другой, иного пути не было.
Легко сказать, но трудно сделать. Работать с уравнениями в уме и так было достаточно сложно, а тут еще оказалось, что после многомесячных трудов результаты у Хокинга получились какие-то абсурдные. Из формул следовало, что черные дыры испускают излучение. И сам Хокинг, и все его современники считали, что такого быть не может. Хокинг был по-прежнему убежден, что старается не зря, но дал себе зарок ни с кем не обсуждать эту задачу, пока не удастся так или иначе осмыслить происходящее.
Настало Рождество 1973 года, а Хокинг по-прежнему погряз в математических расчетах. Он решил перепроверить формулы. Когда он работал над ними, то кое-где срезал углы и теперь считал, что здесь и вкралась ошибка. Все рождественские праздники он прогонял в голове бесконечные выкладки, замкнувшись в себе, а потом заставил себя проделать еще более сложные вычисления, чтобы искоренить досадные аномалии. Наконец в январе 1974 года он собрался с духом и поговорил с Деннисом Сиамой, который как раз организовывал конференцию. К большому удивлению Хокинга, его идеи очень воодушевили Сиаму, и тот с его разрешения стал о них рассказывать.
Через несколько дней Хокингу исполнялось тридцать два, и семья устроила по этому случаю праздник. Когда все уселись за стол, зазвонил телефон. Это звонил из Лондона Роджер Пенроуз: он услышал, что говорит Сиама, и требовал подробностей. Разговор затянулся. Угощение остывало, но гости терпеливо ждали, когда Хокинг вернется за стол. Стивен повесил трубку лишь через сорок пять минут, когда трапеза была безнадежно погублена. Зато Пенроуз пришел в восторг и хотел все обсудить. Хокинг пошел наперекор всем тогдашним представлениям о черных дырах и на основании одних лишь математических расчетов неопровержимо доказал, что крошечные черные дыры не просто излучают, но и при некоторых условиях даже взрываются. К концу января Мартин Рис, коллега и приятель Хокинга со студенческих времен, пришел к убеждению, что Хокинг совершил великое открытие. Вдохновленный последним разговором со Стивеном, он налетел на Денниса Сиаму в коридоре Института астрономии:
– Вы слышали? Стивен все перевернул с ног на голову!
Сиама бросился искать Хокинга. К концу беседы он тоже убедился в его правоте и убедил бывшего студента рассказать о своих результатах на конференции, которую тогда организовывал. Она должна была пройти в феврале в Лаборатории Резерфорда – Эпплтона близ Оксфорда.
Морозным февральским днем, типичным для оксфордширской зимы, Хокинга привезли в лабораторию, и один из его аспирантов помог ему подняться в конференц-зал. Хокинг терпеливо сидел у прохода в аудитории и слушал, как другие выступающие докладывают о своих достижениях. Как всегда, задавал свои коронные неудобные вопросы и изо всех сил сдерживал волнение. Он сильно подозревал, что стоит на пороге чего-то подлинно великого а теперь это подтверждали и коллеги-исследователи. Наконец его кресло выкатили на кафедру, настроили проектор, и он прочитал свой доклад на грани разборчивости, к чему его коллеги уже привыкли. Прозвучала последняя фраза. В аудитории повисла потрясенная тишина – ученые понимали, что только что услышали потрясающую новость. Слышно было, как муха пролетит. А потом посыпались вопросы.
Ведущим был английский физик-теоретик Джон Дж. Тейлор. Он вскочил и объявил, что Хокинг говорит полнейшую чушь. Он схватил коллегу, сидевшего рядом, и вместе с ним выскочил из зала, чтобы немедленно написать статью, опровергающую выводы Хокинга. Хокинг, конечно, ждал бурной реакции, но все же не такой. Он сидел в кресле и потрясенно молчал.
Статья Джона Тейлора была написана в считанные дни и отправлена в журнал «Nature». Редактор «Nature» переслал черновик Хокингу с просьбой прокомментировать статью, прежде чем он примет решение о публикации. Хокинг написал, что рекомендует напечатать ее. Он не хотел вставать на пути тех, кто спешит опровергнуть его утверждения, не исследовав вопрос досконально.
Через месяц после конференции в Оксфордшире Хокинг напечатал в «Nature» собственную статью, где описывал только что открытые явления. Не прошло и нескольких недель, как его работу обсуждали физики во всем мире, и она стала главной темой для разговоров в любой физической лаборатории от Сиднея до Южной Каролины. Некоторые физики даже утверждали, что эти открытия – важнейшее достижение теоретической физики за много лет. Деннис Сиама назвал эту статью Хокинга «одной из самых красивых в истории физики». С тех пор излучение некоторых черных дыр стали называть излучением Хокинга.
Однако не все были убеждены в его правоте, и потребовалось время, чтобы ученые по всему миру примирились с этой революцией в физике черных дыр. Команда Зельдовича в Москве признала новые идеи лишь в 1976 году. Своими подчиненными Зельдович руководил на грани диктатуры. Ослушаться его слова было нельзя. Когда он наконец признал теорию Хокинга, его группа волей-неволей должна была с ним согласиться – как согласилась, когда он возражал против нее. Как раз тогда, когда Зельдович переменил мнение, в Москву пригласили Роджера Пенроуза: он должен был в