Сто лет безналом — страница 3 из 6

Наследие

Глава 9

Когда приятели выбрались из склепа на улицу, там уже во всю светило солнце. При естественном освещении артефакт выглядел внушительнее, нежели при свете фонарика.

Сотников взвесил посох в руке:

— Килограмм на семь потянет! А то и поболе будет!

— Посмотреть бы, что там внутри! — задумчиво проговорил Таранов. — Какой такой мудреный механизм излучает электромагнитные колебания?

— Жалко такую красоту пилить! — высказался Олег.

— Зачем пилить? — удивился изобретатель. — Есть другие способы! Дай только до лаборатории добраться!

Незаметно подошли святые отцы.

— Вот он, источник всех ваших бед! — довольно продемонстрировал находку монахам Таранов. — Знакома кому-нибудь эта вещица?

Монахи отрицательно качнули головами.

— Древняя вещь, — сказал отец Бенедикт. — Приходилось мне дело иметь с реликвиями церкви, и вещь действительно древнюю от подделки я еще отличать не разучился. А похож сей предмет на золотой кадуцей Гермеса, богомерзкого демона, коего язычники почитали богом. Теперь понятно, почему мертвые восстали: согласно мифам, его посох открывал врата потустороннего мира, ведь Гермес — проводник умерших в царство смерти. В ад! Ибо в рай, не познавшему истинного Бога, не попасть! Лучше уничтожить эту штуку раз и навсегда! — фанатично воскликнул монах.

— Ну уж дудки! — со всей горячностью возразил ему ученый. — Её не уничтожать, её исследовать надо!

— Ничем хорошим эти исследования не закончатся! — насупился монах. — Послушайте меня…

— Согласиcь, святой отец, — сказал Сотников, — что без помощи Дмитрия Михайловича, вы бы не справились! И загубили бы еще десяток-другой жизней. Так что он имеет полное право забрать находку себе.

— Хорошо, — без особой радости согласился монах, — пусть забирает! Но она принесет с собой еще много горя! Я чувствую это! Спасибо за оказанную помощь, — отец Бенедикт все-таки нашел в себе силы поблагодарить Таранова, — нам пора!

— Будете проезжать «Сан-Марино» милости просим в гости! — сказал на прощание отец Клементий.

— Может подбросить вас до обители? — предложил Дмитрий.

— Нет, — последовал ответ, — мы доберемся сами.

— Да, — окликнул уходящих монахов Таранов, — на имя отца Бенедикта в банке Римини будет открыт счет. Все средства, которые мы получили в результате зачистки кладбища, можете использовать по своему усмотрению. Это очень большая сумма.

— Мы потратим их на благо церкви! — ответил монах. — Я надеюсь, Господь зачтет вам это! И еще прошу, — святой отец с надеждой посмотрел на Таранова, — думайте, прежде чем что-нибудь изобретать, и чем ваше очередное изобретение может обернуться! Это моя личная просьба!

— Я постараюсь следовать вашему совету! — честно ответил ученый.

— Да пребудет с вами Господь в мыслях и делах ваших, — благословил Таранова отец Бенедикт. — Аминь!

— Ну что, — спросил Дмитрия Сотников, — грузим оборудование и айда?

— Да, за работу! Мне не терпится изучить находку!

Они быстро перетащили оборудование в машину. Сотников сел на водительское сиденье, Таранов примостился рядом.

— Заедем в банк, железки скинем, а затем к мэру и в участок. Пусть люди вздохнут спокойно! — сказал он товарищу. — Ну а потом можешь смело продлить отдых!

— Ага, без денег! — усмехнулся Олег.

— Твой счет мы пополним вот из этих запасов! — Таранов хлопнул по теплому кожуху накопителя. — Благотворительность в чистом виде!

— Это нам зачтется при распределении! — повеселел Сотников. — Только возраст не вернешь! Старость, радикулит, а там и до склероза не далеко!

— Ну, если тридцать лет — старость… — Таранов развел руками. — Ты бери пример с отца Бенедикта, вот кому мучиться еще долго! Так ничего, терпит же мужик!

— Ему по статусу положено мучиться! Глядишь, после смерти причислят к лику святых мучеников!

— Только ждать ему этого долго придется, — вновь напомнил Таранов, — если не погибнет от несчастного случая.

— Тьфу-тьфу! — шутливо сплюнул Олег. — Не дай бог! Хороший все-таки мужик: не за себя, за людей переживает!

По быстрому скинуть оборудование не удалось: назойливый банкир таки уломал Таранова отметить победу. Злотти организовал по этому поводу настоящий пир в самом фешенебельном ресторане города, куда слетелась вся элита курортного Римини.

— Гулять, так гулять! — решили друзья.

Оставив находку в камере хранения банка, они отправились в ресторан на личном лимузине банкира. Таранов с удивлением отметил, что народу на улицах стало больше, чем предыдущим днем. На лицах людей сияли улыбки. Многие бросали под колеса лимузина Злотти цветы.

— Как же быстро распространяются слухи, — подумал Таранов.

Возле ресторана их встречали как героев. Расчувствовавшийся мэр толкнул небольшую речь, в конце пустил слезу и полез к Дмитрию целоваться. Кое-как отбившись от его слюнявых объятий, Таранов проскользнул мимо восторженной толпы в ресторан. Следом за ним, отбиваясь от навязчивых поклонниц, проскочил в заведение и Сотников. В ресторане все повторилось: тосты и здравицы следовали одни за другими, только публика была посолиднее и побогаче, чем на улице. Через пару часов основательно набравшийся Таранов попросил Злотти отвезти их с Сотниковым в аэропорт. Банкир заказал билеты на ближайший рейс до Москвы и распорядился доставить вещи, оставленные в банке на хранение. В аэропорт их провожала целая процессия автомобилей благодарных жителей города. Ровно в двенадцать ноль-ноль самолет, следовавший в Москву, оставил внизу гостеприимный городок Римини. Сидя в удобном кресле, Сотников поинтересовался:

— Дмитрий Михайлович, а ничего, что вы так открыто в Москву к Сильнягину? Конкурент ведь, как-никак. Ваши-то толстосумы не взбеленятся?

— Я поставил руководство «Таранов инкорпорейтед» в известность, что навещу профессора Сильнягина не только с чисто научными целями, но и целью прозондировать почву… насчет дальнейшего сотрудничества, спонсорской помощи, наконец! О настоящей цели моей миссии кроме вас с Коносуке никто не в курсе.

* * *

Подмосковье.

Дача профессора Сильнягина

Таранова на даче у Сильнягина приняли радушно, но без излишнего заискивания. Да и он сам не требовал для себя особенных условий. Осмотрев домашнюю лабораторию профессора, Таранов пришел в восторг: здесь было все необходимое для его экспериментов. Дмитрий вежливо поинтересовался у хозяина:

— Владимир Николаевич, вы мне разрешите воспользоваться вашим оборудованием?

— Дмитрий Михайлович, да какие проблемы? — добродушно улыбнулся Сильнягин. — Пользуйтесь на здоровье! Только у меня ответная просьба — разрешите и мне поучаствовать в процессе. Уж больно хочется приобщиться…

— Да ради бога! — рассмеялся Таранов. — Я сам собирался попросить вас об этом! Помощь ученого такого уровня мне просто необходима. Я думаю, что стоит пригласить вашего друга и коллегу.

— Петю?

— Да, — ответил Дмитрий. — Его помощь также не будет лишней. Только я прошу, чтобы обо всем, чем мы будем с вами заниматься ни одна живая душа…

— О чем речь, конечно! — сразу согласился Сильнягин.

— Вот и ладушки! — довольно потер руки Таранов. — И еще просьба — давайте перейдем на ты… Коллеги.

— Я за, — ответил Владимир Николаевич.

Немов согласно кивнул:

— По такому поводу не грех и выпить! Не каждый день встречаешь людей, перевернувших мир…

Таранов болезненно поморщился.

— Да вы не подумайте чего, — заметив негативную реакцию Дмитрия, поправился Немов. — Просто о вас в ученом мире легенды ходят…

— Давайте к столу, — чтобы разрядить атмосферу предложил Сильнягин, — там и обсудим наши дальнейшие планы. Прошу!

Они наскоро перекусили и, захватив с собой бокалы и бутылочку вина, переместились в кабинет Сильнягина. Таранов начал издалека: рассказал о недавней поездке на юг Италии, о неупокоенном кладбище и, наконец, о странной находке — золотом жезле.

— А чего же в этой находке странного? — задал Сильнягин сам собой напрашивающийся вопрос.

— Ну, во-первых, помимо того, что жезл является возбудителем неких электромагнитных волн, способных выделять из мертвых тел концентрированное остаточное время, так он еще и испарился у всех на глазах когда мы проходили таможенный осмотр!

— Как испарился? — переспросил Немов.

— В самом прямом — был и исчез! — возбужденно пояснил Сотников. — Правда, через минут пять он вновь появился, иначе не избежать нам международного скандала: задекларированный предмет исчез на таможне! Да еще у такого известного человека как Дмитрий Михайлович…

— А сейчас-то он с вами? — обеспокоено спросил профессор.

— Не знаю, — пожал плечами Таранов. — Полчаса назад — был. Олег Сергеич, принеси, пожалуйста, кейс.

Сотников легко поднялся из глубокого кресла, словно ничего не ел и не пил, и пружинистой походкой вышел из кабинета.

— Вот что значит профессионал! — не удержался от замечания Сильнягин.

— Эт точно, — согласился с ним Немов, который видел Сотникова в деле, — но готов побиться о заклад, что он не выдержит недельного марш-броска по тайге с рюкзаком и ружьишком…

— И проиграете! — влез Таранов. — За плечами Олега Сергеевича не только городские операции, он прошел джунгли, сельву и тайгу. Поверьте, это профессионал высочайшего класса! И, слава богу, что он играет на нашей стороне!

Дверь в кабинет распахнулась, и на пороге появился Сотников с большим металлическим кейсом в руках.

— Кадуцей на месте, — сообщил он.

— Как вы сказали? — переспросил Сильнягин. — Кадуцей?

— Именно так, — подтвердил Таранов. — Этот жезл один в один похож на кадуцей Гермеса.

Сотников положил кейс на стол, набрал пароль на кодовом замке и приподнял крышку.

— Значит вот как выглядит эта штуковина, — задумчиво произнес Сильнягин. — Довольно внушительно. Я бы сказал…

Но договорить ему не дал громкий телефонный звонок. Сильнягин поднял трубку.

— Вас, — сказал он, протягивая аппарат Сотникову, — похоже на начальника вашей охраны…

— Охрана-то как раз ваша, Виктор Николаевич, — поправил профессора Олег, принимая из его рук телефон. — Сотников у телефона. Я понял, — Сотников отнял трубку от уха, Виктор Николаевич, тебе знаком Егоров Сергей Сергеич?

— Да, — ответил Сильнягин, — это мой сосед по даче, подполковник милиции в отставке. Вон его домик. А что?

— В гости напрашивается. Пускать?

— Конечно! — взмахнул руками Сильнягин. — Вы когда-нибудь уйдете, а соседи останутся! И так уже обо мне разговоры… Скажите, чтобы пропустили!

— Пусть пройдет, — сказал Сотников и положил трубку.

Через секунду в дверь кабинета постучали.

— Сергей Сергеич, заходи! — крикнул Сильнягин.

Дверь распахнулась.

— Здравствуйте! — громко поздоровался вошедший крепкий пожилой мужчина.

— Здравствуйте, Сергей Сергеевич! — улыбнувшись, отозвался хозяин дома. — Рад вас видеть в добром здравии! Проходите.

Егоров вошел в кабинет и застыл в немом изумлении, глядя внутрь открытого кейса.

— Сергей Сергеич! — встревожено окликнул его профессор. — Что с вами?

— Я так и знал, — прошептал Егоров, — это он. Скажите, — бывший опер нервно облизнул губы, — откуда у вас Кадуцей?

— А что, — спросил Таранов, — вы видели его раньше?

— Видел, — выдохнул Егоров. — И надеялся, что никогда больше его не увижу… Но где его хозяин? Где Дубов?

— Кто такой Дубов? Насколько мне известно, хозяином кадуцея является Гермес…

— Я знаком с мифами древней Греции, — согласился Егоров, — но я знаком и с обладателем этого жезла…

— Он что, бог?

— Не знаю кто он, но он бессмертен!

— Хм, — усмехнулся Сотников, — благодаря изобретению Дмитрия Михайловича на планете сейчас порядка нескольких тысяч потенциальных бессмертных.

— А, — отмахнулся Егоров, — этих людей можно убить, как любого из нас, и никакие капиталы им не помогут! А Зубов был настоящим бессмертным…

— А можно подробнее? — попросил Таранов.

— Можно, — устало произнес Егоров, опуская в кресло, заботливо подвинутое к нему хозяином дома. — В семидесятых годах я работал по делу одной банды. Долго мы за ними гонялись — виртуозные были ребятки, но в конце-концов взяли. Громкое было дело. Руководил всей этой бражкой некто Посох, вор в законе. Разослал я на него запросы по архивам, а в ответ тишина. Понимаете, не может такого быть, чтобы законник зоны не нюхал! Это позже корону вора за деньги купить стало можно, а в семидесятые лаврушники долго не жили. В общем, ничего мне нарыть на него не удалось… Осудили Посоха. Перед этапом с ним попытались блатные разобраться — он двоих убил… Ну, в общем-то, не в этом дело. Посох на этап, а мне два ответа на запрос приходит: одно дело вообще дореволюционное. А на старых, пожелтевших фотографиях — он, Посох. Спутать невозможно. Я срочно оформил командировку и вылетел на Дальний Восток, туда моего подопечного этапировали, — пояснил Егоров. — Встретился с ним… Поговорили по душам… Он все подтвердил, ведь мне, вздумай я кому поведать о бессмертном воре, никто бы не поверил! Еще в дурдом бы законопатили! Во всем виноват Кадуцей, так сказал он мне и показал вот этот самый жезл Гермеса.

— Постойте, постойте, — воскликнул Таранов, а он не говорил, как сей артефакт попал к нему?

— Почему же не говорил? — удивился Егоров. — Дубову, это настоящая фамилия Посоха, скрывать было нечего. Мальчишкой он служил камердинером у знаменитого на весь мир археолога Шлимана. При раскопках Трои, Шлиман обнаружил клад…

— Клад Приама, — подсказал Сильнягин.

— Точно, — согласился Егоров, — Дубов тоже говорил про него.

— Но ведь в описи драгоценностей найденных в Трое, Шлиман даже не упоминает о Кадуцее. Как Дубов это объяснил? — спросил профессор.

— Шлиман попросту не видел Кадуцея: первым в пролом залез Прохор Дубов. Увидев Кадуцей, он прикоснулся к нему, и жезл исчез…

— Как у нас на таможне! — возбужденно воскликнул Сотников.

— Как признавался Дубов, кадуцей заставляет его воровать, но вместе с тем, дарит ему здоровье и долголетие. А ведь тогда о накопителе ничего не было известно, а вечная жизнь вообще считалась сказкой!

— Да, в семидесятых я только начал разрабатывать свой прибор, — задумчиво произнес Таранов.

— Что, — не понял Егоров, — вы хотите сказать, что вы и есть тот самый Таранов?

— Да, забыл вас представить, — спохватился Сильнягин, — Таранов Дмитрий Михайлович.

— Вот право слово, — изумился Егоров, — никогда бы не подумал, что встречусь с самим Тарановым!

— Ладно, давайте продолжим, — попросил Дмитрий. — Что было дальше.

— Дальше… Да, помимо долголетия, обладателя кадуцея невозможно убить! По признанию Дубова, его многократно убивали. Даже взрывали, но он всегда чудесным образом воскресал…

— М-да, — только и смог произнести Таранов, а Егоров тем временем продолжал рассказ.

— После разговора Посох исчез из тюрьмы. Больше я его никогда не видел… До сегодняшнего дня!

— Где вы его встретили? — спросил Дмитрий.

— Он крутился возле вашего дома, — ответил Сергей Сергеевич. — Он нисколько не изменился за эти годы! Я его сразу узнал…

Сотников схватил телефонную трубку и набрал номер охраны:

— Паша? За домом ведется видео наблюдение? Хорошо, молодцы! Где я могу посмотреть запись? Когда вы его видели? — спросил он Егорова.

— В семь, — ответил Сергей Сергеевич.

Паша подготовь отчет с восемнадцати тридцати и до двадцати ноль-ноль. Хорошо. Жду.

— Сейчас нам покажут кино, — сообщил Сотников, возвращая трубку на место, — телевизор и проигрыватель, как я вижу, у вас имеются.

— Через минуту в кабинет вошел подтянутый, спортивного телосложения парень, протянул Сотникову диск с видеозаписью

— Спасибо, Паша.

Охранник повернулся уйти, но Олег его остановил:

— Пока останься, возможно, потребуется твоя помощь.

Охранник кивнул и остался на месте. Сотников зарядил в проигрыватель диск. На экране высветилось меню.

— Каждое окно — определенная камера, — пояснил Павел.

— С какой стороны дома вы видели Дубова? — спросил Олег Егорова.

— Вот здесь, со стороны улицы Чапаева, — указал Сергей Сергеевич.

Сотников нажал кнопочку на пульте. Улица была пустынной, затем проехал соседский мальчонка на велосипеде, прошли две полные тетки с бидончиками в руках…

— Вот он! — крикнул Сергей Сергеевич, подскакивая с кресла. — Точно он!

Сотников остановил изображение.

— Паша, — обратился он к охраннику, — если вы еще раз увидите рядом с домом этого человека, постарайтесь его пригласить сюда. Нам очень нужно с ним переговорить. Только учтите, он очень опасен.

— Хорошо, Олег Сергеевич, мы постараемся! Можно идти?

— Идите, Паша, идите.

— Скажите, откуда у вас кадуцей? — спросил Егоров. — Тогда в семидесятом Дубов жаловался, что никак не может от него избавиться. Его невозможно выбросить, он находит своего хозяина…

— Этот жезл мы нашли в Италии, на старом кладбище города Римини… Постойте, а в каком году исчез Дубов? — вдруг осенило Таранова. — В семьдесят третьем?

Да, — ответил Сергей Сергеевич.

— А ведь именно в тот год, со слов отца Бенедикта, кладбище восстало, — подхватил догадку Сотников.

— Значит, наш общий знакомый Дубов, — каким-то образом сумел избавиться от артефакта в Римини.

— Ну я пойду? — поднялся со своего места Егоров.

— Спасибо вам, Сергей Сергеевич, за помощь! — поблагодарил бывшего опера Таранов. — Если еще что-нибудь… Заходите, не стесняйтесь.

Когда Егоров вышел из кабинета Таранов глубокомысленно изрек:

— Да, занятная история… Ладно, вернемся к нашим баранам. Я думаю, что нам нужно попробовать запустить механизм кадуцея… Виктор Николаевич, у вас есть знакомые в городском морге?

— У меня есть, — ответил за профессора Немов. — А зачем?

— В Италии эта штука подняла целое кладбище, — пояснил Таранов. — Но нам столько не надо. Нужен один труп, желательно погибший насильственной смертью… А черт! — выругался Дмитрий. — Не пойдет! Все время хранится в банке…

— Давайте вскроем старую могилу, — предложил Сотников. — От этого никакого вреда никому не будет. Ради науки можно…

— Однажды я ради науки сломал множество жизней, — тихо сказал Таранов, — и чуть было не развязал третью мировую…

— Но ведь это совсем другое дело! — запротестовал Сотников. — Мы всего лишь…

— У меня из головы не идет предостережение отца Бенедикта. Мы не знаем последствий, даже не можем их прогнозировать!

— Я не согласен, — высказался Сильнягин, — если посох дает человеку такие возможности… Давайте попробуем! И плясать будем оттого, что дадут первые результаты опытов.

— Но нам никто не даст разрешение эксгумировать трупы.

— А нам это и не нужно! — воскликнул Немов. — Я поговорю с патологоанатомами городского морга. Говорят, что еще попадаются трупы бомжей без передатчика. Не знаю, сколько придется ждать… Если все выгорит, такой расклад вас устроит?

— Вполне, — ответил Таранов. — А сейчас, давайте прикинем, что еще нам может понадобиться.

* * *

Невероятно, но в городском морге оказался подходящий для опытов труп бомжа. Уже к обеду его доставили на дачу Сильнягина.

— Я надеюсь, вашему товарищу не придется отдуваться за пропажу тела? — спросил Таранов.

— Нет, — поспешил успокоить его Немов, — он даже остался нам признателен — в морге не хватает места. А труп этого бродяги хранится невостребованным в холодильнике уже полгода.

— Я все равно выпишу счет, — уперся Таранов, — деньги никогда лишними не бывают. Петр, поинтересуйтесь, куда перевести.

— Хорошо, сегодня же позвоню.

— Идем дальше! Владимир Николаевич, у нас все готово?

Таранову, как истинному ученому, не терпелось кинуться в бой.

— Да, — ответил профессор, — накопители подключены.

— Сколько свободных ячеек?

— Пять.

— Достаточно. А запас свободного времени?

— В сумме, — Сильнягин кинул взгляд на счетчик, — порядка тысячи лет! Только зачем столько?

— На всякий случай. Если удастся вызвать «призрака», попытаемся накачать его чужим временем. Да, кстати, а где его история болезни?

— Вы имеете ввиду заключение паталогоанатома? — переспросил Немов.

— Да.

— Держите, — Немов протянул Дмитрию замызганный листок бумаги.

— Так, — прочел Таранов. — Мужчина, возраст примерно пятьдесят-шестьдесят лет. Причина смерти — асфикция. Ага, вот и рубец от удавки. Примечание: не имеет вживленного банковского датчика, идентифицировать личность не удалось.

Таранов обошел стол, с лежащим на нем телом.

— На остаточное время проверяли?

— Еще нет: не успели, — виновато развел руками Сотников.

— Сейчас мы это и проверим. Цепляем на него датчики, — взял инициативу в свои руки Таранов, — да, обязательно нужно заэкранировать тело. Чтобы не получилось как в Римини. Олег на своей шкуре ощутил…

— И не только на шкуре, — проворчал Сотников, — на личном счете и возрасте!

— А не все ли едино? — с усмешкой спросил Таранов.

— Это точно, — вздохнул Сотников, — былого не вернешь!

Когда все приготовления были закончены, Таранов взял в руки Кадуцей и напыщенно произнес:

— Ну что поехали?

— С Богом! — откликнулся Сильнягин.

