Саше Кустову не полагалось присутствовать здесь, но его взял с собой сам полковник Хромченко.
— Вы это заслужили! — сказал он.
И заставил смущенного юношу сесть рядом с собой в первом ряду.
Освоившись, Саша огляделся.
Зал, хорошо ему знакомый с детства, был переполнен, а люди всё входили и входили. Где они рассчитывали найти себе место, было непонятно, но, видимо, как-то умудрялись находить.
— Наверное, сюда съехались все, имеющие хоть какое-то отношение к печати и к науке, со всей нашей области, — сказал Саша.
— Тем лучше! — улыбнулся Хромченко.
— Почему, товарищ полковник?
— Потому, — едва слышно ответил Хромченко, — что так нужно для выполнения задуманного.
— Чего именно?
— Имей терпение. — Полковник неожиданно перешел на «ты». — Сейчас начнется, слушай внимательно!
На сцену, где не было привычного белого квадрата экрана, к трибуне, на которой вместо одного стояло целых четыре микрофона, поднялся московский физик.
Тотчас же вспыхнули прожекторы, и ослепительный свет залил зал. Ученый ладонью прикрыл глаза, давая им привыкнуть к такому освещению.
Медленно проехала по проходу между кресел тележка с телевизионной съемочной камерой, к окуляру которой приник оператор, снимая трибуну крупным планом.
Со всех сторон защелкали затворы фотоаппаратов…
— Товарищи! — начал физик.
Его голос звучал спокойно и несколько глухо. Нелегко было говорить спокойно, зная, что происходящее здесь видят и слышат миллионы человек во всех странах мира. Сознание этого не могло оставить равнодушным никого.
— Товарищи! Вы все знаете, что происходило в городе Н…ске и его окрестностях вчера и сегодня. Мы собрались здесь для того, чтобы попытаться осмыслить эти поразительные факты и ознакомить весь земной шар с выводами, к которым пришли. Я сейчас подробно перечислю все эти факты, не для вас, а для тех, кто их не знает или знает понаслышке. Потом вы прослушаете доклад доктора физико-математических наук, члена-корреспондента Академии наук СССР профессора Тарана. А затем, — физик сделал паузу, — мы предоставим слово пока еще неведомому нам представителю другой планеты или представителям, если их несколько, посланным сюда, на нашу Землю, и находящимся, как это установлено, здесь, в Н…ске. И как можно надеяться, не только в Н…ске вообще, но и в этом зале, среди нас, видимым или невидимым…
При этих словах по залу прокатился гул.
— Мы можем сказать совершенно уверенно, что один из них здесь присутствует. Почему — вам это станет ясно из доклада. Он здесь! — в третий раз повторил физик, и казалось, что он делает это для того, чтобы убедить самого себя в реальности невероятного факта. — Или «они» здесь! Судя по всему случившемуся в вашем городе, «они» слышат и понимают то, что мы говорим. И я призываю «их» к вниманию! «Они» услышат много интересного и важного для себя. Итак, перехожу к н…ским событиям. — Физик ясно и достаточно подробно изложил в хронологическом порядке все происшествия, начиная от исчезновения кота Белки. — На этом разрешите закончить и предоставить трибуну докладчику. Прошу вас, профессор!
Старый астроном, не торопясь, поднялся на сцену. Свет прожекторов и телевизионная камера, похоже, не мешали ему.
Начало его речи оказалось неожиданным.
— Я буду говорить, — сказал Таран без всякого обращения, — адресуясь не столько к сидящим в зале землянам, сколько к тому существу, которое находится здесь и меня слушает. Если я в чем-то ошибусь, пусть посланец их науки поправит меня. Я и мои коллеги летели в Н…ск, уже имея представление о положении дел, а то, что увидели и даже сами пережили, только подтвердило наши первоначальные выводы. Вы, — он поднял голову, точно обращаясь к кому-то находившемуся выше кресел, — должны знать: наша единственная цель — попытаться оказать вам помощь, в которой, по нашему мнению, вы нуждаетесь. Мы думаем, что если вы вступите с нами в открытый контакт, то совместными усилиями это будет сделано.
Профессор замолчал, видимо ожидая какого-то ответа, чего-то, что могло показать — невидимый пришелец понял. Но все оставалось по-прежнему, никакого ответа в какой бы то ни было форме не последовало.
Сидящие в зале беспокойно оглядывались, всматриваясь друг в друга, ожидая каждое мгновение внезапного появления (вдруг вот здесь, рядом) невиданного существа, вряд ли похожего на человека. Всем было не по себе. Глубокая убежденность ученого в том, что пришелец в зале, заставляла волноваться и вызывала смутную тревогу.
Кто-то, очевидно не выдержав напряжения, крикнул:
— Нет его тут вовсе!
— Он здесь, — твердо и спокойно ответил Таран, — можете в этом не сомневаться.
И вдруг…
Это было очередное н…ское событие.
По всему залу раздался отчетливый голос, который медленно, разделяя слова, произнес:
— Я здесь и слушаю вас.
