еположенном месте или за какой-нибудь другой пустяк…
Именно поэтому Кащеев в центр города, где милиции по определению было много, соваться не стал. Немного прогулявшись, он приблизился к районному универсаму. Тот уже был закрыт, на прилегающем рынке торговля находилась в состоянии стагнации. То есть бабки торговали сигаретами и всякой прочей ерундой из полосатых турецких сумок, а забулдыги циркулировали между ночными ларьками, где продавали «паленую» водку, и ближайшим сквером.
Кащеев сигареты купил по дороге. Пропустив стаю пьяных бомжей с охапками сложенных картонных ящиков, он свернул за угол и очутился у входа в подвальное помещение. Десяток подсвеченных ступенек привели Кащеева вниз. Здесь была наглухо запертая дверь, словно бы стибренная с киношного «Титаника» – стальная, с окантовкой, огромными заклепками и круглым иллюминатором с зеркальным стеклом.
Не успел Кащеев протянуть руку к звонку, как иллюминатор распахнулся. В нем показалась физиономия моложавого, но уже прилично испитого охранника. Впрочем, в данный момент тот был трезв как стеклышко и окинул клиента придирчивым оценивающим взглядом.
– Добрый вечер! К вам можно? – спросил Кащеев.
Охранник поздоровался и распахнул дверь. Минуту спустя молодящаяся женщина-администратор с голым пупком уже провела Кащеева в небольшой зал «Трюма», где пока не очень сильно громыхала музыка. Столиков с диванами здесь было всего с десяток. «Трюм» не относился к центровым заведениям, местные знаменитости о его существовании наверняка даже не догадывались, народ не ломился в корабельные двери табунами, так что и милиция сюда тоже не заглядывала. Что, собственно, и было для Кащеева самым существенным.
Оперативно нарисовавшейся официантке в чем-то среднем между тельняшкой и распашонкой он заказал бутылку коньяка с шоколадом «Полярный», после чего оглядел пока почти пустой зал. Двое совсем молодых и совсем пьяных парней в углу как раз собрались пить самбуку. Через столик справа от них две девушки с серьезными намерениями уныло цедили шампанское, поскольку ничего стоящего их внимания в «Трюме» пока не наблюдалось. В другом углу два парня и две девушки шумно потребляли пиво…
– Пожалуйста! Приятного отдыха! – закрыла Кащееву обзор вернувшаяся с заказом официантка.
Кащеев кивнул, плеснул себе в бокал коньяка и выпил. Тут из-за зеркальной колонны вынырнул новоприбывший и весьма оригинально одетый товарищ. Он был в черной бандане, кожаной жилетке на футболку, кожаных же штанах и молодежных берцах. Товарищу по самым оптимистическим оценкам было годков пятьдесят пять.
Несмотря на это, он, лихо изгибаясь, начал с ходу изображать на танцполе что-то вроде упражнений ушу. Немногочисленная публика оживилась. Толстый парниша в очках с массивной золотой цепочкой под тройным подбородком даже замер с вилкой. Рядом с ним сидела блондинка. Вместе они образовывали замечательный дуэт – парниша все время жрал и отрыгивал, а блондинка глушила мартини и курила как паровоз.
Товарищ в бандане, войдя в раж, в конце композиции даже совершил что-то вроде полуоборота на стриптизерском шесте. Девицы с серьезными намерениями разразились шутливой овацией. Кащеев с ухмылкой покачал головой.
Память у него была профессиональная. И, несмотря на бандану, он сразу узнал жизнерадостного товарища. Прошлый раз тот был в свободных красных штанах, цветастой рубахе навыпуск и красной жилетке. Но тоже зажигал по полной программе…
66
– Не, Витек! Сотрудничать я не отказываюсь, но писать ниче не буду! – упрямо проговорил Моня.
– Ну тогда собирайся на Колыму! – психанул Логинов, сунув в папку лист и захлопнув ее. – Носки шерстяные вяжи и трусы с начесом!
– А чего я там забыл? На Колыме вашей?
– Сидеть там будешь!
– Не понял! За что?
– За все хорошее, Монь!
– А конкретно?
– Конкретно – лет на десять рассчитывай!
– Не понял!
– А чего тут понимать! Ты ж не полный даун! Вы втроем – ты, Шварц и Лизка – стали носителями военной и государственной тайны. А как вам закрыть рот, если вы не граждане РФ? Можно просто грохнуть, но на это, конечно, никто не пойдет. Поэтому вам из чисто гуманистических соображений впаяют на закрытом суде лет по десять особого режима, и все станет в шоколаде!
– За что, Витек? Это ж беспредел!
– Моня, говорю тебе как юрист, это будет абсолютно законно! Вас задержали с оружием на борту военного корабля, который, согласно абсолютно всем международным нормам, является суверенной территорией Российской Федерации…
– Но мы же…
– Да все вам зачтется! Как раз поэтому вы получите не пожизненное, а по «десяточке», Монь! Согласись, это по-божески… А что прикажешь делать, если ты категорически отказываешься себе помогать?
– Я отказываюсь не это… не категорически! – быстро проговорил Моня.
– Ну тогда не выделывайся, а пиши заяву!
– Хорошо, Вить! Только я хочу сперва это…
– Что это?
– С адвокатом посоветоваться!