— Давайте, Дмитрий Михайлович, — поддержал коллег Немов.

Тихо зашелестели генераторы накопителя — Сильнягин подал на них питание. Таранов задумчиво крутил посох в руках.

— Только как его привести в действие?

— Михалыч, попробуй просто прикоснуться артефактом к телу? — посоветовал ему Сотников.

Таранов просунул навершие кадуцея сквозь экранирующую тело сетку, и прикоснулся им к груди мертвеца. Ничего не произошло.

— Приборы молчат! — констатировал Сильнягин.

— Как же его заставить работать? — размышлял Таранов.

— Может быть, нужно какое-нибудь время для активации? — предположил Немов.

— Возможно, — пробормотал Дмитрий, водя посохом над неподвижным телом. — Где же все-таки у него кнопка?

Мелодично звякнул телефон.

— Это охрана, — сказал поднявший трубку Петр.

— Да, Сотников, — сказал Сотников, забрав трубку у Немова. — Понял. Дмитрий Михайлович, Дубов здесь!

— Выключайте машинку, — распорядился Таранов, — нужно поговорить с этим субъектом. Олег ты со мной, остальные — оставайтесь здесь!

Таранов стремглав выбежал из лаборатории. Возле входной двери он остановился, перевел дух и неспешно вышел во двор. Дубова он узнал сразу — поджарый молодой человек с нарочито скучающим видом дефилировал мимо дачи Сильнягина. Таранов подошел к невысокому забору, подождал, пока Прохор не поравняется с ним, а затем неожиданно окликнул его:

— Господин Дубов, если не ошибаюсь?

Незнакомец остановился, сквозь маску безразличия пробилось тщательно скрываемое удивление.

— Моя фамилия Таранов. Я хочу с вами поговорить.

— Тот самый Таранов? — уточнил Прохор.

— Тот самый, — подтвердил Дмитрий.

— Кадуцей у вас? — прямо спросил Дубов.

— Да. Он случайно попал мне в руки…

— Отнюдь, — возразил Дубов. — Таких случайностей не бывает! Я в этом убедился за свою долгую жизнь. Кстати, а откуда вы знаете о моем существовании?

— Вот здесь, — Таранов указал на соседнюю дачу, — живет ваш старый знакомый — подполковник в отставке Егоров…

— Сергей Сергеич, — улыбнулся Дубов, — а вы говорите случайность! Нет, все предопределено заранее!

— Кем? — спросил Таранов.

— Не знаю, — пожал плечами Прохор, — Богом, провидением, высшими силами. Пройдемте в дом, я хочу взглянуть на него…

— А он ничуть не изменился, — сказал Дубов, увидев кадуцей в кабинете, куда его принес Сотников. — Что вы собирались с ним делать?

— Скажите, Прохор, — игнорируя вопрос Дубова, спросил Таранов, — вы ведь оставили кадуцей на старом кладбище в Римини.

— Точно, — не удивляясь, согласился Прохор. — Для меня это до сих пор является загадкой. Но именно в Италии мне удалось избавиться от артефакта покалечившего всю мою жизнь!

— Да, — согласился с ним Таранов, — Сергей Сергеевич рассказывал об этом. Вы знаете, что произошло после этого в маленьком курортном городке?

— Нет, — Дубов опустил глаза, — я бежал оттуда сломя голову… И никогда больше не возвращался…

— Но вас тянуло туда?

— Вы не понимаете, что значит избавиться от него… Это… Это сильнее наркотической ломки! Но я честно продержался больше тридцати лет! Так что случилось в Римини?

— После вашего отъезда город наводнили призраки давно умерших людей…

— Привидения? — не понял Дубов.

— Да, что-то типа классических привидений из фильмов ужасов. Но весь фокус в том, что эти создания потребляли в пищу чужое время, и сами являлись концентрированным временем… Причем они поддерживали видимую форму… какими были до смерти…

Дубов побледнел.

— Это неприкаянные души, — тихо прошептал он.

— Да бросьте вы, никаких душ не существует — это противоречит всем законам физики!

— Ой, ли! — вдруг поддержал Дубова Сильнягин. — Мы многого… Да почти ничего не знаем о настоящем мироустройстве! Вспомните тот момент, когда вас высмеяли на ученом совете… Тогда вам тоже никто не поверил! Так стоит ли отрицать существование души?

— Я встречался со Смертью лицом к лицу, — хрипло произнес Прохор. — Вы тоже будете отрицать её существование?

— Кто же станет отрицать явное? — улыбнулся Таранов. — Смерть, как явление…

— Я говорю не о явлении, а о реальном существе, обрезающем нити жизни каждого из нас! — надрывно произнес Дубов. — Она существует! Я несколько раз встречался с ней лицом к лицу!

И как же она выглядит? — ехидно поинтересовался Дмитрий. — Старуха с косой?

— С косой и в саване, только коса больше похожа на серп, — мрачно ответил Дубов.

— Вы это серьезно? — не поверил Таранов.

— Это может подтвердить один мой старый знакомый шулер. В позапрошлом веке ему довелось обыграть старуху в карты. Я не единственный долгожитель на земле.

— А может вы и с Богом встречались? — Таранов не мог успокоиться, настолько мистическим оказался рассказ Дубова.

— Нет, я встречался только со Смертью.

— Невероятно, — воскликнул ученый, — тогда я ничего не понимаю!

— Я тоже, — сознался Дубов. — Я боюсь узнать правду о нашем мире. Поэтому я и пытался избавиться от него, — Прохор указал на кадуцей. — Но, как оказалось, я бежал от самого себя! За эти тридцать лет я решился… И когда кадуцей позвал, я ответил на его зов! Я пойду до конца…

— Так вы поможете нам? — удивленно спросил Таранов.

— Для этого я и приехал! Я — избранный! Я — проводник… Так меня назвала старуха. Я — готов!

Дубов протянул руку и взял кадуцей.

— Где тело? — коротко спросил Дубов.

— А как вы догадались? — удивился Таранов.

— Я чувствую это, — скорбно произнес Прохор. — Раньше я закрывал глаза, но больше я не собираюсь бежать от этого знания.

— Труп в лаборатории, — признался Дмитрий. — Пойдемте! Владимир Николаевич, Петр, Олег, — готовьте оборудование. Продолжим опыт!

Вновь зажужжали разогреваемые накопители. Дубов подошел к столу и занес над мертвецом посох Гермеса.

— Подождите, — остановил его Дмитрий, — оборудование не готово!

— Накопители вышли на режим! — отрапортовал Сильнягин. — Экранирующая сеть подключена, можно попробовать…

Дубов коснулся изогнутым навершием кадуцея лба мертвеца.

— Встань и иди за мной!

Изумрудные глаза гадов сверкнули бирюзовой молнией, змеи шевельнулись и вонзили свои клыки в виски трупа.

— Есть! — истошно закричал Сильнягин. — Дмитрий Михалыч, датчик зашкалило!

Но Таранов не слышал профессора, он во все глаза смотрел на лабораторный стол. От трупа отделился призрак, как две капли воды похожий на умершего. Призрак сел, а затем медленно поднялся на ноги. Попытался слезть со стола, но не тут то было — экранирующая сеть не пустила призрака на волю. После нескольких попыток призрак неподвижно завис над мертвым телом. Некоторое время он безучастно висел в воздухе, пока пришедший в себя Таранов не скомандовал:

— Владимир Николаевич, вливай в зону воздействия свободное время. Только тонкой струйкой, не больше месяца в секунду.

Сильнягин поправил настройки накопителя и пустил к призраку слабый временной поток. Спустя несколько минут стало заметно, что призрак потускнел, потерял прозрачность и сделался более плотным. Через еще пяток минут он перестал парить в воздухе, а твердо встал ногами на стол.

— Если так пойдет дальше, — нервно усмехнулся Сотников (его до сих пор потряхивало от воспоминаний старого итальянского кладбища), — он вырастит себе новое тело.

— Хватит! — вдруг резко выкрикнул Дубов, взмахивая кадуцеем.

Призрак вновь сделался зыбким и эфемерным.

— Тому, кто ушел — нет возврата! — продолжал надрывно кричать Прохор.

Он просунул кадуцей сквозь прутья ограждения, и призрак вновь впитался в мертвое тело. Накопители взревели, в воздухе запахло горелой изоляцией. И вдруг воцарилась тишина — вышибло электрические пробки.

— Приехали! — отерев выступивший пот со лба, сказал Сотников.

— А опыт-то удался! — заметил Немов. — Да еще как!

— Согласен! — поддержал друга Сильнягин. — Результаты опыта впечатляют!

— Пройдемте в кабинет, — предложил Таранов, — там все спокойно обсудим. И, надеюсь, господин Дубов нам сумеет кое-что пояснить… Да, Олег Сергеич, захватите видеозапись опыта. Мы её детально просмотрим.

В кабинете все вопросительно посмотрели на Дубова.

— Я подозревал, — ответил он на немой вопрос коллег, — что это так. Смерть сказала мне, что я проводник… Проводник душ умерших в загробное царство. Когда старуха забирает кого-нибудь рядом со мной — я это чувствую. Всегда чувствовал, только старался не обращать внимания… Закрывался, как мог. Наверное, при желании я могу прочувствовать любую смерть. Где бы она ни случилась. А кадуцей — ключ… Универсальная отмычка, ключ для любых дверей, замков и запоров. Но главное его предназначение — открывать дверь загробного мира. Я боюсь, — признался Дубов, — сделать этот последний шаг…

— Но вы можете это сделать? — уточнил Таранов.

— Да, — кивнул Прохор, — могу. Но боюсь…

— У меня в связи с этим возникает один вопрос, — сказал Таранов, — если душа и личное время равноценны, тогда как быть с теми, кто использовал отпущенный ресурс полностью? Кто прожил жизнь без остатка и умер естественной смертью от старости?

— Я скажу тебе, — полуприкрыв глаза ответил Прохор, — старуха говорила, что каждому отмерен свой срок, она не знает, кто его отмерял, как и когда… И если ты прожил жизнь без остатка, то жил правильно…

— Давайте не будем лезть в эти философские бредни! — не выдержал Таранов. — Вы можете открыть эту дверь? Прямо сейчас?

— Я могу попробовать, — нерешительно произнес Прохор.

— Так давайте, в конце концов, разрешим эту задачу! Раз и навсегда! — воскликнул Таранов.

— Пойдемте в лабораторию, мне нужен тот, кого я буду сопровождать.

— Уберите эту конструкцию! — теперь в лаборатории распоряжался Прохор.

Он уже привычно взмахнул кадуцеем, дотронулся им до лба мертвеца.

— Встань и следуй за мной! — произнес Дубов кодовую фразу.

Змеи вновь проснулись и впились в виски трупа. Через мгновение призрак стоял перед Прохором. Дубов еще раз взмахнул Кадуцеем, и стена, выходящая окнами на запад, раскололась мириадами острых осколков, словно разбилось большое зеркало. В проломе клубился густой серый туман. Дубов секунду постоял в нерешительности, затем судорожно перекрестился и скрылся в тумане. Призрак словно хвост следовал за проводником.

— Эх, была не была! — крикнул Таранов и с разбегу нырнул в туман. За ним последовал верный Сотников. Пока Сильнягин с Немовым мешкали, стена приобрела свой первоначальный вид.

— Да, дела! — изумленно проговорил Немов, прикасаясь к шершавой штукатурке. — Если бы не видел своими глазами, ни за что бы не поверил!

— Я тоже не ожидал, что все так обернется, — согласился с товарищем Виктор Николаевич. — Ну, будем надеяться на лучшее… А сейчас, Петя, пойдем, подлечим расшатавшуюся нервную систему. У меня там припасен для таких случаев хороший коньяк.

— Пойдем, по стаканчику нам сейчас не помешает, — согласился Немов. — Я буду надеяться, что узнаю конец этой удивительной истории.

* * *

Большой зеленый луг, заросший бледными маленькими цветами, неожиданно развернулся перед исследователями во всей своей красе.

— Где это мы? — неизвестно кого спросил Сотников.

— Это должно быть чистилище, — предположил Дубов.

— Что-то не слишком похоже, — не согласился Таранов. — Перебор — радужная картинка получается: ласковое солнце, приятный ветерок, а воздух…

Дмитрий шумно вдохнул терпкий травяной аромат полной грудью.

— Это что-то непередаваемое! — громко заявил он.

— Тогда может это преддверие рая, — несмело предположил Олег.

— Поживем, увидим! — философски ответил Таранов.

— Господин Дубов, а что вы на все это скажете?

— Не знаю! — в который раз пожал плечами Прохор. — Что-то мне говорит, нужно идти в том направлении, — он указал рукой.

— Там что-то блестит, — прищурившись, заметил Олег. — Похоже, река… Да, точно река.

Дубов пошел вперед, за ним, словно воздушный шарик на веревочке полетел призрак. Сотников наклонился и сорвал бледный цветок, растер его в руках, поднес поближе к лицу, понюхал.

— Обычные полевые цветы, — сказал он, догоняя ушедшего вперед Дмитрия.

— Не совсем обычные, — возразил Таранов. — Если я не ошибаюсь, я все-таки не ботаник, то это дикие тюльпаны. Асфоделы. Согласно мифам эти цветы произрастали в потустороннем царстве и его преддверии. Так что наш друг, — Таранов указал на Дубова, — не далек от истины.

Через полчаса ходьбы путешественники вышли на пологий берег небольшой петляющей речки.

— Смотрите! — воскликнул Сотников. — Вон там, где река делает петлю, виднеется небольшое строение.

— Двигаем туда! — распорядился Таранов.

Но, опомнившись, спросил у Прохора:

— Это по пути?

Дубов согласно кивнул. Минут через сорок они были на месте. Здесь, где река делала петлю, пологий берег превратился в высокий обрыв. На самом верху стоял рубленый просторный дом с высоким крыльцом. Над крыльцом была приколочена облезлая вывеска, на которой на неизвестном языке было что-то написано.

— Похоже на корчму, или харчевню, — заметил Сотников. — Еще бы надпись прочитать…

— Это на греческом, — сказал Прохор, пробежавшись глазами по вывеске, — по-русски звучит как «за упокой».

— За домиком ухаживают, — обратил внимание на свежеокрашенную дверь Сотников. — Значит, здесь кто-то обитает. Зайдем?

Они вскарабкались на обрывистый берег и вошли в корчму. Внутренне убранство забегаловки соответствовало всем канонам: ровные ряды лавок и столиков, небольшой потухший камин. Вот только запах и сырость указывали на то, что посетители в корчме бывают очень редко.

— Кхе, — донеслось из темного угла надсадное покашливание, — давненько у меня гостей не было. Да еще и таких странных.

Через мгновение перед путниками появился седобородый толстый старикан. Он щелкнул пальцами, и в камине сами собой воспламенились потухшие угли. Огонь озарил мрачный зал, превращая его в уютное заведение средней руки.

— Прошу!

Старик взмахнул руками, и тяжелые лавки приглашающе отодвинулись от стола.

— У-у-у! — воскликнул старец, заметив призрака. — Старому Харону тоже будет работа. Неужели Мирддин отменил свой запрет…

Неожиданно старик стушевался и прикусил язык. У гостей сложилось впечатление, что старик сболтнул лишнее.

— Проходите, садитесь, — после секундного замешательства пригласил старик. — От Ахеронта еще никто не уходил обиженным!

— Но ведь Ахеронт — это река! — воскликнул Таранов.

— Река, — подтвердил старик. — Вы видели её, она протекает рядом с корчмой. А я речной старец Ахеронт, — старик напыжился, даже его седая борода встопорщилась. — Я и река — одно целое! По крайней мере, так было до богомахии, — добавил он шепотом.

— Но ведь это миф! — запротестовал Дмитрий. — Человек не может быть одновременно человеком и пароходом!

— А кто говорил, что я человек? — удивился старик. — Я речной старец… А вот вы кто?

Старец внимательно оглядел незваных гостей.

— Вы двое — люди! — наконец заявил хозяин корчмы. — Только есть одна странность, простые смертные столько не живут, сколько вам на роду написано! Вот этому, — Ахеронт ткнул толстым пальцем, похожим на сардельку, в грудь Таранову, — по-божески отвесили! А с тобой, — старик глянул из под кустистых бровей на Дубова, — разговор особый! С тех пор, как Гермеса осудили на вечное поселение в Тартаре, проводников больше не находилось. Для этого нужен особый дар и кадуцей… У тебя есть кадуцей?

Таранов оглянулся и посмотрел на Дубова. В руках Прохора ничего не было.

— А что такое кадуцей? — округлив глаза, наивно спросил Дубов.

— Кадуцей…

— Заткнись, придурок! — остановил толстого корчмаря дребезжащий старческий голос.

Никто из присутствующих не заметил, что в приоткрытую дверь корчмы протиснулся бочком тощий дед в грязном заношенном хитоне.

— Тебе что, Ахеронт, тоже в Тартар захотелось, — ехидно осведомился старик и мерзко хихикнул.

— Ты же никому не расскажешь? — испугался толстяк. — Во имя нашей дружбы, заклинаю…

— Ладно, приятель, не суетись — я пошутил.

Вошедший подмигнул Ахеронту, и тот облегченно вздохнул.

— Мне самому не по душе нынешнее положение вещей, — признался Харон.

— Как? — ахнул Ахеронт. — Ты же всегда лояльно относился к Мирддину.

— Когда осудили Гермеса, я, можно сказать, был счастлив. Но столетие тунеядства никому не идет на пользу, в том числе и мне. Я стал замечать, что дряхлею. Что-то происходит со мной… Со всеми нами. Я вижу, что и ты, толстый, не в лучшей форме.

— Так оно и есть! — согласился Ахеронт. — Расколотый мир — фикция! Скоро все полетит в тартарары!

— Вот! Надо срочно что-то предпринимать, и, я думаю, что наши гости вовремя появились здесь.

— Послушайте! — воскликнул Таранов, привлекая внимание старцев. — Не надо нас вмешивать в свои проблемы! Нам хватает своих! Может быть, вы объясните, куда мы попали?

— Как? Вы до сих пор не поняли этого? — изумился Харон. — Тогда нам предстоит долгий разговор. Ахеронт, дружище, накрывай стол! Гулять, так гулять!

Как только хозяин заведения покинул зал, Харон преобразился. Подтянулся. И куда только девалась его нарочитая сутулость?

— Откуда у тебя кадуцей? — зловеще прошептал старик. — И не вздумай отпираться — я его чувствую! Ведь только обладатель кадуцея может беспрепятственно войти в Аид, сопровождая мертвую душу.

— Я нашел его, — признался Дубов. — А избавиться от него не могу!

— Когда это произошло?

— Больше ста лет назад, — ответил Прохор.

— Я так и думал! Этого тоже ты поднял, — Харон указал на призрака.

— Я.

— Ты избранный! — вынес приговор старик. — Не знаю, что задумал Гермес, но шутка с кадуцеем ему удалась! Он скормил Мерину подделку! Осталось найти глаза гадов, которые он где-то спрятал…

— Я нашел их.

— Так посох полноценен? — ахнул Харон и заозирался вокруг, как будто боялся, что его могу услышать. — Значит, время пришло!

— Может, все-таки вы соизволите объясниться? — вновь встрял Таранов. — Все эти загадки и недомолвки напрягают.

— Ах да, — спохватился старик, — вы же из мира смертных. И о нашем и не слышали.

— Да нет, — возразил Таранов, — мифы и легенды даже в школе изучают. Но кто же принимает эти выдумки за чистую монету?

— Хм, — усмехнулся Харон, — мифы, пускай и искаженно, но повествуют о реальных событиях. Только тогда мир был цельным… О, старина Ахеронт уже накрыл столы, пойдемте, присядем. И я расскажу вам удивительную историю, так перекликающуюся с вашими мифами и легендами. А мой старый товарищ поправит меня, если я слегка привру. Правда, Ахеронт? Только с чего начать?

— С самого начала, — попросил Таранов.

— Значит, с начала начал? — переспросил Харон. — Ахеронт, дружище, налей нам винца… Да-да, того самого! Я знаю, что у тебя есть для особых случаев. Не жмись! Так вот, — начал Харон свой рассказ, — давным-давно посреди моря стоял большой остров…

Глава10

Задолго до рождества Христова.

Кронос — правитель стовратного золотого града Атла стоял на высоком отвесном парапете и бездумно смотрел на беснующиеся далеко внизу волны. Порывистый северный ветер трепал длинную седую бороду самодержца, но Кронос не обращал на сей факт ни малейшего внимая — стоит только ему, адепту высшей магии, захотеть — на море воцариться полнейший штиль. Но Кроносу нравилась необузданная морская стихия, она была отражением, зеркалом чувств, обуревающих правителя вот уже третий день. Возмутителем спокойствия был младший сын правителя — Зевс, вернувшийся недавно в отчий дом. Несколько лет Зевс изучал магическое искусство в тайных храмах Хаоса, сокрытых в горах Торна, что далеко от столицы. Три дня назад младший отпрыск вернулся во дворец… Изменения, произошедшие в его отсутствие, не обрадовали Зевса — старшие братья Посейдон и Аид странным образом исчезли. В ответ на просьбу Кроноса никогда больше не вспоминать о них, Зевс пришел в ярость и обвинил отца во всех мыслимых и немыслимых грехах, а затем скрылся в неизвестном направлении. Кронос мучительно переживал этот разрыв — он возлагал на Зевса большие надежды. Старшие братья этих надежд не оправдали — они вили заговор за спиной отца. Но справиться с Кроносом не смогли — не хватило сил и знаний тайных искусств. Кронос спеленал вероломных отпрысков усыпляющим заклинанием и спрятал в бездонном подземелье собственного дворца, прозванного в народе «чревом Кроноса». Подземелье под городом существовало с незапамятных времен и представляло собой запутанную систему лабиринтов, разобраться с которой мог только посвященный. Кто и когда его построил — неизвестно, но правитель еще в детстве изучил его извилистые темные коридоры вдоль и поперек. Где-то там, в потайной комнате, хранилось тело отца Кроноса — Урана, давным-давно свергнутого нынешним повелителем Атла. В мрачных подземельях до сих пор бродили жуткие твари — порождение чудовищных магических изысков Урана. Старик не гнушался ставить опыты даже над собственными детьми, за что и поплатился — был низвергнут сыном.

— Да, — мучительно размышлял Кронос, — это семейное: отец свергает деда, а сыновья хотят свергнуть отца. Такова жизнь… Но я силен! И еще долго буду оставаться таким же, — Кронос любовно погладил золотой жезл, с которым в последнее время не расставался, — мне подчиняется само время! Зевса жаль, но, в конце концов, придется избавиться и от него, иначе в один прекрасный момент он избавится от меня. Решено! Недовольных — в Тартар!

