Что порою
На них немыслимо
Смотреть без боли.
И с каждым днем
Его слабеют силы —
Теперь и коршун
Может спорить с ними.
А раньше
В облаках его носило
Высоко —
Над орлами молодыми.
Речные волны
Гневный гонит ветер,
И горы высятся,
Во мгле темнея.
Заснули
Гималайские медведи,
В лесную чащу
Уползают змеи.
О, если б был
Здоров он, как и прежде, —
То камнем бы
Кидался за добычей.
Но болен сокол.
Места нет надежде:
Жить без сраженья —
Не его обычай.
768 г.
Давно на чужбине
Только в дальней дороге
Поймешь ты людские надежды,
Только в странствии долгом
Увидишь страданья народа.
Сам готов посмеяться
Над жалкой своею одеждой —
А уж мелким чиновникам
Любы чужие невзгоды.
Как Ван Цань,[195] я печалюсь,
Покинув родную столицу,
Как Цзя И,[196] удручен я
Народною горькою долей.
Так не стоит, пожалуй,
Рассказывать вам о лисицах,[197] —
Если барсы и тигры
Бесчинствуют нынче на воле.
768 г.
На рассвете отправляюсь из Гунъаня[198]
На городской стене
Ударил сторож
Ночною колотушкой
В час прощанья.
И звездочка
На синеве простора
Померкла, как всегда —
Без опозданья.
Я слышал в поле
Горький плач народа
По тем, кто в битве пал
Во имя долга.
Жизнь человека,
Как весна природы,
Увы, не может в мире
Длиться долго.
Я уплываю в лодке,
И не скоро
Мой путь окончится,
Пройдут недели —
Великая река
Предстанет взору,
Я буду жить там —
Вновь, без ясной цели.
Я оглянусь
На городские стены:
За ними
Срок немалый мною прожит.
Не расстаюсь
С лекарством неизменным, —
Где б ни был я,
Оно всегда поможет.
768 г.
Лунной ночью с лодки смотрю на храм, расположенный вблизи почтовой станции
Глубокая полночь вокруг меня,
Но я не зажгу свечи —
Так ярко горит в небесах луна,
Что с нею светло в ночи.
За сонными кленами — старый храм
С пагодой золотой.
Почтовой станции красный дом
Над белой стоит водой.
Замолкло карканье ворон
На городской стене,
И цапли на отмели у реки
Застыли в блаженном сне.
А я, путешествующий старик,
Белый от седины,
Подняв занавеску, один не сплю,
Любуясь блеском луны.
765 г.
Поднимаясь против течения по реке Сяншуй,[199]выражаю свои чувства
Еще во время мира
Стал я старым,
А ныне — стар,
Да и к тому же болен.
Жизнь нанесла мне
Многие удары,
И рано поседел я
Поневоле.
Скитаясь
Между четырьмя морями,[200]
Не зная,
Как бы прокормиться даже,
С родными
Редко вижусь и друзьями,
А больше —
С новой молодежью нашей.
Склоняя голову,
Меня смиренно
Учили старцы
Добрым быть с народом,
А молодые —
Грубо и надменно
Смеются надо мной,
Как над уродом.
Мечты мои
Убиты нищетою,
Избороздил я
Сторону чужую,
И, покидая Сычуань
Весною,
Теперь по южным звездам
Путь держу я.
На лодке мчусь —
Кругом весна в разгаре,
На берегах,
Во всей красе и силе.
Вдали, в горах —
Могила государя,[201]
Где кости мудреца
Давно уж сгнили.
С тех пор века
Народ живет в печали,
Бесстыдно
Угнетаемый властями.
Что, не стерпев,
Себя убили сами.
Я думаю
О душах их печальных,
Быть может,
Здесь витающих безмолвно.
Темнеют скалы
У воды хрустальной,
И дальше в лес
Плывем мы через волны.
Гребцы поют
И бодро правят лодкой,
Как будто бы
Вина хлебнули малость.
Поют, а все ж
На поворотах четко
Сигналят,
Забывая про усталость.
Всегда полезно
Знание предмета,
Гляжу: любой гребец —
Искусный мастер.
А вот правителей искусных —
Нету,
Иль просто их
Не подпускают к власти?
Темнеют краски,
Вечер наступает,
И стаи змей
Ползут к ночному ложу.
Медведей на деревьях
Мгла скрывает,
И тигры
Стерегут их у подножья.
Куда влекусь я
К своему ночлегу?
Хочу
Средь постоянного скитанья
Хорошему
Поведать человеку
Свою печаль —
И подавить рыданья.
769 г.
Ночую на заставе Хуаши[204]
Я в полдень простился
С ущельем Кунлинским
И к ночи
Добрался уже до заставы.
Здесь тысячи лет
У реки исполинской
Раскинуты буйно
Деревья и травы.
Удушливо-влажная
Дышит природа,
Тропический ветер
Не знает покоя.
Жара не считается
С временем года —
Здесь осенью жарко
И жарко весною,
Земля — в постоянном
Движенье доныне —
Меняет порядки
От века до века.
Челнок привязав
У ползучих глициний,
Один я бреду
По тропе дровосеков.
Над мертвой деревней
Покой неподвижен,
Крестьяне бежали
Из этой округи,
Растут сорняки
У заброшенных хижин,
Но ржавчина все же
Не тронула плуги.
К востоку —
Оружье берут патриоты,
А здесь —
Нерушимы законы и строги.
Так кто ж постучит
Государю в ворота,
Чтоб подати он сократил
И налоги?
769 г.
Между Янцзыцзяном и рекой Хань[205]
Я — путник, скитающийся давно
Меж двух величавых рек,
Ненужный ученый — в чужом краю
Затерянный человек.
Брожу я от родины вдалеке,
И некому мне помочь,
И я одинок, подобно луне
В долгую зимнюю ночь.
Близится горестный мой закат,
Но душа еще молода.
Быть может, не будут болезни мои