Если бы это сказал кто-то из сидящих в зале, его соседи сразу же заметили бы, кто именно. Но никто ничего не заметил. Никто не произносил этих слов. Голос исходил неизвестно откуда.
И никто не появлялся, никто не поднялся с места…
Профессор Таран пожал плечами.
— Надо полагать, — сказал он, — что у вас имеется серьезная причина скрываться или вы вообще не можете показаться в своем естественном облике. Одно из двух. — Он помолчал и неожиданно произнес странную фразу, показавшуюся большинству присутствующих почти бессмысленной: — Хотел бы я знать, услышал эти слова магнитофон или не услышал.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил кто-то.
— Очень простую вещь. Хочу выяснить, прозвучал ли голос нашего гостя с помощью обычных звуковых волн, или непосредственно в мозгу у каждого из здесь присутствующих.
— Минуту! — сказал оператор из областного радио, сидящий у самой сцены за специально для него поставленным столиком с двумя большими магнитофонами. — Минуту, товарищ профессор! Сейчас я отвечу на ваш вопрос.
— Ну как, понял теперь? — спросил Сашу полковник, как и раньше, едва слышным шепотом.
— Пока нет, но что-то начинает проясняться. Неужели вся эта конференция…
— Да! — перебил Хромченко. — Молодец, понял правильно!
— Готово! — Оператор радио зачем-то встал. — На ленте нет записи этой фразы.
— Ну и прекрасно! — сказал Таран. — Благодарю вас, товарищ! Я хотел убедиться. — Профессор отпил глоток воды. — О событиях в Н…ске все знают. Перейдем к тому, что случилось вне Н…ска. А затем можно переходить к выводам. Итак, в ночь с девятого на десятое января, по московскому времени…
Едва слышный двойной щелк…
Маленькая стрелка прибора на грани неведомого чуть заметно вздрагивает…
И сразу исчезает, уходит в таинственное ничто!
Это сигнал. Норит сто одиннадцать требует связи.
— Внимание!
В помещении пульта, из двенадцати экранов — «иллюминаторов» которого работает только один, в креслах всего двое серебристых операторов.
Третий, торопясь, выходит из бассейна и спешит к своему месту.
Проходит двадцать, тридцать секади…
Один за другим, неведомо как и откуда, возле пустых кресел появляются еще двое. Один из них — Вензот.
Все пять операторов на месте.
А затем — сразу шестеро серебристых и трое светло-синих.
— Внимание! — звучит еще раз.
Секади… секади… секади…
— Старт!
Мгновение… и на экране Норит сто одиннадцать. Снова в облике аборигена.
— Во имя жизни!
Голос спокоен — значит, спокойны и мысли посланца планеты.
— Во имя жизни! — отвечает Вензот, напряженно, с тревогой всматриваясь в чуждый облик, на котором не может прочесть ничего.
В прошлом тридцать тысяч секади непрерывного изматывающего напряжения. Тридцать тысяч секади на грани надежды и очередного разочарования. Что скажет Норит сто одиннадцать?
Важнейшая деталь: связи попросил он сам!
Норит сто одиннадцать. Здесь большое собрание, на котором я присутствую. Их ученый сказал, обращаясь прямо ко мне, что их единственная цель — сделать все возможное для нас. Они хотят и могут прийти к нам на помощь!
Тридцать тысяч секади ожидания, неизвестности и тревоги ушли в прошлое, остались далеко-далеко… Решающее слово прозвучало!
Каждому из четырнадцати показалось в это мгновение, что сверкнула перед глазами САМА ЖИЗНЬ!
Секади двести молчания…
Вензот. Ты сказал, ученый обратился прямо к тебе. Разве они знают, под каким обликом ты скрываешься у них?
Норит сто одиннадцать. Нет. Он обратился к неизвестному пришельцу — значит, ко мне.
Вензот. Он был так уверен, что ты близко?
Норит сто одиннадцать. Они это знают. Я говорил с ними.
Вензот. Тогда не пора ли посылать светло-синего?
Норит сто одиннадцать. Пусть он будет наготове. Я не знаю, как они захотят вести решающую беседу, лично или по экранному лучу. Подготовьте все материалы к мысленной передаче. В любом случае я буду рядом с их учеными или одним ученым — это зависит от них. И пусть выбранный вами светло-синий не покидает помещения пульта. Я уверен: связь потребуется снова, и очень скоро.
Вензот. Они знают, что у нас совсем мало времени?
Норит сто одиннадцать. Они знают всё! Обо всем догадались! Больше мне нечего делать на этой планете. Кончаю связь! Мне становится трудно вести разговор и одновременно понимать то, что говорят здесь. А это очень важно для нас. Торопитесь с подготовкой!
Вензот. Во имя жизни, Норит сто одиннадцать! Желаю тебе получить право прибавить к своему имени еще слово «последний»!
Норит сто одиннадцать. Благодарю, Вензот!
Экран гаснет…
Глава четырнадцатая,
о том, как было раскрыто инкогнито Норит сто одиннадцать