Если бы он знал, о чем думает его младший отпрыск, Кронос бы подивился схожести мыслей пришедших одновременно в головы отца и сына.

* * *

— Проклятая семейка! — сквозь стиснутые зубы скрежетал Зевс, покидая столицу тайными тропами. — Неужели невозможно жить в мире? Почему мы хуже диких зверей?

Он не безосновательно считал, что какое-то проклятие висло над всем Урановым семенем. Начало всему положил дед Зевса — Уран, прославившийся своими жуткими магическими опытами! Большая часть Уранидов, детей Урана, дядьки и тетки Зевса — чудовища, самое место которым в Тартаре. Уран стремился создать идеального мага, устойчивого даже к воздействию Хаоса и способного оперировать любой энергией, но не преуспел в этом. В какой-то мере лишь Кронос отдаленно соответствовал предполагаемому эталону. Но Уран испугался, что сын, войдя в силу, свергнет его с трона, и заточил Кроноса с братьями в Тартаре. Все случилось именно так, как и опасался Уран: благодаря помощи матери, уставшей наблюдать, как супруг издевается над собственными детьми, Кроносу удалось застать отца врасплох и устранить его навсегда. Для своих опытов Уран концентрировал магическую энергию в детородных органах, чтобы к моменту зачатия семя получило мощный магический заряд. Дождавшись соития родителей, Кронос незаметно подкрался к ложу и оскопил отца специально изготовленным для этого серпом, лишив Урана всей его силы. Спеленав связующим заклинанием калеку, который еще недавно диктовал свою волю всему Атлу, Кронос спрятал его тело в подземелье замка, а сам занял трон. Несмотря на все недостатки, нужно отдать должное Урану — старик был первым, кто сообразил, как можно использовать энергию Предвечного Хаоса в своих целях, по крайней мере, так гласила официальная история. Вооруженный магией, он завоевал трон Тлалов — самого многочисленного племени, населяющего большой остров Атл. За несколько лет беспрерывных войн Уран сумел подчинить себе все племена Атлов, даже живущие на соседних островах, и объединить их в одну большую державу. Именно при Уране империя достигла наивысшего расцвета — распространила свое влияние на далекие материки. Кронос лишь

поддерживал порядок, заведенный Ураном, не считая нужным в нем что-то менять. Но в магических изысканиях Кронос пошел дальше отца — он сумел приручить время — первооснову мира, непознанную никем субстанцию: теперь ему не грозила смерть от старости — он просто не мог состариться. Кронос — вечный правитель всей Земли. Это обстоятельство пугало Зевса до дрожи в коленях. Отец запросто мог позволить себе блажь и избавится от строптивого чада, так же, как он избавился от его старших братьев. Зевс погонял лошадь, стараясь как можно дальше уехать от столицы. Ему нужно было затеряться на время, поразмышлять над тем, что предпринять дальше. Возможно, придется покинуть Атл навсегда. Только один человек мог ему сейчас помочь, но где он находится в данный момент, Зевс даже не предполагал. И чтобы отыскать его придется потратить бездну сил, времени и средств.

* * *

В поисках нужного человека прошел год. Все следы вели на далекий остров Крит. Расплатившись с командой судна, которая доставила Зевса до места назначения, парень в одиночестве отправился на поиски. По слухам нужный человек обитал в заброшенной пещере в ущелье Роха, расположенной недалеко от побережья.

К вечеру Зевс добрался до места. С наступлением сумерек густой вечерний туман окутал острые камни ущелья. На расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Оступившись несколько раз и рассадив локоть до крови, парень решил не искать приключений, а подождать с поисками пещеры до утра. Зевса знобило — промозглый сырой туман вытягивал из тела остатки тепла. Парень укрылся в небольшой укромной расселине, так удачно попавшейся на пути. Здесь он скинул с плеч нехитрые пожитки, расстелил на камнях порванный, видавший виды плед и приготовился коротать ночь. Туман накатывал клубами, густел с каждым мгновением. Воздух напитался влагой, которая оседала на камнях, стекая на землю крупными маслянистыми каплями. Зевс натянул на плечи вымокшую накидку. Шерсть, даже намокшая, удерживала какую-то часть тепла, не давая юноше окончательно замерзнуть. Отрешившись от всего, благо этому его научили в храме, парень постарался согреться. Но вместо этого он попросту заснул, так и не заметив, что, скрываясь в клубах густого тумана, за ним неотрывно следила пара глаз.

Зевс проснулся от тупого удара в голову.

— Кто подослал тебя? — вопросил дребезжащий старческий голос. — Говори, и я подарю тебе легкую смерть!

Парень дернулся, но безрезультатно — руки и ноги не слушались его. Чтобы увидеть говорившего ему пришлось скосить глаза.

— Чего зенками вращаешь? — продолжал глумиться истязатель. — Я простой, во мне нет ничего особенного.

Пленителем оказался мерзкий старикашка в грязном, давно не стираном хитоне. Этот старик был именно тем человеком, которого Зевс искал весь последний год.

— Никто меня не подсылал! Я сам искал встречи с тобой!

— И для чего же тебе понадобился старый Харон? — ехидно поинтересовался старик.

— Я — Зевс, сын Кроноса!

— Кроноса? — переспросил, явно не поверив, Харон. — Ну-ка…

Старик чиркнул острым ногтем по голому плечу парня. Дотронулся до выступившей крови мизинцем, затем быстро облизал его.

— Ты не врешь, я чувствую в тебе кровь Урана. Зачем тебя послал Крон? — вдруг резко выкрикнул старик.

— Я хочу свергнуть отца! — угрюмо произнес Зевс. — Прошу, помоги мне в этом!

Старик дернулся словно от удара, а Зевс ощутил, как путы недвижимости слетели.

— Пойдем, поговорим! — серьезно сказал старик, помогая Зевсу подняться.

* * *

— Послушай, что я тебе скажу, юноша, — старик отер волосатой рукой потрескавшиеся губы, — одному тебе не справиться с отцом! Кронос — великий маг! И он сам это прекрасно осознает!

— Так что же мне делать! — горестно воскликнул Зевс.

Он порывисто вскочил на ноги и в возбуждении принялся мерить шагами маленькую пещеру Харона.

— Сядь! Не дергайся раньше времени! — прикрикнул на него старик. — Еще не все потеряно! Есть кое-какие силы, которые могут тебе помочь в борьбе с Кроносом… — уклончиво прошептал Харон. — Не всем нравиться твой отец…

— Не темни, старик! Кого ты имеешь в виду? Тот, кто свяжется со мной, рискует потерять всё!

— Они ничего не имеют, кроме единственного желания — просто наслаждаться жизнью! — прокаркал старец. — Это братья твоего отца…

— Киклопы?

— И гекатонхейры, — добавил Харон. — Они до сих пор томятся в бездне! Кронос не сдержал обещания — после победы не выпустил их на свободу…

— Отец говорил, что он наказал их за трусость! А если они подведут и меня?

— Они горят жаждой мщения, — успокоил Зевса старик. — Против Кроноса они пойдут до конца! К тому же, помни о их силе! Они того же корня, что и твой отец. И еще не забывай одну вещь — на стороне твоего отца выступят титаны! Одному тебе не выстоять! Тебе нужно только открыть ворота Тартара… Я проведу тебя к ним!

— Постой, — в голосе Зевса прорезались недоверчивые нотки, — тебе в этом какой резон?

— Большой! — Харон скрипнул зубами. — Из-за твоего отца я лишился смысла жизни! Ты думаешь, что Уран первым подчинил себе силы Хаоса?

Зевс согласно кивнул.

— Это не так, — Харон криво усмехнулся, — первым был мой отец — Эреб! Его даже называли порождением Изначального — сыном Хаоса! Он первым обнаружил Непостижимую Бездну — Тартар! Он первым открыл путь в потусторонний мир! А твои предки лишь воспользовались…

— Но я считал, что Уран…

— Давай я расскажу тебе одну историю, — предложил старик, — а ты сравнишь её с той ложью, которой тебя кормили всю жизнь…

* * *

— Имя! — хрипло прокаркал маг. Его выпуклые черные глаза, как казалось мальчишке лишенные белков, масляно поблескивали в тусклом свете очага.

— Уран, повелитель! — испуганно проблеял парнишка.

Тонкие губы мага скривились в жестокой усмешке:

— Зачем ты здесь, Уран? Мне не нужна прислуга!

— Мне больше некуда идти!

Плечи мальчугана поникли, по грязным щекам, прочерчивая светлые дорожки, потекли слезы.

— Почему?

— Меня прогнали… Моя мать, Гея — колдунья, повелитель…

— Жалкая шаманка Тлаломов! — в голосе мага сквозило презрение. — Она камлала по наитию — подбирала жалкие объедки со стола высшей магии!

— Но вождь говорил, что она сильная колдунья…

— Но она ничего не делает, чтобы развить свой дар! Значит, тебя изгнали?

Мерцающие в темноте глаза мага прожигали мальчишку насквозь.

— Да, повелитель!

— Не называй меня повелителем! — вновь одернул Урана маг. — Я говорил — мне не нужны слуги! Чему Гея успела тебя научить?

— Ничему, по… — мальчишка вспомнил предупреждение мага и успел вовремя прикусить язык. — Поэтому меня и изгнали, — мальчуган вновь всхлипнул. — Вождь сказал — нам хватает одной колдуньи! А пащенкам ведьмы, путавшейся непонятно с каким Злом, в племени нет места!

— И что же мать не вступилась за тебя? — поинтересовался маг.

— Это она отправила меня к вам, по…

— Ладно, — подумав, сообщил Урану маг, — мне нужен ученик — помощник в опытах… Хорошо, что Гея не успела испортить тебя! Если ты готов к лишениям, что встретят тебя на пути к настоящему искусству, можешь приступать… Обязанности твои я растолкую завтра.

Уран упал перед магом на колени и приложился губами к его костлявой руке. Маг недовольно вырвал руку из цепких объятий ученика:

— Чтобы этого больше не повторялось! Да, можешь называть меня учителем или просто Эребом… А сейчас иди спать!

* * *

Грозовые сполохи проскакивали в аспидно-черных облаках, висевших над бездонным провалом Тартара. Эреб вскинул руки над головой, с кончиков пальцев сорвались лиловые искры, канувшие бесследно в грозовых облаках. Через мгновение изогнутый жгут молнии ударил в маленькое, беззащитное тело Эреба. Одежда на нем вспыхнула и мгновенно осыпалась на землю серым пеплом. Вместе с одеждой сгорели волосы. Человека, соединенного с небесами сверкающей изломанной пуповиной, трясло словно припадочного. Он извивался от боли, но не опускал вскинутых над головой рук, которые, как казалось Урану, удерживают раскаленное щупальце Хаоса. Наконец поток энергии Хаоса начал ослабевать. Толстое ветвистое дерево молнии истончалось на глазах. Наконец оно испарилось. Обессиленный Эреб рухнул навзничь на горячий расплавленный камень скалы. Тело учителя светилось в темноте. Уран выбрался из укрытия и осторожно подошел к лежащему телу. Раскаленный камень жег ступни даже сквозь толстую тройную подошву. Парень осторожно дотронулся до оголенного плеча учителя, но тут же с криком одернул руку — тело Эреба было обжигающе-горячим, на кончиках пальцев Урана тут же вздулись болезненные волдыри. Кожаная подошва сандалий дымились — стоять на месте стало невыносимо. Уран стремглав кинулся в спасительную прохладу пещеры, но он не успел отбежать от тела учителя и пяти шагов, как его догнал слабенький разряд молнии, вырвавшийся из черных облаков.

Уран очнулся от приятного ощущения холода — струйки холодной воды, которой кто-то методично поливал его гудевшую голову, успокаивали боль и ласкали обожженную кожу.

— Я же просил тебя не высовываться! — рявкнул маг на ученика. — Ты был не готов к встрече с рукой Хаоса… Однако, — одобряюще хмыкнул маг, — ты выжил, не смотря ни на что… Я был о тебе худшего мнения, малыш! Ты прошел крещение намного раньше, чем я предполагал!

— Что со мной произошло? — чуть слышно прошептал Уран, на большее у него не хватало сил.

— Ты вышел из убежища слишком рано, — пояснил маг, — Хаос не успел успокоиться после встряски. Тебя слегка зацепило… Удар был слаб — возможно, поэтому ты и остался в живых. Тем не менее, ты отмечен печатью силы, и теперь твоя судьба не имеет ничего общего с судьбой простых смертных! Отныне — ты настоящий маг! Только не слишком задирай нос — тебе еще предстоит многому научиться…

— Ты поможешь мне в этом? — парень преданно смотрел в глаза учителя.

— Возможно, — усмехнулся маг, — возможно.

* * *

— Мой отец натаскал твоего деда, обучил его всему, что знал сам, — угрюмо рассказывал старик. — А что получил взамен? Но все это дела минувшие, — Уран не трогал основ мироздания, а вот Кронос… Что ты знаешь о кадуцее? — вдруг ни с того ни с сего накинулся Харон на парня.

— Почти ничего, — пожал плечами Зевс. — Меня не было в столице, когда отец создавал его.

— Это ключ! — Харон бешено вращал глазами. — Ключ ключей! Ключ к бессмертью! Создав его, Кронос пошатнул мироздание! Ладно бы взял малую толику… Но он замахнулся на все!

Хриплый шепот Харона напоминал горячечный бред больного.

— Ты говоришь загадками, старик! — не выдержал Зевс. — Давай ближе к делу!

— Хорошо! — согласился Харон. — Но поклянись, что когда придешь к власти, все вернешь на свои места!

— Договорились! — нетерпеливо сказал парень.

— Нет, — не отставал старик, — поклянись предвечным Хаосом, что выполнишь мою просьбу!

— Клянусь предвечным Хаосом! — раздельно и четко произнес Зевс. — Достаточно?

Харон довольно мотнул головой.

— Теперь слушай сюда, — продолжил он, — нужно нанять судно… Дорога в Тартар лежит через потусторонний мир, где обитают души наших предков! Я знаю туда дорогу — отец несколько раз брал меня с собой. Нам придется пересечь асфоделевые луга, Стигийское болото, поля забвения… Добраться до медных врат Тартара не так-то просто! Но поверь мне — это возможно! Мы доберемся туда в обход основного пути, который контролирует твой родитель. Тот путь в сто раз легче, но правители Атла контролируют потусторонние силы с помощью магии Хаоса. Нам придется попотеть, чтобы достичь Тартара.

* * *

Старик вел Зевса к Тартару только ему одному ведомыми тропами. Он хитрил, пугая Зевса дорогой, он знал легкий путь. Знал, как избежать опасностей. В конце концов, они достигли вожделенных врат.

— Вот они, медные врата Вечной Бездны! — радостно воскликнул старец. — Добрались!

Зевс с интересом рассматривал замысловатое литье позеленевшего от времени медного щита.

— А где щупальца Хаоса? — парень в недоумении развел руками. — Ты говорил, что они пробивают пространство прямо над Вечной Бездной.

— Наш мир становиться упорядоченнее с каждым годом, — пояснил Харон, — и Хаосу все сложнее проникать в него. Даже в мире забвения он появляется все реже и реже. Хаос и порядок — суть противоположности, но вместе с тем они же две стороны одной медали мироздания! Да и ту малую толику, что прорывалась сквозь заслоны, изрядно истощили… И мой отец, и твои родичи…

— Но если исчез источник силы, то магия скоро иссякнет на земле?

— Нет, — глаза старика смеялись, — ты не понимаешь сути! Под действием сил Хаоса происходит перерождение человека! Магия — лишь способность жалкого двуного существа подчинять себе силы природы! Разве не этому тебя учили куреты в Тайных Храмах?

Зевс потупился:

— Меня учили лишь основам, медитации…

— Основам? — Харон жутко захохотал. — Это и есть основа! Твой папенька хорошо подстраховался — ему не нужна ровня! Ему нужен был слабенький мальчик, которого при случае можно приструнить одним щелчком! Но, слава Хаосу, в твоих жилах течет кровь Урана, отмеченного печатью силы! И, возможно, из тебя получится толк! Нужно только правильно воспользоваться наследством. А сейчас хватит трепаться, — голос Харона вдруг стал жестким, — пора распечатать медные врата!

— Я не знаю, как это делается! — испуганно сказал Зевс.

— Ворота здесь поставил Уран, — прошипел старец, словно змей, — и, не мудрствуя лукаво, запечатал их магией своей крови! Вот его печать, — Харон указал витиеватый знак похожий на отпечаток пятипалой руки, выдавленный прямо в металле.

— Но она сломана! — воскликнул Зевс, указывая на извилистую трещину, пересекающую ладонь Урана между средним и указательным пальцами.

— Конечно сломана, — спокойно согласился с юношей старик. — Ее сломала твоя бабка, выпуская на свободу Кроноса. Кстати, — вскользь заметил он, — до сих пор не известно, как она это сделала! Поговаривают, что сюда была замешана магия любви… Хотя, по-моему, это бред — такой магии не существует! А вот это уже печать Кроноса, целая и невредимая! — Харону пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до замка.

— Похоже на змею, кусающую свой хвост! — приглядевшись, сообщил старику Зевс.

— Бесконечность, — уточнил Харон. — А Кронос её хозяин…

Старик прикоснулся пальцем к оттиску змеи. Знак мгновенно раскалился до красна и выстрелил в Харона изумрудной молнией. Старец недовольно зашипел и резко одернул руку. В воздухе запахло паленой шерстью.

— Попробуй ты, — баюкая обожженную руку, прохрипел Харон, — тебя она должна признать — вы одной крови! Но сильно не рискуй — Кронос наверняка поставил защиту от родни…

Зевс нерешительно прикоснулся к печати — знак Кроноса мгновенно налился предупреждающим фиолетовым сиянием, змея шевельнулась, но ничего страшного больше не произошло.

— Фух! — парень с облегчением убрал руку. — Не открывается, — сообщил он мрачному проводнику, — но и молниями не бьет!

— Это хорошо, — старик потер обожженную ладонь. — Значит, отмычку подобрать можно!

— А если не получиться?

— Тогда попытаемся её сломать! Только вот силенок у тебя маловато… — задумчиво произнес Харон. — Я тоже слаб — твой отец перекрыл тот ручеек силы, от которого я питался… А на обычное восстановление уйдут годы, которых у нас нет!

Размышляя, Харон прохаживался вдоль запертых ворот Тартара, не переставая бормотать что-то себе под нос.

— Я знаю, где взять недостающие силы! — неожиданно воскликнул старик. — Мы возьмем её за воротами Тартара! Я думаю, что у бедных узников за долгие годы бездействия скопилась прорва магической энергии — им просто негде было её применить!

— Но как мы сможем её получить? — недоумевал Зевс. — Ведь в Тартаре не действует обычные законы…

— Мальчик мой, — грубо перебил парня старик, — что ты вообще можешь знать о Вечной Бездне?

— Ну, — смутился Зевс, — может и немного, но кое-что я усвоил! Самостоятельно ничто и никто не может вернуться из Тартара. Бездна поглощает любые предметы, живые организмы и все виды энергии. Для того чтобы покинуть её, нужен внешний якорь…

— Вот именно — якорь! — вновь вмешался старик. — Ты и будешь этим якорем! Но если мы сейчас не можем вытащить из бездны узников — мешают ворота и печать Кроноса, то для переноса энергии нет никаких преград! Чему ты говоришь, тебя учили? Концентрироваться?

— Угу, — Зевс кивнул.

— А понятие «астрального двойника» тебе известно?

— Полного двойника? — уточнил юноша. — А то у меня в астрале со слухом были проблемы.

— Сойдет и зрительный! — недовольно проскрипел Харон. — Я помогу!

Поймав недоумевающий взгляд Зевса, старик пояснил:

— Я скользну за тобой, если тебе удастся проломить защиту, проконтролирую… Найдешь узников — не дергайся, я подскажу, что нужно будет сделать. Готов?

Юноша кивнул.

— Тогда действуй! — поторопил его Харон. — Время дорого!

Зевс опустился на теплые камни и прижался головой к прохладному металлу ворот. Замер, сосредотачиваясь. Затем попытался скользнуть магическим взглядом за узорное литье створок. С первой попытки ничего не вышло — защита, поставленная Кроносом, не давала проникнуть в Тартар.

— Смотри внимательно, — услышал он горячий шепот старца, — возле старой печати Урана есть небольшой разлом. Нашел?

— Нет, — чуть слышно промычал парень — магическое действо отнимало у него много сил.

— Сейчас, — просипел Харон, — бросая в печать сгусток энергии. Сквозь разрушенную защиту сила тонкой струйкой потекла в Бездну.

— Увидел! Увидел! — радостно закричал Зевс.

— Покидай тело и просачивайся в пролом, сил не жалей — скоро их пополнишь с лихвой! — слегка приободрил парня старик.

Зевс медленно, но верно протискивал астрального двойника в Тартар. Он дрожал от напряжения, его светлые курчавые волосы слиплись — пот крупными каплями стекал по лбу и капал на холодную медь с кончика носа. Наконец юноше удалось прорваться за ворота.

— Молодец, похвалил его старец, идущий следом, по проложенному юношей пути, — теперь ищи узников — они где-то рядом!

Зевс скользнул магическим взглядом по Тартару — ничего примечательного — серая безжизненная равнина, низколетящие серые облака, далекие черные горы.

— Если и есть здесь кто живой, то только там, — подумал парень, стараясь приблизиться к темным громадам. Силы стремительно таяли — Тартар высасывал их из пришельца с катастрофической быстротой.

— Двигайся в сторону гор, — прошелестело в голове, — киклопы должны быть там. Горы стремительно приближались — астральный двойник Зевса двигался на пределе возможного.

— Видишь двугорбую вершину? Возле этой горы в распадке стоянка киклопов! — направлял парня бестелесный собеседник. — А вот и они…

Возле большой пещеры, прямо на голой земле, скрестив ноги, сидел толстый уродливый одноглазый великан. Самом примечательным в нем было то, что единственный глаз торчал у великана прямо посередине лба, занимая пространство предназначенное у обычных людей для двух глаз. В руке, заросшей темным волосом, похожим на жесткую кабанью щетину, урод сжимал раздробленную кость, из которой безрезультатно пытался высосать давно отсутствующий там костный мозг. С недовольным рычанием великан отбросил пустышку в сторону, затем порылся в куче старых костей, сваленных рядом, и выудил из нее большой обгрызенный мосол с остатками измочаленных сухожилий. Утробно урча, киклоп принялся обсасывать старые лохмотья. От увиденной картины Зевсу стало нехорошо. Если бы он пребывал в собственном теле, его бы уже вывернуло наизнанку.