– С каким еще адвокатом? – помрачнел Логинов.
– Со своим! Байрак-Бубердыевым!
– Каким, на хрен, Бубердыевым, Моня?! – заорал Виктор. – Ты что, охренел? Где ты видел, чтобы агенты спецслужб советовались с адвокатами?
– А че тут такого?.. Он же все равно это, адвокатскую тайну обязан хранить!
– Да? Только чтоб он ее сохранил наверняка, мне придется подстраивать ему автомобильную аварию! Вместо того чтобы Кащеевым заниматься! Короче, Моня! Или пиши заяву, или я вызываю конвой и…
– Да че ты, блин, психуешь сразу, Витек? Я докурить могу или нет?
67
Тип в бандане, присев на соседнем диване, вполоборота общался с девушками с серьезными намерениями. Они хихикали, но как-то вяло. Пятидесятипятилетние танцоры диско их явно не вдохновляли. Двое пацанов-малолеток, сидевших в углу, после самбуки окосели окончательно. Один с тупым видом раскачивался перед зеркальной колонной на танцполе, второй лежал на диване в позе вытащенного на берег утопленника. Парниша с золотой цепочкой наконец закончил жрать и, обнимая одной рукой свою блондинку, второй лениво ковырял зубочисткой во рту.
Кащеев покосился на часы. Девушки с серьезными намерениями его тоже как-то не вдохновляли. Несмотря на молодость, фигурами они напоминали расплывшихся книзу морских коров, а новые фемины на горизонте что-то никак не хотели показываться…
Тут из-за угла, от барной стойки, вынырнул молодой паренек приличного вида и быстро огляделся. Видимо, из всей публики Кащеев внушил ему наибольшее доверие, поскольку паренек направился к его столу и жестом факира вдруг выудил из карманов аж четыре пустых бокала. Кащеев вида не подал, но с интересом стал наблюдать, что будет дальше.
Дальше из-за угла материализовался высоченный парень с орлиным носом. Черные короткие волосы на его голове стояли ежиком, майка была разрисована черепами, укрытые вычурными наколками руки перетянуты кожаными браслетами с шипами. Из спецназовских камуфляжных штанов с многочисленными карманами парень живо извлек две початые бутылки – с дешевым коньяком и колой.
По-быстрому приготовив нехитрый коктейль, новые соседи Кащеева чокнулись и оприходовали его. После чего вытянули ноги на противоположном диване и начали о чем-то негромко переговариваться. Тут к столу коршуном подлетела администраторша с голым пупком и ткнула пальцем в бутылки. Парень с ежиком вскочил и кивнул. Администраторша с чувством выполненого долга удалилась. Парень снова наполнил стаканы, а бутылки спрятал под стол.
Кащеев задумчиво почесал мочку уха. В этот момент за столик к танцору диско прошла целая делегация разномастных девушек. У того буквально глаза разбежались. От волнения он вскочил, потом снова присел, закинул голову назад и наконец легонько потряс ей, чтобы хоть как-то прийти в себя.
Вслед за этим публику словно прорвало. За две-три минуты «Трюм» заполнился почти до отказа. В динамике раздался характерный приглушенный писк, после чего жизнерадостно-прокуренный женский голос сообщил:
– Ну что же, дорогие гости, наш вечер начинается! Мы рады приветствовать вас в «Трюме»! Все на танцпол! Колбасимся, отрываемся, релаксируем! Поехали!
Музыка грянула уже во всю Ивановскую. Только желающих поколбаситься под нее не нашлось. Лишь танцор диско воинственно поправил бандану и ринулся к шесту. Там он, как обычно, начал исполнять нанайско-китайский народный танец…
68
Логинов с Плотниковым свернули в боковой коридор, где располагалась камера Лизы. Телевизор у нее был врублен на всю катушку. На фоне женских воплей шел дикторский текст:
– Профсоюз проституток Амстердама проводит предупредительную забастовку. Сегодня знаменитый район «красных фонарей» на несколько часов буквально вымер. Жрицы любви организованной шумной колонной прошли к муниципалитету, где вручили свои требования…
Коридорный с рыжими усами шагнул навстречу прибывшим и вытянулся в струнку:
– Здравия желаю, товарищ капитан первого ранга! Заключенная шахидка номер полста два объявила голодовку и пыталась привлечь внимание международной общественности путем стучания тарелкой по решетке! Тарелку конфисковал! В остальном происшествий за время моего дежурства нет!
– Витя, Витюня! – просунула руки сквозь прутья решетки Лиза. – Освободи меня, мой сладкий! И я буду тебе верная до конца жизни!
– Отставить, заключенная! – рявкнул коридорный, замахиваясь резиновой дубинкой. – Руки вынь в камеру!
– Отвали, таракан гадкий! Витя, он меня изнасиловать хотел!..
– Врет она все, товарищи начальники! Вынь руки, зараза, сказал, а то точно огрею! Напраслину возводит…
– Да открывайте вы! – поморщился Логинов.
Коридорный быстро открыл замок и услужливо распахнул решетчатую дверь.
– Витя! Витечка! – рухнула на грудь Логинова Лизавета.
– В камеру! – рявкнул сзади коридорный.
– Так, голодающая Поволжья, – отстранил Лизавету Виктор. – Сейчас быстро подпишешь бумаги и идем…