— Что, сынок, противно! — ехидно поинтересовался старый пройдоха Харон. — Так на то он и Тартар — чтобы мучиться. Но по сравнению с той некромагией, которую практиковал твой дедушка, киклопы сущая безделица! Да этих бедолаг понять можно — голодно здесь, а ребятки большие — жрать хотят. Вот и мучаются.

Неожиданно великан отложил кость и принялся озадаченно вертеть большой лопоухой головой. Ноздри урода хищно раздувались, словно он пытался определить пришельцев по запаху.

— От шельма, — поразился Харон, — а ведь он нас учуял!

— Как? — поразился юноша.

— У этих чудовищ свои секреты, — ответил старик, — подожди, ты еще с гекатонхейрами не встречался… Ладно, пришла пора пообщаться с этими ребятками.

Призрак Харона скользнул к киклопу и протянул бесплотные руки к вискам урода. Киклоп утробно заворчал и попытался отмахнуться от астрального двойника Харона, словно от назойливой мухи. Вероятно, он не видел пришельцев, но ощущал их каким-то звериным чутьем. Старику, наконец, удалось прикоснуться к великану. Киклоп на мгновение замер, прислушиваясь к словам призрака, затем громогласно заревел. Со стороны двугорбой вершины послышался ответный рев — и вскоре к первому уроду присоединились еще два великана, не менее отталкивающие, чем первый.

— Ну вот, — довольно произнес старик, — вся троица в сборе — Брон, Стероп и Арг! Они немного туповаты, но сила компенсирует их тупость! До чего же тяжело было объяснить, что от них требуется!

Призрак Харона привычно смахнул со лба не существующий пот.

Киклопы стояли тесной группкой, что-то ревели и размахивали руками. Зевс в очередной раз ужаснулся вида своих недалеких родственников. Словно прочитав его мысли, Харон ехидно заметил:

— Да, они страшны как смертный грех… Но повторяю еще раз, ты еще не видел сторуких! Поэтому держи свои чувства при себе…

Договорить он не успел — великаны, по всей видимости, что-то решили. Киклопы сцепились руками друг с другом, образовав замкнутый круг. Затем грубыми голосами принялись монотонно завывать нечто отдаленно похожее на заклинание. Не прошло и нескольких мгновений, как в серое небо ударила молния, земля задрожала, а астральный двойник Зевса едва не потерял связь с телом, оставшимся за медными вратами.

— Держись, мальчишка! — сквозь гулкие раскаты грома донеслось до Зевса. — Сейчас пойдет поток силы! Направляй его к телу! Связь с ним не потерял?

— Нет! — успел ответить Зевс, прежде чем его накрыло.

Извергаемая круглоглазыми сила была подобна горному обвалу. Астральный двойник Зевса ослеп и оглох. Оставив подле пещеры киклопов лишь ментальный щуп, парень поспешил вернуться в свое тело, связь с которым норовила все время прерваться. Открыв глаза, Зевс увидел встревоженное лицо, склонившегося над ним старца.

— Выбросило? — коротко осведомился Харон, уже просчитывая в уме новую попытку взлома печати.

— Нет, — мотнул головой Зевс, — я сам! В Тартаре остался ментальный щуп…

— Ай, молодца! — Харон пустился в пляс. — Чувствуешь приток силы?

— Пока слабый, — тяжело дыша, ответил Зевс, это путешествие высосало из него всю энергию, — даже свое не вернул.

— Ничего, — Харон напряженно вглядывался в бледное лицо парня, постепенно возвращающее свой нормальный цвет, — сейчас восполнишь с лихвой. Братья решили не скупиться и напитать племянника по самую маковку… Только постарайся не лопнуть!

Неожиданно Зевс вздрогнул, закатил глаза и мешком свалился на землю.

— Э… Э… Ты чего это? — испуганно воскликнул старик, падая перед Зевсом на колени. — Очнись! Слышишь!

Старик судорожно хлестал парня по щекам, стараясь вернуть его в сознание. Наконец, после очередного удара парень дернулся и открыл подернутые мутной пленкой глаза.

— Зевс! Очнись! — Харон схватил мальчишку за грудки и сильно встряхнул.

Но это не помогло — потерянный взгляд Зевса блуждал где-то далеко. Старик, сообразив, что его попытки вывести парня из ступора безрезультатны, опустил Зевса на землю, прижал руки к его груди и сосредоточился, открывая каналы силы. Его ударило словно тараном — поток магической энергии, хлынувший по открытым путям, чуть не разорвал старого мага изнутри как жалкий мыльный пузырь. Харон едва успел поставить заслон, после чего потерял сознание.

* * *

Как долго он пребывал в небытие, Харон не мог сказать. Проклиная на чем свет стоит свою тупость, он поднялся на ноги. Вернее вскочил — так хорошо он себя не чувствовал уже много лет. Магическая энергия киклопов бурлила внутри тщедушного тела старика. Харону хотелось отломить кусок скалы и швырнуть его в небо… Старик поспешил взять себя в руки — сила опьяняет сильнее крепкого вина. А сила киклопов разрушительна, недаром Уран загнал собственных деток в Тартар — он знал, на что они способны. Взяв под контроль неожиданно свалившуюся на него мощь, Харон поспешил к Зевсу — парень до сих пор не подавал признаков жизни.

— О, Хаос меня забери! — выругался старик, нанося парню несколько хлестких ударов по мраморно-белым щекам, вновь открывать каналы силы, старик теперь опасался.

— Парнишка вполне мог откинуть копыта — ведь он передал мне лишь малую толику… Проклятые уроды перестарались! Загубили мальчишку! — причитал старик

Харон бессильно опустился рядом с парнем на колени. Как помочь своему подопечному он не знал. Неожиданно землистое лицо Зевса окрасил румянец, порозовели кончики ушей, он судорожно вздохнул и открыл глаза. В течении нескольких ударов сердца румянец превратился в натужно-багровый окрас, сосуды в глазах полопались, а вспотевшие волосы высохли в мгновение ока. Харону показалось, что из ушей Зевса пошел легкий дымок. Парень рванул ворот рубахи, словно ему не хватало воздуха, и жутко закричал. Затем с его раскрытых ладоней сорвался большой огненный шар, сверкавший так сильно, что на него невозможно было смотреть. Старика, стоящего рядом, опалило жаром, а в глазах заплясали разноцветные зайчики. Харон зажмурился, но глаза резало даже сквозь закрытые веки. Шар стремительно преодолел расстояние до медных ворот и с тихим шипением всосался в защитную печать Кроноса. Замок задымился, а затем грохнуло так, что земля взбрыкнула, словно необъезженный жеребец. Харон упал, из его ушей брызнули струйки крови. Зевс испуганно закричал, но не услышал своего голоса. Мир закружился перед глазами в бешеной пляске, а затем пришла спасительная темнота.

* * *

Сознание возвращалось кусками — он то выплывал из темных вод беспамятства, то вновь погружался в них. Те моменты, когда он вываливался в реальность, были не самыми лучшими — в голове тут же начинал работать молотобоец, боль пульсировала в висках, прогрессируя с каждым мгновением, в ушах шумел небольшой водопад, а глаза никак не могли соединить воедино две одинаковых картинки. Во рту ощущался солоноватый привкус крови, который с каждым возвращением в реальность становился все слабее и слабее. Затем его выворачивало наизнанку, становилось легче, и он вновь нырял в иллюзорный мир, где не было ни крови, ни страданий.

— Ну, как он? — шепотом поинтересовался старик.

— Спит, — проревел одноглазый, — поверь, с ним будет все в порядке!

Великан покосился на исковерканные ворота и неодобрительно покачал головой:

— Столько силы впустую! Арх! Жалко!

— Да и вы тоже хороши — мальчишку чуть не порвало на куски! Я случайно оттянул на себя часть силы, но все равно её было слишком много! Парень чудом избавился от нее… Вообще повезло, что он смог ударить в нужном направлении!

— Арх! — недовольно рыкнул киклоп. — Мальчишка не умеет работать с силой! Нам не выстоять против Кроноса!

— Я гляжу, ты опять поджал хвост? — язвительно поинтересовался Харон. — Можешь возвращаться прямо сейчас! Тебя никто не держит!

— Я не трус! — набычился киклоп. — Но…

— Я боюсь, — закончил за него Харон. — Мы все рискуем! А мальчишку можно научить — он понятливый!

— Арх! — скривился великан. — Нам некуда отступать… Я не хочу обратно в Тартар!

— Вот это другой разговор! — повеселел Харон. — Слушай, — вдруг опомнился он, а где гекатонхейры?

— Скоро будут, — заверил его киклоп. — Они никогда не торопятся!

— Хорошо! — согласился старик. — Мы подождем! Да и Зевсу нужно немного оклематься… А где Брон и Стероп?

— Арх! Они охотятся…

— Здесь? В царстве мертвых?

— А то! — усмехнулся Арг. — Здесь тоже водится жратва. А вот и братаны чего-то вкусненькое тащат! — сглатывая слюну, радостно сообщил киклоп.

Харон посмотрел туда, куда указывал великан. Там действительно виднелись далекие фигурки киклопов, тащившие на плечах что-то большое и волосатое.

— Ну вот, а ты говорил, — попенял старику Арг. — Смотри, какого зверя братаны завалили — всем хватит! Запомни первую истину — жратва есть везде, только её нужно как следует поискать! И запомни вторую истину: если жратвы нет — вспомни первую истину! — великан оглушительно заржал над собственным остроумием.

— Ах ты, дубина, — раздраженно подумал Харон, — со своими куриными мозгами и туда же — учить!

Но вслух он ничего не сказал, не желая сердить великана. Киклопы тем временем достигли костра и сбросили подле него окровавленную тушу.

— Да он с тремя головами! — удивленно воскликнул Арг.

— Ну и что, — невозмутимо ответил Брон, — каждому достанется по голове, и не нужно будет драться из-за сладкого мозга!

— Хм, — хмыкнул Арг, — а ведь ты прав! Так что за чудо с тремя головами вы притащили?

— А нам откуда знать! — обиженно проревел Стероп. — Похожа на большую собаку…

— Выродки Кербера! — ужаснулся Харон. — Да как вы могли…

— Арг, — окликнул брата Брон, — чего эта мелочь к нам лезет? Может прихлопнуть его как жука?

— Только посмей! — предупредил брата Арг. — Он помог нам выбраться из Вечной Бездны! Он наш друг! Ясно!

Но Брон, набычившись, злобно смотрел на брата и молчал.

— Теперь у нас будет много жратвы, тупая ты башка! Теперь ясно?

— Ясно! — радостно воскликнул Брон и присоединился к брату, который неспешно разделывал тушу гигантской трехголовой собаки.

— Ох, зря вы его, — никак не мог успокоиться Харон. — Еще нам здесь Кербера не хватало!

— А его можно сожрать? — с набитым ртом поинтересовался Стероп.

— Можно, — сварливо ответил старик, — если он не сожрет тебя раньше!

— Не, — великан почесал окровавленной пятерней затылок, — быстрее меня есть никто не может, ни Брон, ни Арг. Пусть приходит — запасем мяса впрок!

— Тьфу ты! — выругался Харон, проклиная в душе тупость киклопов. — Ведь знал, с кем связался…

Неожиданно зашевелился Зевс. Харон кинулся к проснувшемуся юноше и помог ему сесть:

— Как ты себя чувствуешь, мой мальчик?

Зевс тряхнул головой, словно хотел убедиться, что боль ушла навсегда.

— Хорошо, — ответил парень, все еще не веря в чудесное выздоровление, — но как? Я думал, что уже умер!

— Тебя Арг подлечил.

— Спасибо! — от души поблагодарил великана Зевс.

— Ладно уж, чего там, — смущенно рыкнул киклоп, — мы тоже как бы не знали, что силой будет пользоваться новичок… Ну и перестарались!

— Зато защиту сломали играючи! — похвалился Харон.

— Защита тьфу — на нее можно было потратить сил в десять раз меньше, если использовать умеючи! Нам еще с Кроносом тягаться…

— Да не жмись ты! — рассердился старик. — Гекатонхейры помогут! Только чего-то долго их нет!

— Лентяи! — ворчливо заметил Стероп, приканчивая очередной кусок собачатины. — Сейчас на дармовое угощение явятся!

Как это ни странно он оказался прав — сквозь распахнутые покореженные створки ворот важно прошествовали к выходу сторукие-гекатонхейры. Парень вскрикнул от изумления — сторукие не были похожи ни на одно виденное ранее существо. Амфорные тела, не имеющие хоть сколько-нибудь четких очертаний, пульсирующие и переливающиеся всеми цветами радуги — они показались Зевсу потусторонними тварями, но он знал, что все это плоды чудовищных опытов Урана над собственными детьми. Руки гекатонхейров двигались с чудовищной быстротой, пропадали из поля зрения, вновь появлялись — посчитать, сколько их на самом деле было невозможно. Так что прозвище сторукие они носили не зря. Зыбкие фигуры приблизились к костру.

— Мяс-с-со! — словно змей прошипел сторукий.

От этого бесплотного голоса по коже Зевса пробежали мурашки.

— Дай! — подхватило второе существо. — Бриарей хочет кушать!

— И Котт тош-ш-ше!

— Да подавись ты! — Стероп с хрустом вывернул заднюю ногу трехголового пса и кинул её гекатонхейрам. — Попрошайки! — бросил он на последок.

Но сторукие не обратили не его слова никакого внимания, а словно дикие твари накинулись на брошенный кусок. От увиденного Зевса замутило, в желудке заурчало, но, благо он был давно пуст.

— Неприятное зрелище! — согласился с ним старик, созерцая зеленоватую физиономию парня. — И ведь сырое жрут и не давятся! Это ж надо так оголодать? — риторически спрашивал он Зевса. — Да, силен был твой дедуля на этот счет! Киклопы еще туда-сюда, — шептал он на ухо парню, — но эти вообще на людей не похожи! Понадеемся, что сил у них не меньше, чем у круглоглазых.

— Ну что, братья, — окликнул Харон чудовищ, — мы пока отдохнем, а вы поешьте вволю…

— Чего тут жрать? — удивился Стероп. — Уже и не осталось ничего! Нужно опять на охоту идти!

— Хорошо, — согласился старик, — охотьтесь, наедайтесь — нам еще выбираться отсюда!

— С нами вам нечего бояться! — снисходительно ухмыльнулся Стероп, обнажая в жуткой улыбке крепкие желтые зубы, каждый величиной в ладонь взрослого мужчины. — Отдыхайте! Ваш покой будут охранять Котт и Бриарей, я договорился с ними! Все равно охотники они никудышние.

— Да уж, — ответил Зевс, передергивая плечами, — с такой охраной нам действительно не страшны все чудовища потустороннего мира!

— Гы-гы! — довольно заржал киклоп, неизвестно как уловив смысл шутки. — Наши братья не красавцы! Гы-гы!

«Посмотрел бы на себя» — подумал парень, но вслух этого не сказал, мало ли как отреагируют на это замечание киклопы.

— Дайте нам знать, когда будете готовы отправиться в путь, — попросил союзников Харон.

— Отдыхайте спокойно! — вновь проревел киклоп. — Мы предупредим.

Зевс вопросительно взглянул на Харона, тот согласно кивнул. Парень накрылся плащом и мгновенно уснул. Спал он крепко и без сновидений. Харон напротив долго не мог уснуть, ворочался с боку на бок. Сила великанов не желала усваиваться, требовала мгновенного выхода, а Харон, как и все скряги не желал растрачивать её попусту. Наконец, кое-как он сумел успокоить бурлившую внутри тщедушного тела силу и задремать. Проснулся он от изумительного запаха жареного мяса. После всех событий, выпавших на долю заговорщиков, есть хотелось ужасно. Харон сглотнул слюну и поинтересовался у Стеропа, что им удалось добыть на этот раз.

— Олень, — лаконично проревел великан, поворачивая тушу над огнем.

— Постой, — наморщил лоб Харон, а откуда здесь живые олени.

— Странный он какой-то был, — признался киклоп, — рога…

Он кивнул головой в сторону, туда, где лежала отрубленная голова оленя, к сему моменту обглоданная начисто. Старик подивился чистоте, с которой череп очистили от мяса и жил.

«Не иначе гекатонхейры постарались», — подумал старик, пробегая пальцами по огромным ветвистым рогам животного.

— Забери меня Хаос! — выругался Харон. — Да они из чистого золота!

Старик щелкнул ногтем по самому тонкому отростку. Тот издал мелодичный звон, кокой издают только благородные металлы.

— Я и не знал, что такие вообще существуют, — задумчиво произнес старик. — Сколько же еще неожиданностей принесет нам этот мир?

— А копыта у него тоже дрянь, — недовольно пробурчал великан, — я себе зуб сломал!

Он оскалился, показывая Харону сломанный зуб. Старик сморщился: изо рта киклопа дохнуло жутким зловонием.

— Я хотел их разгрызть, — продолжал жаловаться старику великан, — а он хрусть, зуб-то!

— Где они? — поинтересовался Харон.

— Кто зубы? — глупо улыбаясь, переспросил киклоп.

— Копыта, — стараясь не раздражаться, ответил великану старик.

— А-а, — Стероп звонко хлопнул себя ладонью по лбу. — Тот, который зуб мне сломал, я в костер выплюнул. А остальные…

Великан пошарил в груде исковерканных костей, оставшихся от предыдущих трапез.

— Вот, одно нашел!

Стероп кинул старику копыто.

— Зачем оно тебе? — тут же поинтересовался он.

— Не знаю, — уклончиво ответил Харон, — мож для чего и сгодиться. А сейчас оторви-ка мне кусок мяса — я тоже не прочь подкрепиться!

Великан с хрустом вывернул оленью ногу и сунул её Харону.

— Тебе хватит? — спросил он старика.

— Тут пятерым таким хватит…

— Тогда буди мальчишку! — рыкнул великан. — Пусть тоже подкрепится!

— Слушай, Стероп, — сказал старик, — ты можешь научить его метать молнии? Это умение пригодиться ему в дальнейшем.

— Попробуем, — согласился киклоп, — но ему нужно учиться использовать силу. Иначе нам не одолеть Кроноса! А я так хочу вновь увидеть его с той стороны медных врат Тартара!

К старику приблизился один из гекатонхейров:

— Я х-хотов ох-хранять ф-форота, ш-штобы никто не ос-с-вободил наглого предателя!

— Сначала нужно победить Кроноса, а это не так просто, — возразил старик.

— Мы ощщень пос-с-стараемся! — прошипело существо. — Ощщень-ощщень…

Глава 11

И освободил Зевс из Вечной Бездны Киклопов и Гекантохейров-сторуких. И сковали ему Киклопы громовой перун-молниемет. И силен стал Зевс. И возгорелась Титаномахия — великая борьба титанов и богов, Уранидов с Кронидами. Десять долгих лет длилась эта борьба, и не одолел бы Зевс титанов, если бы не сторукие и молнии киклопов. В глубины Тартара были свергнуты самые могучие из перворожденных титанов-вождей. И поставил над ними новый властитель мира стражами сторуких, чтобы избавить богов от опасной мощи своих союзников. И разделил он с освобожденными братьями власть: Зевс отныне правил на земле, Посейдон — на море, Аид — в потустороннем царстве…

Мифы и легенды древней Греции. Титаномахия.

537 г. нэ

Все может рано или поздно наскучить, даже пресловутая вечная жизнь. Стоячая вода превращается в заросшее осокой и камышом мутное озеро, затем в подернутое ряской болото или зловонную трясину. Скука снедает вся и все, отравляет такое, казалось бы, радужное будущее: без слез и болезней, без немощной старости. Но если плоть не претерпела существенных изменений за бесконечную череду лет, осталась молодой и сильной, то душа уже давно состарилась, устала от однообразия окружающего мира. Обрыдли всевозможные развлечения: войны, пиры, женщины… Жизнь опостылела. Да и как ей не опостылеть, если любой твой каприз исполняется в то же мгновение. Преданные слуги угадывают твои желания, не давая даже раскрыть тебе рта. Надоело даже то, что весь мир лежит у твоих ног, шлет тебе мольбы, называет богом и вседержителем. Они понапридумывали тебе сотни имен, подчас смешных и непонятных, безмерное множество великих деяний от сотворения мира, до Армагеддона. Это тоже наскучило, даже начало раздражать. Очень редко попытки развеять вселенскую скуку давали интересные результаты. Чуть больше тысячелетия назад Зевс решил поэкспериментировать — навязать миру единобожие. Поначалу игра была интересной, и доставляла эгидодержавному массу приятных моментов. Он откровенно забавлялся, когда сорок лет водил людей по пустыне, являл чудеса, заставлял поносить старых богов и прославлять свою новую ипостась. Вскоре и эта игра ему наскучила. И Зевс забросил её, как и многие другие. Каково же было его удивление, когда через несколько столетий он случайно узнал, что вера в единого не сошла на нет (так всегда бывало, если обличенные силой забывали о своих шалостях), а продолжает стремительно развиваться, покоряя все новые племена и народы. Нашелся даже некий мессия, проповедовавший новое учение. В конце-концов он назвался сыном единого, был распят на кресте, где и умер. Чудесное воскресение его из мертвых было признано чудом из чудес. А образ страдальца на кресте стал чудотворным символом новой веры. Кто был этим мессией, Зевсу так и не удалось узнать, хотя он и грешил на своего сына Гермеса. Этот хитрец из хитрецов, вечно покровительствующий плутам и мошенникам всех мастей, был способен и не на такие шалости. На вопросы Зевса Гермес попросту отшучивался, но ничего и не отрицал. А вера продолжала победно двигаться по миру. Зевс уже подумывал, как приспособить её под свои нужды.

— Эгидодержавному наше почтение! — произнес насмешливый молодой голос, отрывая повелителя от мрачных размышлений.

— Мальчишка, — осуждающе произнес Зевс, но в его строгом голосе сквозили нотки теплоты. Он любил своего неугомонного отпрыска, какие бы шалости тот не вытворял. Но возможности немножко приструнить сына он не упускал никогда.

— Тебе сколько лет, сынок?

Гермес хмыкнул и неопределенно пожал плечами:

— Тысяча, две, а может быть три. Я не считал. А какая разница, отец?

— Большая! — Зевс нахмурился, в его глазах проскочили едва заметные грозовые разряды. — Тебе давно пора повзрослеть! Я не могу доверить тебе ни одного серьезного дела!

Старый хитрец лукавил, он и так доверял Гермесу больше, чем кому-либо, невзирая на все его развлечения. Он доверил ему самое главное, то, на чем держалось все мироустройство, божественное долголетие, круговорот душ и многое другое — кадуцей Кроноса, повелевающий временем. Именно из-за этого артефакта война с бывшим властителем Атла длилась долгих десять лет. Кадуцей оказался страшным оружием, дарующим своему хозяину неуязвимость и долголетие. И если бы не помощь Реи — матери Зевса, тайком похитившей скипетр, то не известно еще, чем бы закончилось то давнее противостояние. Свергнув отца, Зевс не стал повторять его ошибок — всю полноту власти он разделил поровну между освобожденными из чрева Кроноса братьями. И пускай впоследствии они признали Зевса первым среди равных, он уже не опасался подлости с их стороны. Слишком многим они были теперь ему обязаны. Во-первых, каждый получил свой удел, где мог распоряжаться по собственному усмотрению, во вторых — долголетие и практическое бессмертие, для всех, в чьих жилах текла хоть капля крови Кронидов и Уранидов. Даже свергнутые в Тартар титаны не лишались этой привилегии. Благодаря заслугам Харона, все семя Эреба было так же награждено долголетием, а сам Харон стал смотрителем пути между двумя мирами…

— Отец! Ты где? — изумленный возглас Гермеса вернул Зевса к действительности.

— Что? — переспросил владыка, с трудом выныривая из воспоминаний. — О чем мы с тобой говорили?

— У! — присвистнул Гермес. — Тебе надо размяться! Я думаю, нам всем нужна встряска! Мы все слишком расслабились! Я подозреваю, что скоро…

— Что ты опять натворил? — накинулся Зевс на сына, не давая ему закончить фразу.

— Почему я должен что-то натворить? — наиграно переспросил Гермес.

— Только не делай вид, что ты тут ни при чем! — Над головой Гермеса собрались тучи, где-то рядом громыхнуло.

— Отец, давай без этих твоих штучек, — попросил Гермес. — На этот раз я действительно ни при чем!

— Хорошо! — лицо Зевса подобрело, тучи вмиг рассеялись. — Что у тебя?

— Ты помнишь Мирддина?

— Это тот безумный валлиец — стихоплёт? С большим магическим потенциалом?

— Да.

— И что же этот Мирддин? — поинтересовался Зевс. — По-моему, мы давно закрыли ту бессмысленную попытку нарастить его мощь. Ведь Маб однозначно…

— Мы то закрыли, — бесцеремонно перебил отца Гермес, — но он продолжил опыты над собой самостоятельно!

— В одиночку ему ничего не добиться! Что может сделать этот недоучка?

— Он уже сделал! — выкрикнул Гермес. — Ему удалось разгадать тайну «Пляшущих великанов»… Нужно попытаться образумить его, отец! Он сам не подозревает, что творит!

— Попробуй для начала просто переговорить с этим выскочкой. Обещай что угодно, но добейся, чтобы он оставил старые камни в покое.

— Я попытаюсь, отец, но не уверен, что он послушает меня.

— Тогда придется стереть его в порошок! Как это неоднократно случалось с его предшественниками!

* * *

Давным-давно, еще до обретения сил Эребом, до возвышения Урана, а затем Кроноса, притащили неизвестные гиганты с далекого жаркого континента синие чародейные камни и установили их особым образом на горе Килларе, что находится в Ирландии. Знание того, как они использовали это странное сооружение, что собирались достичь с его помощью, давно кануло в лету, а камни остались. Так и простояли они не тронутыми уйму лет, пока ими не заинтересовался молодой маг Мирддин Дикий. Отца своего Мирддин не знал, но люди поговаривали, что мать зачала его от злого духа — Демона Бездны, в чем юный Мирддин сильно сомневался. Он считал, что его отцом мог быть кто-то из небожителей, тайно посещавшим его мать. Сомнения парня рассеялись после первой встречи с королевой Маб.

— Мальчик мой, — сказала она ему, — ты не такой как все. Ты это знаешь?

Испуганный Мирддин невразумительно потряс головой.

— Это хорошо, — по-своему истолковала его жест королева. Ты меня боишься? — спросила она его, заметив неестественную бледность юного лица.

Мирддин вновь качнул головой.

— Не надо меня бояться, — попыталась успокоить мальчишку Маб. — Да, смертные считают меня повелительницей Тьмы. Поверь мне, это не так! Я всего лишь сильная колдунья. Мне подчиняются стихийные духи, духи леса, эльфы…

— Но… ты… богиня… — облизнув пересохшие губы, сказал Мирддин.

— Увы, нет, — вздохнув, ответила Маб. — А вот в тебе, мой друг, заинтересованы куда более могучие силы! Ты должен пройти обучение. У тебя задатки великого мага…

Что оставалось делать испуганному мальчишке? Конечно, принять предложение королевы. Так началось его обучение основам магического искусства. Вскоре королева потеряла интерес к юному дарованию — учить она не умела, да и не хотела. Доложив Зевсу о том, что Мирддин оказался пустышкой, она с чистой совестью сбросила его со счетов. Но парнишка впитал ценные советы настолько, насколько это было возможно, и продолжил упражнения с силой самостоятельно. С этой целью он объехал всю страну, встречался с колдунами, целителями, друидами. Пускай они не имели даже сотой доли знаний королевы Маб, но кое-чему все-таки научили. Через некоторое время слава о нем разлетелась по всему королевству. К собственному изумлению, Мирддин обнаружил у себя дар предсказателя. Помог случай: король британский Вортигерн задумал заложить в Сноудоне крепость, для чего созвал каменщиков из разных стран и наказал построить им башню. Но все то, что строители возводили за день, рушилось в ту же ночь, а остатки строений поглощала земля. Сколько Вортигерн ни бился, ничего у него не получалось. Тогда собрал он всех своих придворных магов и чародеев и повелел срочно придумать что-нибудь, либо посоветовать, как поступить. Иначе… Колдуны недолго совещались. Они сказали королю, что тот должен найти юношу, никогда не имевшего отца, убить и оросить его кровью основание будущей крепости. Тут же на поиски неизвестного юноши были отправлены гонцы. Через некоторое время они вышли на след Мирддина, мать которого была дочерью короля Южного Уэлса. Так Мирддин предстал перед королем Вортигерном. Он высмеял невежество придворных чародеев. Он не побоялся рассмеяться им прямо в лицо:

— Не зная, что мешает королю построить башню, вы все же предложили ему окропить раствор моей кровью! Вы лучше бы задумались, что находиться внизу, под основанием башни. Тогда, может быть, даже вашим тупым головам стало ясно, почему она не стоит. Под ней находиться подземное озеро. Именно поэтому башня рушится каждый день!

Королю понравился дерзкий юноша, и он приказал рабочим копать на месте башни. Через некоторое время землекопы действительно наткнулись на подземные воды.

— Осушите озеро, — сказал Мирддин, — и вы найдете на его дне два камня, и двух спящих драконов — красного и белого.

Когда показались камни, драконы проснулись и накинулись друг на друга. Они рвали друг друга острыми игольчатыми зубами, полосовали лоснящиеся бока длинными изогнутыми когтями. Наконец красный дракон одолел белого и убил его. Испуганный король поспешил спросить молодого мага о смысле видения. Мирддин закатил глаза, неожиданно, даже для самого себя, предсказал пришествие Амброзиуса и смерть Вортигерна. Но было ему и еще одно видение, о котором Мирддин не поведал ни одной живой душе. Это видение касалось его собственного будущего. Когда Амброзиус победил Вортигерна и короновался на престол Британии, он собрал со всей страны мастеров и попросил их возвести памятник, который бы простоял века, прославляя его победу. Но никто из мастеров не взялся, и тогда Треморинус, епископ Карлеона посоветовал Амброзиусу обратиться к Мирддину, пророку и волшебнику, давно доказавшему свое мастерство. Посланные Амброзиусом люди нашли волшебника и пригласили его ко двору. Новоиспеченный король встретил Мирддина с почестями и попросил для начала предсказать ему будущее, на что чародей ответил отказом.

— Будущее не предназначено для того, чтобы открывать его всем, когда заблагорассудиться! Только в крайних случаях можно приподнять завесу времени. Если пренебрегать этим правилом, в один прекрасный день можно лишиться своего дара!

Король не стал настаивать, и заговорил с волшебником о памятнике.

— Привези сюда «Пляшущих великанов», — посоветовал Амброзиусу Мирддин.

— Я не ослышался? — переспросил король. — Это те великаны из синих камней, что находятся в Килларе, на горе в Ирландии.

— Ты не ослышался, — улыбнулся Мирддин, — только так ты сможешь увековечить свою победу в веках.

Амброзиус гулко рассмеялся:

— А ты оказывается шутник, Мирддин! Но никто не сможет сдвинуть старые камни, принесенные в Ирландию гигантами.

— Я помогу тебе в этом, — невозмутимо ответил волшебник, — только попытайся уговорить короля Гилломана отдать их тебе.

— Вот еще! — заносчиво воскликнул Амброзиус. — Я не привык выпрашивать то, что могу забрать силой!

На следующий день брат короля Утер во главе пятнадцатитысячного воска отправился добывать «пляшущих великанов» у Гилломана. Утер одержал победу, но его воины не смогли разобрать и перевезти монолиты гигантского каменного кольца в Килларе. Мирддин обещание выполнил, и с помощью колдовства разобрал и перевез его в Британию, где установил кольцо в том же виде на равнине, недалеко от Эйсмери. Никто и не догадался, что перенос древнего артефакта нужен был хитрому чародею для собственных целей. Он понял, как разбудить древние камни, понял и то, почему сей артефакт подчинялся только гигантам. Все оказалось проще пареной репы: гиганты установили кольцо из синих монолитов на вершине горы, а горы, есть ни что иное, как кости древних великанов. Поэтому-то и не подчинялся артефакт никому, кроме своих создателей. А на равнине он должен был покориться Мирддину. Так размышлял маг, но ему мешал исполнить задуманное король Ирландии Гилломан. И когда его вызвал к себе Амброзиус, пройдоха предложил королю идею, которая в первую очередь устраивала самого мага. Наконец. препятствия убраны руками Амброзиуса и Утера. Мирддин сумел воплотить свои планы в жизнь.

* * *

Время полной луны. Время настоящей магии. Синие монолиты таинственно светились в ночной темноте и бросали на землю причудливые блики. Мирддин сидел на земле в центре каменного кольца, и безмолвно шевелил губами, плетя сложные кружева заклинаний. Сейчас ему ничто не мешало познать тайное чародейное могущество синих камней Стоунхенджа. Горы — останки древних великанов, остались далеко. Заклятия, наложенные на камни, потихоньку поддавались под нажимом колдовства Мирддина. Колдун начал шептать заклинания в полголоса — костры разгорелись ярче. Наконец Мирддин гортанно запел — костры взметнулись до самых небес, а затем резко погасли, рассыпавшись мириадами угольков. Но ночная темнота не смогла захватить равнину — громадные глыбы раскалились до красна и полыхали ярче пламени потухших недавно костров. Мирддин чувствовал, как слабеют охранные заклинания гигантов, и вся полнота власти над древними мегалитами переходит в его руки. Он безумно захохотал — в его тело волнами вливалась сила забытых великанов, перед его мысленным взором появилась светящаяся сетка энергетических линий, сходящихся из неведомых колдуну мест и замыкающихся на нем самом. Камни заговорили со своим новым повелителем. Многое из того, что поведали они Мирддину, осталось за гранью восприятия, ибо непонятен был ему смысл деяний древних хозяев земли. Но одно колдун понял четко: с помощью сего артефакта можно контролировать проявления Хаоса на всей земле. Гордый содеянным, колдун приказал камням уснуть до времени, пока вновь не придет их срок.

* * *

Подчинив себе камни и закончив первый этап задуманного, Мирддин принялся укреплять тылы. Ему нужна была поддержка правителей Британии. А еще лучше, если бы на престоле утвердился ставленник Мирддина, который действовал по его, волшебника, указке…

После смерти Амброзиуса трон занял его единокровный брат Утер. Во время коронации Утер влюбился в Игрейн — жену Горлуа, герцога Корнуолла. На торжествах он откровенно заигрывал с ней, оказывал неподобающие знаки внимания, что едва не вызвал этим большой скандал. Игрейн оставалась недоступной, а её супруг покинул королевский двор без высочайшего на то соизволения. Разгневанный Утер приказал ему вернуться, но Горлуа проигнорировал распоряжение сюзерена и добавил, что отказывается присягать на верность такому монарху. С этими словами Горлуа отбыл в свою вотчину. Утер решил наказать строптивца: в кратчайшие сроки он собрал армию и кинулся вслед дерзкому отступнику, сжигая на своем пути корнуоллские города, крепости и деревни. Опасаясь за жену, герцог услал её в самую неприступную свою крепость — Тинтагель, которую Утер немедленно осадил. Сам же Горлуа готовился защищать крепость Димилок. Король безрезультатно искал способ проникнуть в крепость и похитить прекрасную Игрейн. Но все его попытки терпели неудачу за неудачей. Наконец, его приближенный Ульфин посоветовал обратиться за помощью к Мирддину, не раз приходившему на помощь его брату Амброзиусу. Утер, не раздумывая, тут же послал за колдуном. Мирддин согласился помочь Утеру, он то прекрасно знал, чем закончатся эта авантюра. С покорением Стоунхенджа магической энергии Мирддину было не занимать, и он легко сменил личины Утеру и Ульфину, а заодно и себе. Теперь Пендрагон превратился в Горлуа, Ульфин стал другом герцога — Джорданом, а себя Дикий превратил в одного из рыцарей Горлуа — Бритаэля. Втроем они проникли в Тинангель. Игрэйн подмены не обнаружила и приняла Утера, как своего мужа и пустила в постель. В эту ночь был зачат Артур, то самое недостающее звено хитроумного колдуна. При сражении у Димлока Горлуа был убит. Гонцы, прибывшие в Тинангель сообщить о смерти герцога, застыли пораженные — их хозяин живой и невредимый восседал на троне с супругой. Король признался в обмане, и через несколько дней они с Игрейн поженились. Пендрагон правил Британией пятнадцать лет. За все это время он никогда не видел своего сына, которого после рождения забрал Мирддин. Колдун растил себе своего собственного короля, который должен был прикрывать его спину. После смерти Утера Артур занял британский престол и правил так, как это нужно было волшебнику.

* * *

— Да, так просто нам его не прищучить, — согласился Зевс, выслушав подробнейший доклад Гермеса. — Как же мы проворонили такого искусного мага!

— Это все наша лень! — усмехнулся Гермес. — Если бы мы не полагались на предвзятое мнение Маб и собственноручно проверили этого мальчишку… Но мы привыкли жить расслабленно, не опасаясь никого и ничего! Как же, силы на нашей стороне!

— Хватит! — оборвал сына Зевс. — Значит, Мирддин отказался принять наши условия?

— Да! Он просто рассмеялся мне в лицо!

— И ты стерпел? — Зевс в ярости соскочил с трона. — Запомни, никто не имеет права оскорблять нас! Никто!

— Я знаю это, отец, — вкрадчиво остановил разбушевавшегося Зевса Гермес. — Но я ничего не мог сделать! Я стоял перед этим выскочкой словно мальчишка — силы неожиданно покинули меня… Как будто их никогда и не было!

Зевс замер, словно натолкнулся на невидимую стену:

— Что ты сказал? Твои способности… Твои силы оказались заблокированы?

— Нет, у меня вообще не было сил! Я словно лишился их. Но, покинув угодья Мирддина, я вновь стал самим собой. Это ужасно — чувствовать себя обычным смертным существом. И страшно, — добавил он шепотом.

— Это все камни гигантов, — Зевс нащупал подлокотник и тяжело опустился в кресло. — Ты говоришь, он спустил их с гор в долину?

— Да.

— Он перетащил их подальше от костей-прародителей… Я как-то забыл, что некоторые горы — это окаменевшие хозяева земли, правившие задолго до нашего пришествия… Интересно, на какое расстояние распространяется их действие? Когда ты почувствовал, что силы к тебе вернулись?

— Как только покинул пределы Оловянных островов.

Зевс задумался.

— Что с нашими войсками? Ты, кажется, собирал армию саксов? — спросил он сына.

— Её наголову разбил Мирддиновский королек! Ты бы видел, как он вымуштровал свое войско! Только после этого позорного поражения я решился на личную встречу с ним…

— Тогда… Тогда… — Зевсу ничего не приходило в голову.

Разделаться с Мирддином чужими руками не получалось, а магические способности богов презренный самоучка научился блокировать.

— А если хитростью? — предложил Гермес.

— Ну? — заинтересованно протянул Зевс.

— Подошлем к нему Вивиан.

— Вивиан? — лицо Зевса на секунду приобрело глумливое выражение. — А что, попробовать можно, — согласился он. — Не каждый мужчина сумеет устоять против её чар, которые не имеют ничего общего с магией! Да к тому же, ты говорил, он соблюдает обет целомудрия?

— Что он не общается с женщинами — голову даю! Я чувствую таких людей за версту! Они бояться женщин! Дикари!

— Вот и хорошо. Поговори с Вивиан… Скажи, если все получится, наша щедрость не будет иметь границ! Пусть просит все, что угодно!

— Да, отец, еще можно попробовать внести некоторые разногласия в стан короля… Я ни за что не поверю, что среди его окружения не найдется предателя. Власть, она опьяняет! Пусть Вивиан отвлекает Мирддина, а я тем временем постараюсь провернуть небольшой переворот…

* * *

Вот уже целую луну Мирддин скрывался в своем потайном лесном жилище. Только приближенные знали, где его искать. После разговора с Гермесом волшебник нервничал. За все те годы, которые он прожил, ему ни разу не приходилось пользоваться силой монолитов Стоунхенджа. Но посланник богов не оставлял ему выбора. Время решающей битвы, к которой Мирддин готовился всю свою жизнь, по всей видимости, не за горами. Пускай за прожитые годы он состарился и растерял юношеский боевой пыл — всех, называющих себя властителями жизни и смерти, всемогущими богами, он до сих пор ненавидел. Их следовало наказать раз и навсегда! Ведь некогда они посчитали его лишь никчемным неумехой и отказали в знаниях, к которым он тянулся всю свою жизнь. Не зря, ох не зря он столько времени посвятил Артуру. Мирддин воспитал из мальчишки настоящего правителя. Мирддин в задумчивости покинул небольшой домик, в котором обитал последнее время — частые проулки на лоне девственной природы действовали на него умиротворяюще. Он неспешно пересек небольшую дубовую рощицу и вышел на отлогий песчаный берег озера. Мирддин привычно разулся — теплый песок приятно согревал старческие ступни. Волшебнику нравилось бродить босиком по песчаному летнему пляжу. В эти моменты старый колдун отдыхал душой от проблем, которые то и дело подбрасывала ему неугомонная судьба. Пляж потихоньку сужался, становился обрывистым. Добравшись до кривой плакучей ивы, что полоскала свои ветви в неподвижной глади озера, старый волшебник, как обычно повернул назад. Неожиданно его внимание привлек тихий смех, раздающийся откуда-то сзади. Мирддин решил посмотреть, кто бы это мог быть. За все свои прогулки волшебник ни разу не встречал здесь ни одного живого существа. Стараясь не шуметь, он вновь вернулся к дереву и отогнул ветку. За естественной живой ширмой в озере купалась обнаженная девушка. Сердце старого волшебника неожиданно забилось словно у безусого юнца — незнакомка была прекрасна как богиня. Кровь ударила в виски и стремительным водопадом ринулась вниз живота. В глазах потемнело, а на высоком, убеленном сединами челе, выступили крупные капли пота. Старик со свистом втянул воздух, его ноги покосились, и он, ломая хрупкие ветки, упал навзничь.

— Кто здесь? — тонко взвизгнула девушка, испуганно закрывая руками грудь.

Но ей никто не ответил — Великий волшебник Мирддин без сознания висел на гибком ивовом стволе.

Он очнулся от прикосновения прохладных ладоней. Голова Мирддина покоилась на коленях незнакомки, так неожиданно поразившей сердце волшебника, никогда не знавшего женской ласки.

— Кто ты, прекрасное дитя леса? — прошептал, холодея, Мирддин.

— Меня зовут Вивиан, — словно перезвон хрустальных колокольчиков прозвучало для волшебника её имя. — Я озерная дева.

— Почему я раньше не встречал тебя здесь?

— Не знаю, — пожала плечами незнакомка. — Я живу здесь давно. С тех пор, как покинула обитель своей хозяйки — Маб.

— Маб! — воскликнул Мирддин, вспоминая годы унижений. — Она обидела тебя? Скажи и я…

— Нет, — маленькая, пахнущая свежими травами ладошка, накрыла губы волшебника, — она просто разочаровалась во мне…

Плечи девушки уныло поникли, из глаз выкатились две прозрачные слезинки:

— Мне никогда не стать настоящей чародейкой! А я так хочу доказать ей…

Мирддин порывисто встал:

— Не верь Маб! Я научу тебя всему, что знаю сам! Я — Мирддин, которого когда-то давно также недооценила вероломная королева! Я…

Волшебник взглянул на обнаженную девушку, и краска бросилась ему в лицо, запылали уши и бешено забилось сердце. Девушка поспешно прикрыла грудь и сдвинула поплотнее бедра — она так и не удосужилась одеться.

— Простите… Великодушно… Я не хотел вас смутить… — едва проталкивая слова сквозь онемевшие губы, сказал с придыханием Мирддин.

Он резко повернулся спиной к Вивиан. Девушка медленно поднялась с песка и подошла к волшебнику. Ласково провела рукой по его длинным седым волосам. Затем решительно развернула его к себе и впилась страстным горячим поцелуем в его пересохшие, потрескавшиеся губы.

* * *

Для воплощения в жизнь своего плана, Гермес задумал проникнуть в самое сердце Британии — в Камелот. Для начала он решил прикинуться бродячим менестрелем, чтобы получше разобраться в ситуации. За пределами острова Гермес при помощи чар изменил внешность. Ему было интересно, останется ли на нем личина после того, как волшебство Мирддина начнет действовать. К несказанной радости Гермеса личина осталась. Покрутившись некоторое время в замках придворных Пендрагона и в самом Камелоте, липовый менестрель понял, что для закручивания интриги, он должен стать кем-нибудь более значимым, нежели бродяга бард. Гермесу повезло: в лесах недалеко от столицы он столкнулся с неизвестным рыцарем, который в одиночестве добирался до Камелота. И все бы ничего, но, видимо соскучившийся по развлечениям за дальнюю дорогу, рыцарь решил поиздеваться над бедным беззащитным менестрелем. После первого оскорбления участь хама была решена — защитник воров и проходимцев легко сдернул нахала с коня и быстро свернул ему шею. Не помогли ни доспехи, ни меч с копьем, ни былое бахвальство.

«Благо еще, что этот идиот назвался, — с облегчением подумал Гермес. — А то потом ищи-свищи…»

Рыцарь оказался сэром Ламореном, дальним родственником сводной сестры Артура — Морганы и её отца — герцога Горлуа. С такими предками не стыдно и ко двору появиться. Вот только захудалый у Ламорена род — даже слуг нету, не говоря уже о личном отряде. Но это обстоятельство сыграло на руку Гермесу — никто не заподозрит, что у сэра Ламорена вдруг изменились поведение, характер и привычки. Попытавшись натянуть личину Ламорена, Гермес в сердцах выругался. Он забыл о запрете Мирддина на чары. Благо, что до моря было подать рукой. Сторговав в одной зачуханой деревеньке утлую посудину, он отогнал её на место преступления. Погрузив тело Ламорена в лодку, Гермес погреб прочь от берега. Наконец чары гигантских монолитов перестали действовать. Великий плут провел рукой по лицу и мгновенно преобразился, даже родная мать Ламорена не смогла бы отличить убийцу от своего собственного сына. Гермес полюбовался в отражении на свое новое лицо и довольно сплюнул в воду. Затем он раздел уже успевшее окоченеть тело рыцаря и бесцеремонно швырнул его в зеленую морскую воду.

— Позаботься о нем, Посейдон, — попросил он морского владыку. — Недосуг мне сейчас провожать в Аид его душу.

Тело камнем пошло ко дну.

«Хороший знак, — подумал мошенник, взявшись за весла».

Несколько сильных гребков, и лодка воткнулась в прибрежный песок. Схватив вещи убитого сэра в охапку, Гермес выпрыгнул из лодки и скрылся в лесу. Стреноженную лошадь Ламорена он нашел там же, где и оставил — на маленькой неприметной полянке. Здесь Гермес наскоро переоделся, оседлал отдохнувшее животное и продолжил прервавшийся путь доблестного рыцаря сэра Ламорена ко двору короля Артура.

* * *

После долгих уговоров прекрасная Вивиан поселилась в домике старого волшебника. С момента первой встречи с Озерной девой старик понял, что пропал — влюбился по уши с первого взгляда, словно сопливый юнец. И никакие чары не в силах были вытравить это чувство из его сердца. Если бы рядом с волшебником неожиданно оказался кто-нибудь из его старого окружения, он бы не узнал вечно спокойного и уравновешенного старца. Мирддин рассказывал своей гостье веселые истории и двусмысленные анекдоты, показывал забавные фокусы. Неизвестно куда исчезла его привычка брюзжать по любому поводу. Поникшие под грузом лет плечи распрямились, а давно потухшие водянистые глаза теперь искрились молодостью и весельем. Все хорошо, но вот жаркие бессонные ночи его выматывали, не помогали ни отвары из лесных трав, повышающие мужскую силу, ни чародейные наговоры, даже сила гигантских монолитов оказалась здесь бессильна. Никогда раньше Мирддин не задумывался о прожитых годах. Если б не Вивиан… Вернуть утраченную молодость оказалось для старика непосильной задачей. Время никак не хотело поворачивать вспять, оно не давалось в руки Великого волшебника и буквально выскальзывало сквозь пальцы. Вивиан училась у него основам колдовского искусства. С изумлением Мирддин признал, что у нее талант к чарам.

— Вскоре, любовь моя, — сказал он ей, — ты затмишь королеву Маб.

— Забудь о ней! — ворковала Вивиан, увлекая Мирддина на ложе любви. И старик забывал не только о королеве, он забывал обо всем на свете…

* * *

Сэра Ламорена при дворе Артура приняли неважно, вернее никто даже и не обратил внимания на его приезд. Камелот оказался набит приезжими рыцарями под завязку.

«Через три дня начинается турнир! — запоздало вспомнил Гермес. — Тем лучше, есть, где себя показать!»

Найти ночлег оказалось непросто — в преддверии турнира постоялые дворы были переполнены. Мало того, что предприимчивые хозяева ночлежных заведений взвинтили цены, так еще и невозможно было найти свободную комнату. Несколько раз Гермесу предлагали снять угол, но он высокомерно отвергал эти предложения. Негоже благородному сэру ютиться под лестницей в заурядной харчевне. Наконец Гермес решил плюнуть на конспирацию и тряхнуть мошной. Если настоящий сэр Ламорен был нищ, как церковная крыса, то за душой Ламорена-Гемеса водились кое-какие сбережения. И весьма немалые. В первой же попавшейся на дороге корчме Гермес с порога бросил хозяину золотой и громогласно потребовал пива и мяса. Когда пухлый мальчишка, по всей видимости, сынок корчмаря, принес заказ, Гермес кинул ему мелкую серебряную монетку и навалился на еду. Из кухни за ним наметанным взглядом наблюдал хозяин. Сыто рыгнув, Гермес жестом подозвал к себе мальчишку.

— Приготовь мне комнату! — приказал он ему. — И быстро! Я устал. Мне нужно отдохнуть!

— Но благородный сэр, все комнаты заняты!

— Ты будешь мне перечить! — разгневано проревел Гермес, хватая мальчишку за ухо.

— Господин, — хозяин в мгновение ока оказался возле стола Гермеса, — отпустите мальчонку.

— Я плачу золотом! — бушевал Ламорен-Гермес. — А эта свинячья харя говорит, что нету мест! Да я сейчас вас всех…

Корчмарь порядком струхнул, а Гермес все никак не хотел успокаиваться.

— А сколько господин заплатит, если…

Гермес картинно снял с пояса увесистый мешочек и с грохотом бросил его на стол.

— Этого хватит до конца турнира? Еда и кров?

В глазах хозяина зажглись алчные огоньки.

— Если благородный господин не побрезгует моей комнатой, то я готов на время турнира переехать с семьей в хлев…

— Там тебе самое место! — высокомерно заявил он. — А сейчас распорядись, пускай твой сопляк взобьет мне перину! У тебя есть пуховая перина?

Хозяин кивнул.

— Моя дорога была долгой, — Гермес громко зевнул и невнятно добавил, — я спать хочу.

Малец проводил рыцаря в его комнату. Гермес, не раздеваясь, завалился на хозяйскую кровать и оглушительно захрапел. Мальчишка пятился до самых дверей, не спуская с рыцаря испуганного взгляда. Затем он стремительно развернулся и бросился прочь от комнаты. Едва стихли шаги хозяйского мальчонки, Гермес, стараясь не скрипеть, легко поднялся с кровати и осмотрел комнату. Затем заложил прочным дубовым брусом толстую входную дверь и закрыл ставнями узкие окна. После этого он довольно огляделся — безопасность прежде всего! Без защитных чар он мог сейчас рассчитывать только на себя самого. А мало ли на свете проходимцев, желающих поживиться на чужой счет? А закончить свои дни с перерезанным горлом Гермес не хотел. Еще раз проверив на прочность дверь и ставни, новоявленный Ламорен остался доволен — застать в врасплох его не сможет никто. С удовольствием растянувшись на кровати, Гермес крепко заснул. Ночь прошла спокойно, если не считать того, что в запертую дверь несколько раз кто-то настойчиво ломился. В ответ на стуки сэр рыцарь грязно ругался, переворачивался на другой бок и продолжал мерно сопеть. Тем не менее, к утру Гермес умудрился сносно выспаться. Протерев кулаками заспанные глаза, он спустился на кухню, где, не стесняясь в выражениях, потребовал причитающийся себе завтрак.

— Послушай, милейший, — грубо сказал он хозяину, когда тот поставил перед ним блюдо с плохо прожаренным куском оленины, — сегодня ночью мне кто-то мешал наслаждаться отдыхом.

Хозяин испуганно захлопал ресницами.

— Так вот, — продолжал Гермес, — пусть он благодарит Господа нашего, что я сильно устал…

Гермес впился в сочный кусок зубами. Жирные окровавленные струйки мясного сока побежали по его подбородку, а он продолжал наставлять хозяина с набитым ртом:

— И клянуш шпасителем-м-м, если это пофториша и жафтра…

Гермес сглотнул и вытер рукавом с капли жира, повисшие на бритом подбородке.

— …я оторву засранцу башку! И затолкаю её ему же в задницу! А тебе…

— Господин, — заблеял корчмарь, — я все понял! Я лично прослежу, чтобы благородного рыцаря никто больше не беспокоил!

— Так то лучше! — осклабился Гермес, глотнув из большой глиняной кружки вина. — Ну и кислятина! — передернул он плечами. — Ничего лучше нет?

— Но господин не платил за хорошее вино, — попробовал оправдаться корчмарь.

— Неси! — Гермес хрястнул кулаком по столу. От удара крепкая дубовая столешница треснула. — Я отдал тебе все, что имел… На ристалище я возьму хорошую добычу и расплачусь за вино.

— Но… — вновь подал голос хозяин харчевни.

Глаза Гермеса налились кровью, лицо побагровело. Хозяин метнулся на кухню и через мгновение поставил перед рассерженным рыцарем запотевший кувшин с вином.

— Это хорошее вино… Я надеюсь, благородный сэр не забудет рассчитаться за него…

— Не забудет! — громыхнул Гермес, срывая сургучную печать.

С видом знатока рыцарь приложился к содержимому кувшина.

— Отличное вино! — Гермес радостно хлопнул низкорослого корчмаря по плечу. Толстяк покачнулся, едва удерживая равновесие.

— Можешь, когда хочешь! — благодушно заметил рыцарь, допивая вино. — И воздастся тебе по делам твоим!

С этими словами он поднялся из-за стола и покинул корчму, оставив напуганного хозяина убирать за благородным сэром остатки трапезы.

Первым делом Гермес отправился на замковый двор, нашел распорядителя турнира и оставил ему заявку на участие. Разузнал, где обычно гуляют благородные рыцари, отдыхая от трудов праведных, битв и турниров. Распорядитель, сэр Бламур, суровый седой воин с изуродованным жуткими шрамами лицом, порекомендовал Гермесу харчевню «Парящий дракон», где обычно собирался весь цвет британского рыцарства.

— А вообще, — добавил он, — завтра король Артур дает пир в честь турнира. Там будут все.

Два предтурнирных дня Гермес провел с пользой для дела. Он перезнакомился с массой нужных людей, что постоянно трутся подле трона и в курсе всех сплетен, касающихся властьпредержащих. Благодаря совместным попойкам ему удалось выяснить следующее: первый рыцарь королевства — сэр Ланселот Озерный крутит роман с королевой. Об этом знает весь двор, только король Артур пребывает в сладком неведении.

«Эту связь можно использовать в своих целях, — сразу понял Гермес. — Открыв королю глаза, можно посеять смуту в его, кажущемся таким прочным, стане».

Ланселот пользовался уважением в среде благородных рыцарей и многие благородные сэры, не задумываясь, примут его сторону. Междоусобица разделит королевство на два непримиримых лагеря. Люди погрязнут в своих собственных проблемах и забудут о Мирддине, которого вот уже несколько дней дурманит Вивиан.

* * *

Турнир пролетел незаметно. Сэр Ламорен был признан одним из лучших его бойцов. Король даже пообещал своему дальнему родственнику, что возможно в будущем найдет для него место за круглым столом. Ближе всего сэр Ламорен сошелся с племянником Артура, Мордаутом, который на ристалище ссадил Гермеса с коня. Конечно, Гермес поддался ему не просто так — Мордаут должен был сыграть одну из главных ролей в его постановке. Честолюбивый Артуров племянник сам был не прочь сесть на трон Пендрагонов, к тому же все основания для этого у него имелись. Сошедшись с ним накоротке, Гермес ловко манипулировал «лучшим другом». Именно с его подачи Мордаут отрыл «любимому» дяде глаза на похождения королевы. Уже на следующий день все королевство судачило о том, что предпримет Артур по этому поводу. Король не подкачал — он осудил королеву и приговорил её к сожжению на костре. Ланселот не подкачал, он поступил точно так, как и рассчитывал Гермес — неожиданно явился ко двору в день казни и отбил Гиневру. Артур с войском отправился в погоню за беглецами, перед этим передав бразды правления племяннику. После отъезда короля Мордаут, подстрекаемый Гермесом, короновал сам себя. Война с Артуром стала неизбежной, и была лишь вопросом времени.

* * *

542 г.

Камланн

В ночь перед решающей битвой король увидел вещий сон: к нему в сопровождении прекрасных дам явился недавно почивший сэр Гавейн.

— Сэр, — сказал рыцарь, обращаясь к королю, — Господь поручил мне предостеречь вас от гибели. Когда вы завтра будете биться с узурпатором Мордаутом, то знайте — ваши дни сочтены, — в голосе Гавейна сквозила неприкрытая тоска и сострадание. — Вы будете убиты и с вами множество достойных рыцарей с обеих сторон. Заклинаю, не затевайте на завтра боя! Откажитесь под любым предлогом!

Король кликнул приближенных и рассказал им о видении.

— Хорошо бы посоветоваться с Мирддином, — предложил сэр Бедивер.

— От Мирддина давно нет вестей, — развел руками Артур. — Поиски волшебника ни к чему не привели… Старик явно скрывается… Знать бы причину… Так или иначе, решать будем без него!

Вскоре решение было принято — Артур решил не рисковать и отправил к Мордауту парламентеров.

— Не скупитесь, — добавил напоследок король, — предлагайте ему сокровища и земли, сколько он ни потребует.

Долго убеждали Мордаута сэр Лукан и сэр Бедивер принять предложение Артура. Наконец племянник короля согласился, что пока жив законный король, Мордаут будет владеть Корнуэллом и Кентом, а после его смерти унаследует все. Далее сговорились они, что встретятся на глазах у обеих армий в сопровождении четырнадцати человек каждый, где и подтвердят друг другу добрые намерения. Выслушав доклад парламентеров, король воскликнул:

— Я доволен! Дело удалось! И все же я ему не доверяю!

Уходя на поле, Артур наказал своему войску, что если где-нибудь блеснет обнаженный меч, пусть нападают и убьют предателя Мордаута. Где же ему было знать, что точно такой же приказ узурпатор отдал и своему войску.

Они сошлись в центре поля, окруженные верными рыцарями. Законный король Британии и узурпатор, вероломно захвативший трон в трудное для державы время. Они стояли лицом к лицу и буравили друг друга злобными взглядами. Ламорену, находившемуся в свите Мордаута, не нравилась сложившаяся ситуация. Она явно старалась выскользнуть из под его контроля и провалить все дело. Гермес шипел проклятия сквозь сжатые зубы, но они не имели силы — благодаря потугам Мирддина, чары на острове до сих пор не работали. Маг мучительно пытался найти спасительный выход — ему нужна была война. И чем кровопролитнее, тем лучше для властителей.

«Что делать? Что делать? — беззвучно восклицал Гермес, наблюдая, как рушатся все его планы».

Тем временем противникам принесли вино, чтобы подняли они кубки и выпили за примирение.

«Искусство Гипноса! — неожиданно осенило Гермеса. — Для него не нужна магия!»

Сэр Ламорен впился немигающим взглядом в рыцаря из окружения Артура. Бедняге неожиданно показалось, что из кустов вереска выползла гадюка и ужалила его в ногу. Чары Гипноса оказались настолько сильны, что соратники Артура тоже увидели змею. Ослепленный болью, внушенной Гермесом, рыцарь не задумываясь о последствиях, выхватил меч, чтобы убить существующего в его воображении ядовитого гада. В тот же миг войска пришли в движение: затрубили трубы и горны, люди кинулись навстречу друг другу.

— Увы, несчастный этот день! — воскликнул Артур, вскакивая на коня.

Он направил животное к своим войскам, так же поступил и Мордаут. Через мгновение войска сошлись в смертельной схватке. Смешалось все: люди и животные, сталь и кровь, живые и мертвые, небо и земля. Наступил черный для Британии день…

* * *

Ослепленный страстью Мирддин не замечал никого и ничего вокруг, а любвеобильная Вивиан тем временем готовила ему хрустальный гроб…

Глава 12

Несколько страничек из дневника благородной девицы Арины Лопухиной.

14.05.1884 г.

Сегодня, убираясь на чердаке, нашла свою старую ученическую тетрадь. Боже мой, какой наивной я была десять лет назад! Сейчас, разбирая свои детские каракули, я плачу от умиления… Детство…жаль, что его нельзя вернуть. Я совсем забыла тот случай…вернее не случай, а чудесный, удивительный сон-сказку. Я до сих пор не уверена полностью, приснилось мне это или было на самом деле…

28.01.1873 г.

Москва.

За окном завывал ветер. Арина ворочалась с боку на бок, считала до бесконечности барашков, но уснуть не могла. Утомившись от бесплодных попыток, девочка нащупала в темноте коробку со спичками, и зажгла свечу, благо родители в соседней комнате уже спали. Она достала из-под подушки зачитанную до дыр книжку, раскрыла её наугад и в который раз погрузилась в таинственный и увлекательный мир благородных рыцарей и принцесс, колдовства и магии.

— Несправедливо! — шептала она, пробегая глазами страницу. — Кому-то волшебные приключения, а кому-то ничего!

Она понимала, что все описанное в книге — выдумка, но ей до ужаса хотелось, чтобы все это было на самом деле.

— Маги, чародеи, волшебство, — тихо говорила она сама с собой, — как я хочу попасть туда!

— Маги, волшебство, — сварливо сказал кто-то рядом.

— Ой! — испуганно вскрикнула Арина. — Кто это?

— Тише ты, — прошептал неизвестный, — папеньку с маменькой разбудишь.

Арина огляделась по сторонам в поисках неизвестного собеседника, но рядом кроме домашнего любимца — черного кота Феофана, никого не было.

— Да я это, я, — заворчал кот.

— А ты что, умеешь говорить? — удивилась Арина.

— Да! — самодовольно усмехнулся кот. — Но, на весь волшебный мир нас всего двое: я и мой дедушка!

— Какой волшебный мир?! Помоги мне попасть туда! — возбужденно затараторила Арина. — Сейчас! Потом это все может оказаться лишь сном! — она подскочила с кровати, и как была в одной пижаме, кинулась к двери.

— Ты куда? — удивленно мяукнул Феофан. — Хоть шапку надень — зима на дворе!

— Точно, — остановилась Арина. — А как мы из дома выйдем? Дверь заперта, да и папеньку с маменькой точно разбудим!

— Давай через окно, — предложил кот, — я всегда так хожу. Первый этаж — лучше не придумать!

— Ладно, — подумав секунду, согласилась Арина, и понеслась к окну.

— Только ты это, — усмехнулся кот, — старайся потише, а то точно всех перебудим.

— Ты за собой следи, — отрубила девочка.

— Я-то могу тихо, — гордо сообщил кот, — у меня опыт. А вот насчет тебя я глубоко сомневаюсь.

Спрыгнув на землю, Арина с головой погрузилась в большой сугроб.

— Куда идти? — не растерялась девочка, кое-как выбираясь из снежной кучи и одновременно запихивая кота за пазуху.

— Иди прямо, — сказал кот.

— Я ничего не вижу, — сказала Арина, уткнувшись в мусорный бак.

— Это просто хорошая маскировка, — пояснил кот, — никто и не догадается, что здесь переход в иной мир. Ну, давай, лезь вот в этот крайний ящик.

— Ты первый, — засомневалась Арина.

— Хорошо, — согласился кот, — давай, кидай меня в бак. Только делай все как я, — предупредил Феофан.

Арина слегка подбросила кота над мусорным ящиком.

— Фантизма путизма! — заорал противным голосом кот, падая в контейнер.

В мусорке что-то громыхнуло, зашуршали старые газеты, во все стороны полетели картофельные очистки и гнилые овощи. Девочка с интересом наблюдала, что же будет дальше. А дальше ничего интересного не произошло: на краю контейнера вновь появился кот, весь перемазанный рыбьей требухой. Стряхнув банановую кожуру, что красовалась на его голове словно летняя панама, Феофан смущенно произнес:

— Кхм… я наверно это… место перепутал…

— А может, ты просто наврал?

— Я?! — кот прижал передние лапки к груди. — Да чтоб ты знала, я — самый честный кот в мире!

— Ага, — язвительно прищурилась девочка, — самый волшебный кот в мире, самый честный кот в мире, самый, самый… Ты самый хвастливый кот в мире!

— Я?! — обиженно вскричал кот. — Вот он, тот ящик — рядом стоит! Уж и перепутать нельзя! Фантизма путизма! — вновь прокричал он свою тарабарщину и нырнул в соседний ящик.

Из мусорки ослепительно полыхнуло.

— А ну, чего фулюганишь?! — услышала Арина рассерженный крик местного дворника. — Вот я тебе щас уши надеру и в околоток сведу!

— Была, не была! — решилась девочка, карабкаясь на край контейнера. — Фантизма путизма! — крикнула она, повторяя за котом странное заклинание. Затем зажмурила глаза и прыгнула вглубь тошнотворной мусорной кучи.

Солнце, весело смеясь, смотрело на Арину сквозь густые еловые лапы. Ночь странным образом превратилась в день. Девочка лежала на куче сухой хвои, словно на мягкой перине. Исчез родной двор, исчез дом со спящими, ни о чём не подозревающими родителями. Здесь не было даже сугробов — в этом мире, начихав на все законы природы, стояло лето.

— Здорово! — сказала Арина. — Слушай, а эта «Фантизма Путизма» — настоящее заклинание?

— Э…э, — кот отвел глаза в сторону, — если честно, то я это сам придумал, чтобы эффектней все выглядело. На самом деле никакого заклинания не нужно! Враки все это! Главное — знать место перехода, — сказал кот, — ну и верить, конечно, что мир волшебства существует. Без этого сюда не попасть!

— Так зачем же его от нас скрывают? — удивилась Арина.

— Ну, — замялся кот, — я и сам точно не знаю! Ну что, вперед, навстречу приключениям?

— Вперед! — обрадовано подхватила девочка.

Едва они двинулись в путь, как мимо них промчалась настоящая избушка на курьих ножках. Из открытого настежь окна грохотала музыка. Избушка подпрыгивала в ей в такт, загребала лапами землю и откидывала её далеко позади.

— Знакомый домик, — заметил кот. — Интересно, с чего такая резвость? — задумался кот.

— Баба Яга? — уточнила Арина, указав на домик.

— Боюсь тебя огорчить, — сказал кот, — но зовут её Мара. Если хочешь — баба Мара, лет ей действительно много. А вон, кстати, и она.

Над вершинами деревьев, едва не сшибая острые макушки елок, летела ступа. В ступе сидела растрепанная старушка, в иссуплении вращающая над головой метлу.

— И всё-таки это Яга, — не согласилась с котом девочка. — Домик на ножках, ступа и метла! Ой, смотри, — воскликнула девочка, — избушка возвращается!

— Выручим старушку? — кот вопросительно взглянул на девочку. — А то она её до вечера не поймает! А в благодарность, глядишь, нас завтраком покормят!

— А нас самих на завтрак не пустят?

— Не, — кот отрицательно мотнул головой, — бабка человечину лет пятьсот как не ест — лекари запрещают!

— Почему? — не поняла девочка.

— Вредно, говорят! А теперь отойди в сторонку и не мешай!

Кот забрался на ближайшее дерево. Подождав, когда избушка поравняется с ним, прыгнул прямо в открытое окно. Через секунду музыка оборвалась, избушка резко затормозила и принялась обиженно рыть пыльную землю мощными лапами. В окне показался довольный кот. Он помахал девочке и крикнул:

— Аринка, давай сюда!

Девочка опасливо обошла избушку.

— А не лягнет? — спросила она кота.

— Не дрейфь, — успокоил ее Феофан, — она добрая! Там, со стороны крыльца лестница должна быть веревочная. Залезай!

Внутри избушка оказалась на удивление чистой. И пахло здесь приятно. От обилия душистых трав, развешанных по стенам, кружилась голова. В избушке было уютно и ни капельки не страшно, и даже вязанки сушеных летучих мышей не вызывали отвращения. В углу — большая печь, посередине — стол, накрытый чистой скатертью. А на столе — гусли. Неожиданно входная дверь скрипнула и на пороге появилась старушка, что давеча безрезультатно гналась за убегающей избушкой.

— Попались, паршивцы! — тяжело дыша, сказала бабка. — Вот, значит, кто в моей избушке безобразит! — она замахнулась метлой, что до сих пор сжимала в руках.

— Ах, так! — возмутился кот, вставая в позу. — Что же это делается, люди добрые, — кот уже явно переигрывал, — «спасиба» не надо, но хоть бы накормила за помощь!

Старушка так и застыла с поднятой метлой:

— Так это ты что ли избушку остановил?

— А хотя бы!

Кот оттянул острым когтем струну на гуслях, а затем резко отпустил. Гусли грянули плясовую. Избушка с места взяла в галоп. Баба Мара не удержалась на пороге: нелепо взмахнув руками, она вывалилась сквозь распахнутую дверь на улицу.

— Ой! — воскликнула Арина. — Бабушка убилась!

Кот с довольным видом положил мохнатую лапку на струны. Музыка смолкла. Избушка резко остановилась. Арина больно ударилась о печку. Феофан вскочил на подоконник и закричал:

— Бабуль, ты как? Живая?

— А ты мне никак место на кладбище присмотрел? — вопросом на вопрос ответила старушка, вновь появляясь в дверях. — Так вот — фиг вам! Я на ступе и не с такой высоты наворачивалась! И хватит об этом! Значит, ты избушку остановил?

— Я, — кот довольно усмехнулся в усы. — А лучше скажи мне, баба Мара, откуда у тебя эта штуковина? — он указал на гусли. — Лет сто таких гуслей не встречал.

— Да на чердаке нашла! — сказала старушка. — Я их домой притащила и взялась с пыль с них вытереть, а оне как заорут! Избушка взбрыкнула, я в окно и выпала. Благо, что ступу во дворе держу… Постой, — опомнилась старушка, — чего это я с тобой лясы точу? — она с прытью, какой никто не ожидал от пожилой дамы, подскочила к Феофану и схватила его за загривок. — Ты же у нас со вчерашнего дня в розыске! За тебя, знаешь, какая награда обещана!

— Это не я! — заверещал кот, пытаясь вывернуться из крепкой бабкиной хватки.

— Подождите, — Арина кинулась к старушке, — он не мог ничего натворить вчера! Мы только сегодня здесь появились!

— А с чего это я вам верить должна? — старушка недобро прищурилась, но хватку ослабила.

Кот вывернулся и мягко приземлился на пол.

— Бабуль, а чего случилось-то? — обиженно спросил он.

— А то ты не знаешь? Говори, зачем спер ключ у старого Харона! — прикрикнула на кота старуха.

— Какой ключ? — кот неожиданно запаниковал.

— Тот самый — от ворот смерти!

— А при чем здесь я? — взвыл Феофан.

— А при том, — пояснила баба Мара, — старый демон утверждает, что это именно ты его стащил!

— И ты поверила?! — воскликнул кот. — Да за все время, которое я прожил в этой избушке, у тебя что-нибудь пропало?

— Пропало! — ехидно усмехнулась старушка.

— Что? — кот выгнул горбом спину и взъерошил шерсть на загривке. Его глаза недобро сверкнули.

— А зачем же ты от меня так неожиданно смылся? Просто я до сих пор не поняла, что именно ты стащил! Но, как обнаружу, тебе не поздоровиться!

— Да просто надоело мне все, — сказал кот. — Ты у меня то шерсти клок из хвоста выдерешь для опытов своих колдовских, то кашу варить заставишь, а после посуду мыть… Вот я и сбежал! А у Аринки меня все холили и лелеяли, кормили от пуза! И ничего взамен делать не заставляли!

— Но Харон тебя видел, — заметила старушка, — и узнал!

— Ничего не понимаю! — сказал кот. — Не было меня здесь, не было!

— Баба Мара, — сказала вдруг Арина, — а вы расскажите с самого начала. Как там дело было?

— Ладно, — вдруг согласилась старушка, — слушайте. А заодно, так и быть, накормлю вас.

Днем ранее.

С самого утра настроение у Харона было отвратительное. Вообще-то оно у него всегда отвратительное, но сегодня — хуже не бывает. То ли выспался плохо, то ли пучит с утра, то ли возраст.

— Стареем, стареем, — почесывая неопрятную бороду, жаловался своему отражению в тягучих водах Стикса лодочник. — Конечно, ведь мы с тобой помним былое величие титанов и сверкающую мощь богов. И где теперь эти потрясатели земли и громовержцы? То-то! Жрут картофельные очистки за медными воротами Тартара! — Харон сипло рассмеялся, его настроение заметно улучшилось. — А мы с тобой, дружок, так и катаемся по спокойным волнам Леты и Ахеронта, в тишине, на свежем воздухе и, заметь, без всякого начальства. Только я теперь решаю: пущать душу в Аид или пусть привидением по свету мыкается! Никто теперь старому Харону не указ, потому как вот он, ключик от мрачного царства, — старый лодочник любовно прикоснулся к золотому артефакту, что висел на его жилистой шее. — Он — моё единственное богатство!

Старый пройдоха конечно же лукавил, древний обычай класть мертвецу в рот мелкую монетку — плату за провоз в мир духов, позволил Харону скопить внушительное состояние. Сейчас он мог бы спокойно бить баклуши на широкую ногу, но продолжал работать лодочником, причем совершенно бесплатно, потому как хороший обычай с монетками постепенно забылся. Харон неторопливо взмахивал веслом, наслаждался тишиной. Наконец он достиг «последней пристани» — места, где его ждали души умерших, готовых отправиться в страну забвения. К немалому удивлению лодочника пристань была пуста.

Никого? — Харон подозрительно осмотрел берег. — Не может быть, чтобы никто сегодня не умер!

Лодка ткнулась в пологий берег, и Харон, по-старчески кряхтя, спрыгнул на землю. Некоторое время он нервно ходил взад-вперед, но берег оставался пустынным — желающих отправиться на тот свет не находилось.

Такого не случалось давно, — подумал лодочник, — с тех самых пор, как Геракл пленил Танатоса, бога смерти. Люди перестали умирать, тем самым, оставив Харона без работы на несколько лет. Вот это был отпуск! Может опять Геракл безобразит? Нет! — Харон сразу отверг такой расклад. — Танатос уже который год влачит жалкое существование за медными вратами Тартара, а на его место назначена Сера Костлявая — этакая взбалмошная старушенция с манией величия и остро заточенной косой в руках. А Геракл, как известно, со старушками не воюет!

Харон подождал еще немножко, затем вытащил лодку на берег и перевернул её вверх дном.

Если появилась возможность расслабиться, — решил он, махнув на все рукой, — грех не воспользоваться. К тому же виноватой во всем будет Костлявая! Я-то свою часть договора честно отрабатываю! — и он, не оглядываясь, зашагал прочь от реки.

Харон решил навестить своего давнего знакомого — речного старца Ахеронта. После свержения богов оный старец, оставшись не у дел, открыл неподалеку от «последней пристани» забегаловку. Кабак «За упокой» пользовался популярностью у новоиспеченных духов, а также всевозможных колдунов и экстрасенсов из мира смертных. Харон не посещал сие заведение уже несколько столетий. Кабачок нисколько не изменился за прошедшее время, разве что немного обветшал. Открыв скрипучую дверь, лодочник шагнул внутрь. Зал был пуст. Только мрачный седобородый хозяин заведения полировал бархоткой и без того сверкающие бокалы. Хозяин на миг оторвался от работы и мельком взглянул на посетителя.

— Харон, дружище! — узнал лодочника Ахеронт. — Я рад тебя видеть, хоть выглядишь ты неважно! Усох совсем!

— Зато тебя раздуло! — парировал лодочник выпад старика. — Но я тоже рад нашей встрече!

— А это у меня бесспорное доказательство, что здесь можно вкусно пожрать! — Ахеронт хлопнул себя рукой по выпячивающемуся животу. — Ты б почаще заходил, глядишь, тоже красавцем бы стал!

Они выпили за встречу, затем за дружбу, затем за баб-с. В конце — концов, отвыкший от спиртного Харон порядком набрался. Наконец они выпили на посошок, и лодочник в приподнятом настроении отправился обратно к реке. Краем глаза Харон заметил мчащегося ему на перерез большого черного кота. Невзирая на своё демоническое происхождение, старый лодочник был суеверен.

— Брысь! — зашипел Харон на кота, но черная бестия и не думала тормозить или сворачивать в сторону. — Ах, вот так? — разозлился лодочник, нагибаясь за камнем. — Получи! — Харон, метнул в сторону кота увесистый булыжник.

— Хам! — крикнул кот, легко увернувшись от камня и, припустив со всех ног, он перебежал-таки старику дорогу.

— Г..г. ад, — произнес Харон, останавливаясь перед незримой чертой.

Перед тем, как её переступить, лодочник основательно поплевал через левое плечо. Затем нерешительно сделал один шаг…

— … умудрился споткнуться. Головой о камень. Когда очнулся — ключа не было, — закончила рассказ баба Мара.

— А с чего он взял, что это был я? — возмутился Феофан. — Ну, допустим, похож, но это еще не повод объявлять травлю!

— Милай, — прошамкала старушка, — ты, наверное, плохо слушал. Я же сказала — кот говорящий! А у нас их раз-два и усё: ты, да дед твой! Но Баюн уже совсем седой. Так что кроме тебя некому!

— Он же без сознания был! Может, мимо кто-нибудь проходил и стырил!

— Харон — тертый калач, — возразила Мара. — Едва очнувшись, он вызвал лучших сыскарей. А те в свою очередь проверили все: от остаточного магического фона до обычных следов на земле. Дело-то серьезное…

— А чего там про следы? — перебил старуху кот.

— А ты меня не торопи, — огрызнулась старушка, — чай не девочка! Кроме обычных кошачьих следов ничего не нашли. Так что с сегодняшнего дня ты — преступник номер один!

— Постойте! — вмешалась в разговор до сих пор молчавшая девочка. — Может, Ахеронт что-нибудь видел?

— Допрашивали его, — ответила баба Мара, — не видел. И меня допрашивали…

— А Костлявую? Костлявую допрашивали? — перебила старуху Арина.

— А она-то здесь при чем? — удивились старуха.

— А при том, — пояснила девочка, — если бы на причале, как обычно, были пассажиры, то лодочник бы не отправился в кабак! А если бы он не отправился в кабак, его бы не ограбили!

— Слишком много если, — проворчала старуха, — хотя… интересно, чем же была занята вчера Костлявая? Навещу-ка её родимую. А вы, — она погрозила друзьям кривым пальцем, — сидите здесь! На улицу ни-ни! Я быстро!

Вернулась она действительно быстро.

— Повезло, — сообщила она, — Костлявую временно от работы отстранили. Дома сидит. А история действительно странная…

Днем ранее.

Сера Костлявая была пунктуальной особой. Если написано тебе на роду, умереть в семь часов тридцать минут и десять секунд — то так тому и быть. Ни секундой раньше, ни секундой позже. Строго по графику! Кто и когда этот график составлял, ей было не важно. Самое главное — она при деле и выполняет свою работу на пять с плюсом. Сера достала свою косу и проверила остроту лезвия кривым ногтем. Этой косой можно было смело бриться, но заточка инструмента показалась ей недостаточной. Из глубоких складок поношенного савана, служившего Сере рабочей униформой, она достала небольшую деревянную шкатулку. Аккуратно откинула крышку. В бархатном чреве шкатулки хранился порядком источенный оселок. Костлявая бережно достала точило и несколько раз провела им по лезвию. Вновь проверила заточку. В этот раз результат её удовлетворил.

— Да, — подумала Смерть, пряча оселок в шкатулку, — таких вещей больше не делают. Это точило Одина, которым он так заточил самые обычные косы, что ими умудрились зарезаться девять великанов, шкуру которых и не всякий меч осилит.

Взглянув на часы, Сера заторопилась: ровно в тринадцать ноль-ноль ей нужно было отнять жизнь у некоего Романа Кислякова. Сера закинула инструмент за спину и мгновенно переместилась в квартиру Кислякова, где тот и должен был умереть от сердечного приступа. Объект находился на кухне в компании полупустой бутылки водки. Кроме початого пузыря и пустой стопки на столе лежала новая колода карт. Никаких закусок, даже корочки хлеба. Похоже, клиент кушал только беленькую.

— Эк тебя достали, бедненький, — подумала Костлявая, доставая косу, — сейчас я решу все твои проблемы. Навсегда!

Роман налил стопку, поднес её к губам и неожиданно встретился взглядом с Серой. Его глаза расширились, губы задергались. Сера удивленно качнула головой: в основном её замечали только в момент смерти. Дрожащей рукой Кисляков все же умудрился закинуть внутрь водку, правда, расплескав при этом половину живительной влаги.

— Пришла? — выдохнул он.

— Пришла, — спокойно согласилась Сера.

Роман чудовищным усилием воли взял себя в руки.

— Слушай, — сказал он, — я игрок. Разрешишь в последний раз? — он кивнул на колоду. — Последнее желание перед смертью…

— Давай! — разрешила Сера.

Роман дрожащими руками вскрыл колоду. Вытащил из нее три карты — две черной масти и одну красную.

— Смотри, где красная? — сказал он Курносой, переворачивая карты рубашками вверх.

Роман принялся перекладывать карты с места на место, приговаривая:

— Кручу, верчу, обмануть тебя хочу…

— … не отгадала Костлявая-то, — со смехом сказала Баба Мара, — ни с первой, ни со второй, ни с третьей попытки! Как дурочку с переулочка её шулер развел! Целый день играли! Проиграла Сера в итоге даже косу! Ну и взамен оставила картежнику жизнь!

— Как дурочку, говоришь? С переулочка? — донесся от двери скрипучий голос.

Арина, кот и баба Мара резко повернулись к двери. В проеме, опираясь на косу, в надвинутом на глаза капюшоне стояла смерть. Арина вздрогнула, смерть оказалась похожа на живой скелет, совсем такой же, как её рисуют на картинках.

— Вот именно, как дурочку, — подтвердила баба Мара.

Смерть глубоко вздохнула, поставила косу в угол и прошла в комнату.

— Никогда бы не подумала, — сказала она, усевшись за стол, — что меня можно так легко провести. А ведь и правда, как дурочку…

— Чем обязаны? — сухо поинтересовалась баба Мара.

— Без работы я теперь маюсь, — со вздохом сказала Сера. — Думала долго: как же я так могла оплошать? Ведь не должен он был меня увидеть. Обычным смертным это не дано. А он словно ждал меня. Ну и решила я внести ясность в этот вопрос. Навестила шулера еще раз…

Двумя днями ранее.

Кислый не просыхал уже целую неделю. Шутка ли проиграть сотню золотом. А завтра выходят все сроки уплаты долга. Кислый паниковал. Никогда он еще не подходил так близко к черте, за которой только деревянный макинтош, да дерновое одеяльце. А музыки не будет — некому заказывать.

— И дернул черт играть по-крупному! — сокрушался Кислый. — Разводил бы себе терпил по мелочи… Прав был Крапленый, тыщу раз прав!

Крапленый оставался для Кислого непререкаемым авторитетом, даже после смерти. Когда-то давно старый шулер учил молодого напарника, приговаривая:

— Не пытайся, Ромка, пернуть громче всех, глядишь, штаны стирать не придется!

— И ведь попался таки! Что делать? Что делать? Что делать?!! — метался Кислый по маленькой кухне, сшибая пустые бутылки. — Как там говорил Крапленый? Не знаешь что делать — иди к гадалке!

Гадалка на примете была, доставшая Роману в наследство от Крапленого. По заверению старого кореша, эта цыганка не ошибалась никогда. Он быстро собрался и выбежал из квартиры. Гадалка жила недалеко, Роман даже не стал ловить извозчика — пешком быстрее. Наконец он остановился перед старой обшарпанной дверью. Толкнул её. Дверь оказалась не запертой. В квартире царил вечный полумрак: гадалка даже днем не открывала тяжелые бархатные шторы. Посреди комнаты стоял большой круглый стол, за которым сидела старая седая женщина. Роман видел её один раз и то мельком, когда появлялся здесь вместе с Крапленым несколько лет назад. За это время старушка нисколько не изменилась.

— Здравствуй, Изольда! — поздоровался с гадалкой Роман.

Старушка подслеповато прищурилась. Кислого она явно не узнавала. Роман в двух словах объяснил суть дела.

— Беда у меня, Изольда! Раскидай картинки!

Старушка пристально посмотрела в глаза Романа и без вопросов полезла в стол за колодой карт. Она раскидывала их и так, и этак, но выпадало всегда одно и то же.

— Смерть у тебя, Ромочка, в головах стоит, — вздохнув, объявила гадалка. — И как её обойти, карты не говорят!

— А кто… кто может знать? — задыхаясь, спросил старуху Кислый.

Старушка помолчала, пожевала по-старчески губами.

— Можно попытаться Крапленого спросить, — наконец сказала она.

— Крапленого? Он же умер! — крикнул Роман.

— Ему оттуда виднее, — тихо сказала гадалка. — Спросим — как никак я медиум не последний! Только подготовиться нужно хорошенько! А это ой как непросто…

— … просто, не просто, но ей удалось вызвать душу, — сказала Сера. — Правда, на вызов явился некто неизвестный. Он точно предсказал время и место моего появления! И смог наделить Романа способностью увидеть меня до срока! Еще этот тип научил Кислого, как Смерть в дурах оставить! Только условие было — задержать меня как можно дольше!

— А за это время ключ у Харона свистнули! — сказала Арина. — Вот видите — Феофан ни в чем не виноват!

— Да! — выдохнула Сера. — Что делать будем? Ведь если ключ не найдется…

— Нужно сообщить о наших соображениях Мирддину! — решила Мара.

— Давай, — согласилась Сера, — вызывай. — Он мужик умный, чаво-нить придумает!

— Мирддина не зовут — он сам приходит!

Арина обернулась на звук — в дверях стоял благообразного вида старичок с длинной седой бородой.

— Вспомни Мерина — он и появится, — раздраженно прошептала баба Мара.

— Я все слышал, — хихикнул старичок, — могу и рассердиться! Но я добрый!

Арине Мирддин добрым почему-то не показался, его маленькие глазки злобно сверлили присутствующих, словно два маленьких буравчика.

— Однако доброта добротой, а зло должно быть наказано! Я узнал, что главный подозреваемый прячется здесь!

Волшебник указал пальцем на кота, который старался забиться подальше в угол.

— С теми, кто его скрывает, я разберусь позже… Где ключ! — рявкнул он на кота.

— Я не знаю! — взвыл Феофан. — Это не я! Я…

— Я вижу — чистосердечным признанием тут и не пахнет, — разозлился волшебник. — Тогда будем разговаривать по-другому!

С кончика пальца мага сорвалась сиреневая искра. Едва только она коснулась кота, он превратился в фарфоровую кошку-копилку. Мирддин взмахнул посохом, явно намереваясь её разбить.

— Нет! — крикнула Арина, хватая в руки копилку.

Мирддин с изумлением уставился на девочку, осмелившуюся ему перечить.

— Зачем вы сделали с ним это? — сквозь слезы спросила она волшебника.

— Это специальное волшебство, — нетерпеливо пояснил Мирддин, — если разбить, то все, что он украл, будет внутри копилки…

— А что если вы не правы? — перебила волшебника Арина, прижимая копилку к груди. — Если это не он?

— Тогда внутри ничего не будет! — ответил волшебник. — Отрицательный результат — тоже результат!

— А что будет с ним? Вы сумеете его потом оживить?

— Нет! — Мирддин покачал головой. — Нет, это необратимо, но такие меры применяются только в крайнем случае, а сейчас как раз такой…

— А не ты ли, Мирддин Дикий, — вдруг пришла на помощь девочке баба Мара, — радел за каждую невинную слезинку? А ведь и тысячи лет не прошло! Вправе ли ты, устранив богов, творить собственное беззаконие?

— Ты что несешь, дура! — рявкнул на бабу Мару старик.

— А ведь она права! — вдруг поддержала Мару Костлявая. — Ты изменился, верховный! Ты стал считать себя непогрешимым! Власть — она развращает!

— Одумайся, Мирддин, одумайся пока не поздно! — просила Мара. — Вспомни, никто из богов не признал себя виновным!

— Гермес признал, — возразил Мирддин, — он отринул свою божественность, стал смертным. Он давно умер.

— Гермес — старый пройдоха! — улыбнулась баба Мара, — в Аиде курорт по сравнению с Тартаром! Хитрец всегда умел устраиваться!

— Я помню тот день, когда забирала его жизнь, — сказала Сера, — даже тогда он шутил и балагурил, словно это я отправлялась на вечное поселение к Гадесу.

— А вообще, есть способ связаться с Гадесом? — спросила Мара.

— Зачем? — коротко поинтересовался волшебник.

— Придется рассказывать с самого начала, — устало сказала баба Мара.

— Только прежде верни Феофана обратно! — потребовала девочка.

Мирддин щелкнул пальцами, и копилка в руках Арины превратилась во взъерошенного кота.

— Я знал, что справедливость восторжествует! — заверещал кот.

— Цыть! — шикнула на него баба Мара, — а то я за тебя возьмусь!

Феофан испуганно замолчал.

— Значит так, — сказала баба Мара, — этот кот ключ не брал…

Двумя днями ранее.

26.01.1873 г.

В деревне Гадюкино Онучинской губернии снег шел уже три дня. Колька одернул занавеску, подышал на заиндевевшее стекло.

— Метет, — печально пожаловался он своему другу Сашке.

Пацаны изнывали от безделья: ну что прикажете делать четырнадцатилетним парням в такую погоду? Благо, что Сашке позволили остаться ночевать у Кольки. Все ж веселее.

— Колька, а давай духов вызывать! — вдруг предложил Сашка.

— А как? — поинтересовался Колька. — Я никогда этим делом не занимался.

— Проще простого — я в книжке одной читал, — сказал Сашка. — У твоей бабушки найдется два зеркала и свеча? (Родители Кольки уехали в город, и мальчишка пока жил у бабушки.)

— Найдем, — сказал Колька, вскакивая. — Только зеркала большие и тяжелые.

— Я помогу! — сказал Сашка.

— Только тихо, — предупредил Колька, — бабушку не разбуди, а то ругаться будет!

Друзья быстренько сняли со стен два больших старых зеркала в литых красивых рамах. Принесли их в Колькину комнату.

— Теперь неси свечку, — продолжал распоряжаться Сашка, — а лучше две!

Пока Колька бегал на кухню за свечами, Сашка поставил зеркала лицом друг к другу.

— Ставь свечи между зеркалами, — командовал Сашка, суетливо чиркая спичками. — Так, кажись, получилось!

— Чего получилось? — не понял Колька.

— Коридор духов получился! — с видом знатока пояснил Сашка. — Гляди в зеркало!

Действительно в зеркале отражался длинный коридор, освещенный множеством свечей. Конца коридора не было видно — он терялся в темноте. Кольку неожиданно охватил страх. Уж больно жутковатой получилась картинка.

— А духи оттуда не выйдут? — еще раз взглянув в зеркало, робко спросил Колька.

— А ты чего, испугался? — рассмеялся Сашка. — Нет конечно, через обычные зеркала им нет прохода в наш мир! Ну, так в книжке говорили, — пояснил он другу, — ну а волшебные зеркала только в сказках бывают! Так что нам боятся нечего!

— А как мы узнаем, пришел дух или нет? Их же не видно!

— Точно! Как это я забыл? — спохватился Сашка. — Тащи сюда Бяку.

Бяка — большой черный бабушкин кот отчаянно сопротивлялся. Убегал, прятался, словно чувствовал, что затевается нечто нехорошее. Но, наконец, он был пойман и под конвоем сопровожден в Колькину комнату.

— А зачем нам Бяка? — спросил Колька.

— Коты духов чуют, — пояснил Сашка. — Он-то их точно увидит!

— А кого вызывать будем? — Колька отчаянно трусил, и вопросы сыпались из него словно из дырявого мешка.

— Ну, не знаю, — задумался Сашка, почесывая затылок, — можно Короля Призраков, можно Ночной ужас… Придумал! Вызовем Учителя Колдунов — пусть нас магии обучит! Будем, Колька, мы с тобой колдунами! Ух!

— Ладно, — махнул рукой Колька, — вызывай.

— Да, — вспомнил Сашка, — я еще одну вещь забыл! Игла нужна! Толстая! Цыганская! Есть?

— Вроде есть, — подумав, сказал Колька. — А зачем?

— Кровь нужна, — зловещим шепотом сказал Сашка.

— Чья?

— Твоя и моя, — пояснил Сашка. — И добывать её нужно обязательно цыганской иглой, иначе эффекта не будет!

— А зачем кровь?

— На нее духи словно рыбы на червя прут! Да кончай трястись — все нормально будет! Давай-давай тащи иголку.

Колька принес иглу, Сашка выхватил её из рук товарища и проколол указательный палец.

— Теперь ты, — сказал он, протягивая иглу Кольке. — Да не бойся, чё ни разу пальцев не резал?

Колька осмотрел иглу со всех сторон, как будто видел её первый раз в жизни.

— Ну? — спросил нетерпеливо Сашка.

— Проколол, — сморщившись, ответил Колька, выдавливая из ранки рубиновую капельку.

— Капай меж свечей, — указал место Сашка. — Теперь начнем! Ты в зеркало смотри, не отворачивайся! Вдруг раньше Бяки духа заметишь! Учитель Колдунов — приди! — завыл он. — Жертвуем тебе к-р-р-рови! Приди! Ну, — спросил он Кольку, — видел чего?

— Нет, — мотнул головой Колька, — ничего.

— Странно, — недоумевал Сашка, — вроде правильно все.

Неожиданно Бяка сидевший в углу зашипел и вздыбил шесть на загривке. В комнате стремительно холодало.

— Смотри, — просипел Сашка, указывая на зеркало, — там кто-то есть!

По иллюзорному коридору стремительно приближалась расплывчатая тень. Достигнув преграды, тень с силой ударилась о стекло. Поверхность зеркала на мгновение вздулась, казалось, что она сейчас лопнет, как мыльный пузырь. Но зеркало выдержало натиск духа.

— Клянусь медными вратами Тартара, — раздался глухой голос, — мне не пройти! Проклятый Мирддин и тут подстраховался!

— У-у-учитель Колдунов? — заикаясь, спросил Сашка.

— Меня можно назвать и так, — подтвердил призрак. — Это вы звали меня?

— Да, — Сашка повеселел, услышав, что дух не сможет преодолеть преграду зеркала. — Мы хотим научиться магии!

Дух расхохотался.

— Если я не могу пройти, это не значит, что вы можете приказывать мне, козявки!

Призрак взмахнул рукой, и парни оцепенели. Колька попробовал пошевелить рукой, но ему не удалось. Судя по всему, с Сашкой творилось то же самое. Колька скосил глаза и увидел, что с другом твориться нечто ужасное — Сашка стремительно усыхал. Нет, не усыхал — он старел, старел на глазах. Если бы Колька мог, он бы визжал от ужаса, или пустил бы под себя лужу. Но тело не слушалось, может быть, это и к лучшему. Гладкая некогда кожа Сашки покрылась старческими морщинами, волосы побелели, затем выпали совсем. С гулким стуком на пол упала ссохшаяся мумия. Призрак сделал еще одну попытку прорваться. От его усилий стекло вновь выгнулось горбом и зазвенело. Но вновь выдержало.

— Если одной жизни не достаточно, — бушевал призрак, — возьму вторую!

Колька даже не успел испугаться — призрак взял его жизнь мгновенно, не растягивая удовольствие. Миг, и его тело рассыпалось по полу бурой пылью. Но проклятое зеркало выдержало и на этот раз. Призрак заревел в бешенстве, продолжая истерически биться в проклятое стекло. В конце коридора вновь появилась неясная тень. Она приблизилась к призраку.

— Отец, я слышал зов! — сказал вновь прибывший дух.

— Помоги мне! — прорычал первый призрак. — Вместе мы сможем!

Они разогнались, и второй без труда преодолел невидимую преграду, тогда как первый вновь был остановлен зеркалом.

— Ну почему? — проревело создание тьмы.

Второй дух облетел зеркала.

— Это обычные зеркала, — сказал призрак, — ты не пройдешь! Ни одно магическое существо не может пройти сквозь них. Я же при жизни был простым смертным, и мне это стекло не помеха!

— У! — взревел дух в зеркале. — Тогда придется потрудиться тебе! О, вседержитель! — воскликнул демон. — В ярости я уничтожил тела, которые можно было использовать! Что делать? Пока ты не материален, для мира живых тебя не существует!

— А если использовать тело кота? — дух указал беснующегося Бяку.

— Хорошая мысль! — одобрил дух в зеркале. — Я думаю, у меня хватит на это сил! Я солью вас в единое целое! А теперь слушай, что нужно сделать, иначе следующего шанса можно прождать еще тысячу лет…

* * *

— Ну что, — сказал Мирддин, выслушав рассказ бабы Мары, — честно говоря, вы меня не убедили! Фактов маловато! Но и не согласиться с вашими выводами не могу! Остается одно — связаться с Гадесом, и поинтересоваться: кто же заменил Крапленого. У тебя магическое зерцало есть? — спросил он бабу Мару.

Старушка замялась.

— Показывай, давай, — поторопил Мару волшебник, — дело срочное! Я знаю, что оно у тебя есть!

— Эх, — старушка махнула рукой. — Нука-сь, давайте все из-за стола!

Старушка ловко сдвинула стол в сторону, откинула цветной половичок. Под ним оказался люк.

— Подпол? — прищурясь, поинтересовался Мирддин. — И это в домике на ножках? Так, балуемся с запретным?

— У нас, женщин, свои секреты! — сказала старушка, откидывая крышку.

Из черной дыры пахнуло холодом.

— Ну-ка чародей — подсвети! — попросила она Мирддина. Волшебник зажег на кончике посоха огонек.

— Давай за мной, — сказала Мара.

Потайная комната оказалась маленькой. Почти все пространство в ней занимало огромное зеркало, от которого исходил холод.

— Как же это понимать? — нахмурился Мирддин. — У тебя здесь что, пропавшее ледяное зеркало Лоухи?!

— Это мое наследство! — вдруг ощетинилась Мара. — Я не обязана была сдавать его после богомахии!

— Ты должна была хотя бы зарегистрировать артефакт такой силы! — Мирддин был не преклонен. — Или тоже захотелось за медный забор?

— Дурак ты, Мирддин, — ответила старуха. — Это зеркало — часть меня самой!

На мгновение Мара сбросила старушечью маску, став прекрасной богиней как во времена своей молодости.

— Мара, — восхищенно прошептал Мирддин, — Мара — Марена, Зима, Снежная королева! Я и забыл, как ты прекрасна!

— Ладно, ладно, аж в краску вогнал, проказник! — смущенно ответила Мара, вновь надевая облик старушки. — Дело пора пытать, а не от дела лытать!

Мирддин провел рукой по искрящейся поверхности зеркала. Зеркало ответило протестующим гулом. Волшебник попытался еще раз, но зеркало вновь лишь возмущенно завибрировало.

— Не слушается? — хохотнула Марена.

— Давай сама, — махнул рукой волшебник.

Мара что-то быстро прошептала, поверхность зеркала на секунду помутнела, а затем явила зрителям ясную картинку. В глубине большого черного трона, откинув голову на жесткую спинку, мирно дремал повелитель царства мертвых — Гадес. Его грудь мерно вздымалась, а из открытого рта стекала на тощую грудь клейкая ниточка слюны.

— Спишь, паразит?! — гаркнул Мирддин.

Гадес вздрогнул, обвел вокруг мутным взором в надежде обнаружить нарушителя спокойствия. Так и не обнаружив наглеца, Гадес вновь закрыл глаза и захрапел.

— Активизируй зеркало, балбес! — зарычал волшебник.

— Нет у меня никакого зеркала, — пробормотал владыка мертвых, не открывая глаз. — Незачем бесплотным духам в зеркала пялиться!

— Да ты, голубчик, нажрался! — понял, наконец, Мирддин. — Где твой полированный щит, пьянь!

— Понял, — сказал Гадес. — А-а-а, ваше великолепие, — узнал Мирддина владыка душ, — че надо? Клиентов нет третий день — могу я расслабиться?

Мирддин поморщился

— Послушай, Гадес, возьми себя в руки — дело серьезное!

— А в чем собсссвенно дело? — заплетающимся языком поинтересовался Гадес.

— Ключ пропал! — коротко сказал волшебник.

— Какой такой ключ, — Гадес поднялся на ноги и исчез из поля зрения.

— Ключ от ворот Аида! — нервно крикнул Мирддин.

— Да это же замечательно! — покачиваясь, сказал Гадес, вновь появляясь в зеркале. В руке он держал чеканную медную кружку, до краев заполненную вином.

— Ты чего — не понял? — опешил Мирддин. — Ты же хозяин Аида…

— Был когда-то хозяин — да весь вышел! — грубо оборвал колдуна Гадес. — А сейчас кто я? Тьфу, мразь! Надзиратель, а не хозяин! Да лучше бы я гнил вместе со всеми в Тартаре, чем влачить столь жалкое существование! Это мое наказание за минутную слабость! Но Лофту еще хуже — он даже напиться не может! А крови черного козла, от которой духи пьянеют, никто не подносит!

— Аид, что ты несешь?! — одернул Гадеса Мирддин. — Вы с Гермесом сделали верную ставку!

— Не называй Лофта Гермесом, так же как и меня — Аидом! Их нет! Есть только вечно пьяный старый маразматик Гадес и жалкий дух некогда великого Трисмегиста! А насчет ставок… Ставки сделаны! Только отчего-то выть хочется!

— Ладно, — сквозь зубы прошипел Мирддин, — с тобой позже разберемся! Ответь мне только на один вопрос: кто два дня назад ответил медиуму вместо Крапленого?

— Два дня назад, — тщетно пытался вспомнить Гадес, — два дня назад…

— Да посмотри ты в книге вызовов! — не выдержал Мирддин. — Ты должен был записать!

— О! Точно! — хлопнул себя ладонью по лбу Гадес.

— Дальше — дальше! — поторопил колдун.

— Вот, — продолжил бывший владыка, — сначала Лофт пришел, а тут вызов. Ну, Лофт значит, на вызов и ответил. А потом ваще на вызовы не отвечали. А чо — правильно! Не фиг отрывать…

— Лофт видел книгу судеб, — напомнила Мерлину Сера. — Он знал, когда я приду за Кислым.

— Измена! — прошептал Мирддин. — Где сейчас Лофт? — спросил он Гадеса.

— А я почем знаю? — сказал Гадес. — Но вообще-то, я не чувствую его присутствия, словно его уже нет в Аиде! Но двери-то заперты! А ключик тю-тю! Так что где-то здесь! А сейчас я устал. Оставьте меня в покое!

Зеркало помутнело.

— Значит, Гермес затевает переворот! Срочно к воротам Аида! Кто-то пытается выпустить бога на свободу!

27.01.1873 г.

Кот плыл по Ахеронту, по-собачьи загребая лапами. Голову с зажатым в зубах ключом он старался держать повыше — не дай бог хлебнуть водички забвения. Один раз он уже прошел сквозь это, напрочь забыв даже собственное имя — Автолик. Отец сумел разыскать его среди бесчисленного племени духов, вернул сыну память. Так же обещал вернуть и тело. Даже сейчас, находясь в теле животного, Автолик упивался чувствами, недоступными духам. Если Гермесу удастся его авантюра, а она обязательно удастся, Автолик получит все, о чем мечтал в последнее время. Наконец лапы кота коснулись каменистого дна. Ахеронт остался позади. Кот отряхнулся. Огляделся. Нашел взглядом вход в мир мертвых. Он уже один раз видел эти врата. Даже проходил сквозь них. Вот и памятная надпись на том же месте. Оставь надежду всяк сюда входящий.

— Ну, это мы еще посмотрим! — фыркнул кот, открывая тугой замок.

— Я знал, что у тебя получиться! — поприветствовал Гермес сына.

— Что дальше, отец? — спросил Автолик.

— Дальше — я займу тело кота, — ответил дух, — а ты возвратишься в Аид! Цербер тебя пропустит. И сиди, не высовывайся! Твое время еще не пришло!

— А ты, отец?

— А я постараюсь исправить недоразумение, произошедшее много лет назад. То, что сотворил Мирддин — противоестественно! Если у меня получится — мир вновь станет единым.

— Но как? — воскликнул Автолик. — Ты не смог этого сделать, будучи богом! Не смог сделать этого, будучи смертным! Как ты сможешь сделать это сейчас, имея в распоряжении лишь жалкое тело кота!

— Когда Боги проигрывали войну с Мирддином, — горестно сказал Гермес, — я понял это раньше всех и сдался на милость победителя. Мне пришлось отринуть свою божественность, ибо все божества направлялись прямым ходом в Тартар. А оттуда выбраться сложнее, нежели откуда еще. Пока я был жив, Мирддин ни на секунду не упускал меня из виду — он не верил, что я покорился. Наконец я умер и попал в Аид, где командовал все тот же Гадес. Этот прохиндей тоже сдался проклятому колдуну. Гадес все правильно рассчитал — командовать мертвецами желающих не было. Его оставили на прежнем месте… Возможности, конечно, уже не те — без указки Мирддина ни-ни! Но жить можно! Даже хорошо жить, если засунуть подальше свои амбиции! Обо мне, в конце концов, забыли, списали со счетов. А время шло — неизбежное приближалось. После победы Мирддин отделил мир волшебства от мира смертных — вбил Золотой Кадуцей в центр мироздания, расколов тем самым саму ткань бытия. Он всерьез думает, что облагодетельствовал человечество, защитил от сумасбродства богов и избавил от страшного оружия — магии. А трещина, разделяющая миры, с каждым годом растет. Если так будет продолжаться — катастрофа неизбежна! Конец Света, Большой Взрыв, назови, как хочешь, все едино! Вселенная перестанет существовать! Мирддин не понимает этого, или не хочет понимать! Я собираюсь вынуть Кадуцей, в надежде, что рана бытия со временем затянется. К тому же, здесь есть и моя вина — не отдай я его врагу, все могло быть иначе…

28.01.1873 г.

— Я думаю, что к воротам Аида спешить не стоит, — возразила баба Мара. — Гемес скор — не даром боги использовали его как вестника! Его давно нет в Аиде!

— И на что только он рассчитывает? — озадаченно протянул Мирддин. — Куда ему податься?

— Я думаю, его стоит искать в Центре Мира! — сказала старуха.

— Кадуцей! — догадался волшебник. — Он думает, что сможет его использовать как оружие! Гермес сильно огорчится!

— А если он выдернет его, — спросила Сера, — миры вновь сольются?

— Нет, — ответил Мирддин, — это сложный процесс! Для восстановления прежнего порядка вещей потребуются годы, возможно столетия, которых у Гермеса нет!

— Он может спрятать артефакт и затаиться! — сказала Мара.

— Может, — согласился чародей, — и найти замену Кадуцею будет сложно! Но не забывай — он дух, значит, подчиняется законам царства мертвых! Поверь, я найду способ сделать его прятки невыносимой игрой! Он приползет ко мне вторично, как побитый пес, держа Кадуцей в зубах и преданно виляя хвостом! Однако поспешим, возможно, мы сумеем перехватить его на подходе!

Центр Мира выглядел уныло: большая поляна, лишенная всякой растительности. До богомахии здесь произрастало большое дерево, то ли дуб, то ли ясень. Дерево это олицетворяло собой единство мира, поэтому сразу после победы над богами Мирддин срубил его, а корни выкорчевал. Рыхлая прежде ткань бытия, из которой произрастало древо, была утрамбована до плотности камня. А затем колдун вбил в нее посох Гермеса, разорвав один полноценный мир на два убогих.

— Посох еще здесь, — сказал Мирддин, указав на Кадуцей. — Мы прибыли раньше!

Кадуцей торчал в Центре Мира в гордом одиночестве. От его основания, наполовину погруженного в землю, бежали трещины, разделявшие поляну на две равные части.

— А края расходятся, — сказала Мара, внимательно осмотрев трещину, — то-то переход из мира в мир становиться труднее!

— Ерунда, — бросил Мирддин. — Не бери в голову! Если мои расчеты верны…

Но договорить он не успел: на поляну внезапно выскочил большой черный кот и со всех ног кинулся к Посоху. Колдун бросился наперерез коту. Но кот явно опережал чародея. Когда до посоха осталось совсем немного, кот неожиданно прыгнул. Волшебник выругался и окатил бедное животное потоком фиолетового пламени. Этот фокус Арина уже видела — кот превратился в хрупкую фарфоровую копилку. Описав в воздухе красивую дугу, копилка ударилась о Кадуцей и раскололась.

— Я же говорила, — радостно закричала Арина, указывая на вывалившийся из копилки ключ, — Феофан не виноват!

Но никто не обратил на её возглас никакого внимания. Лишившись тела, над посохом висел бесплотный дух мятежного бога. Дух спокойно парил над артефактом, не делая никаких попыток завладеть им, так как понимал, что сделать это без физического тела он не в состоянии.

— Зачем? — спросил духа Мерлин. — Даже завладев Кадуцеем, ты был обречен на поражение!

— Да пошел ты! — отозвался Гермес.

— Мне жаль, — вздохнул Мирддин, — но отныне ты — узник Тартара! Я ведь думал, что ты действительно осознал…

Когда мятежника увели, Волшебник подошел к девочке. Присел перед ней на корточки.

— Как же мне отблагодарить тебя за помощь? — задумался волшебник. — Вот возьми на память, — в раскрытой ладони колдуна лежало четыре изумруда, нанизанные на веревочку. — Это глаза двух змей Кадуцея. Кроме Гермеса никто не сумеет использовать артефакт как оружие. Да и без глаз это невозможно. Возьми, они приносят удачу!

* * *

За окном выл ветер. Арина сладко спала. Неожиданно незапертая форточка громко стукнула и девочка проснулась. Секунду она сидела, стряхивая с себя остатки сна. Затем нащупала в темноте спички, зажгла свет и огляделась. В ногах, свернувшись калачиком, сладко спал кот.

— Неужели мне все приснилось? — подумала девочка, принимаясь тормошить кота. — Феофан! Феофан! Ну скажи хотя бы одно слово! Одно! Я пойму, что это не сон!

Но кот только протестующе мяукнул, перевернулся на другой бок и вновь заснул. Девочка задула свет и еще долго не могла уснуть…

Из дневника:

…изумруды я нашла позже в кармане пальто, забытого в сказочной стране, но оказавшегося утром на своем месте в шкафу. Папенька долго выспрашивал меня, откуда я взяла их. Конечно, он не поверил мне. Ведь сказочной страны не существует…

Часть четвертая