— Несите мыло!
А вот теперь улыбка Нейла сделалась ледяной. Он потянулся к застежке на брюках.
— За каждое оскорбительное или грязное высказывание я тоже буду делать с тобой что-то плохое, Митчелл, и в твоем ротике окажется какая-нибудь часть моего тела. Но, смотри, не кусайся, иначе я, вообще, перестану церемониться.
— Вы… вы не посмеете! — побагровела она.
— Посмею.
Посмеет, еще как.
Глаза Митчелл распахнулись. С нее к черту слетело все напускное геройство, осталась лишь неуверенная девочка, напуганная до полусмерти тем фактом, что какой-то мужик едва не достал перед ней свое хозяйство. Ее глаза заблестели от слез, потому что она, кажется, не ожидала такого унижения.
А что ты хотела, Митчелл, когда называла такого, как Олсен, «не мужчина»? Сейчас ты как раз убедишься, что он очень яркий представитель мужского пола.
— Хорошо! Хорошо! — вдруг зашипела девушка. — Я прошу прощения!
— Не думаю, что урок усвоен.
— Я больше не буду! Клянусь!
— Открой рот, Митчелл.
Он подошел к ее креслу, задевая ногой ее колени. Сейчас она меньше всего похожа на чопорного строгого секретаря Маккейна, больше на распутную девку, потому что ей очень идет этот стыдливый румянец, обкусанные красные губы, блестящие глаза и растрепанные волосы. Ей идет быть такой небрежно-сексуальной. За маской благовоспитанной леди ведь на самом деле скрывается чувственная, страстная любовница, так ведь?
— Пожалуйста… — она подняла голову, заглядывая ему в глаза.
О, напрасно. Сейчас ее вид и вовсе рвет ему крышу.
Нейл растворился в этих глазах, наполненных слезами. Когда он будет брать ее первый раз, она тоже будет смотреть на него вот так — умоляюще, как на победителя. Это так чертовски горячо.
Обхватив ее подбородок, он лишь прошелся подушечкой большого пальца по ее губам. Сухие. Горячие.
О, боги.
— Оближи.
Признаться, он не планировал доводить до такого сегодня. Это их первая полноценная встреча, не считая той сцены в доме Маклин. Нейл уже низко пал в ее глазах, но, кажется, стремился спуститься в самый ад.
— Господин Олсен…
«Господин»… в ее устах это звучит так эротично. Или просто кровь так сильно бьет ему в голову?
Мягко надавив ей на губы, он заставил нахалку слегка их распахнуть, а затем проник пальцем ей в рот, скользнул по мягкому, теплому язычку. Влажно.
Пока можно только смотреть на это, Нейл. Не вздумай целовать.
Палец заскользил между ее губ, и Олсен тихо зашипел. Он никогда не обхаживал женщин, не церемонился, не добивался их расположения. Не завоевывал и, тем более, не принуждал. Но с этой малышкой он был готов делать все это с утроенной силой, если хоть когда-нибудь она будет отдаваться ему с желанием.
— А ты горячая штучка, Митчелл, — усмехнулся он.
Девушка резко дернула головой, будто его слова вывели ее из ступора. Она прижала к губам тыльную сторону ладони, ошарашенно притихнув, и тяжело дышала, будто пытаясь прийти в себя, после того, что он сотворил.
Это были ухаживания не ее уровня, определенно. Она и в страшном сне не могла представить, что хоть один мужчина будет касаться ее так. Так!
— Вот теперь ты усвоила урок, — произнес Олсен, скрывая то, что и он сам часто и глубоко дышит, напитывая легкие запахом лаванды, что он на грани того, чтобы стать нежным и пушистым щенком в ее руках. — В следующий раз там окажется мой член.
Она сверкнула глазами, и Нейл восхищенно усмехнулся.
Не сломлена. Все так же горда, зла и неприступна. Все так же сильно желанна им.
Какая ты интересная, Эвелина Митчелл. Раскрывать тебя, избавляя от всей этой ханжеской, благопристойной шелухи, оказывается большое удовольствие.
Глава 12
Во всем мире не нашлось бы столько ненависти, сколько бушевало в моем сердце. Подумать только, насколько низменны все желания этого дракона! Он планировал лишить меня всего: свободы, работы, моего «я». О, я найду возможность сполна отомстить за все, что он со мной сделал!
— Постарайся больше не портить мои вещи, Митчелл, — отчеканил он, поглядывая в мою сторону.
Вещи? Он хотел сказать — безвкусицу, что болталась на вешалках в шкафу?
Я фыркнула.
На мужских губах мелькнула самодовольная улыбка. Олсен вытянул из-под ремня рубашку и одним мужским движением стянул ее через голову, демонстрируя подтянутый жилистый торс.
— Ваши рубашки, господин Олсен, просто смехотворны! — выпалила я, отворачиваясь.
Жгучий стыд опалил мои щеки. Олсен лишен добродетели. Никаких приличий, морали, такта и банального воспитания! Он просто мужлан! Грязный развратник!
— Это оскорбление, Митчелл?
Я готова была рычать от злости, но единственное, на что хватило выдержки, бросить:
— Это констатация факта!
— Приготовь еще парочку таких острот, чтобы вечером я с тобой хорошенько развлекся.
Подонок.
Он прошел мимо, закинув на плечо полотенце. Его огненные волосы вульгарно смотрелись на белой коже, под которой играли мускулы.
— Сколько вы собрались меня здесь держать? — просипела я. — Говорю вам в последний раз, это незаконно. Я знаю свои права!
— Твои права заканчиваются там, где начинаются мои, Митчелл, — бросил он беспечно, открывая узкую дверцу, за которой таилась ванная комната. — Попробуешь сбежать, я лично за тобой приду, где бы ты ни находилась. Разозлишь меня, сделаю своей. Это недолго.
Я заскребла ногтями по подлокотникам, потому что хотелось орать от злости.
Он бросил через плечо взгляд, полный превосходства:
— Тебе все понятно, малышка?
— Да.
Дверь за ним закрылась, и я пригнулась к коленям, закусила ткань юбки и зарычала. Хотелось рыдать. Но больше крушить здесь все.
Быть чьей-то собственностью претило моей природе. Я всегда обладала свободой. Мои родители гордились тем, что я окончила университет, получила отличную работу и была самостоятельной, рассудительной и ответственной девушкой. Конечно, они переживали, что я работаю на дракона, живу с ним под одной крышей и выполняю абсолютно все, что он мне поручает, но за пять лет они привыкли.
И я привыкла.
Да, я была влюблена в Александра Маккейна и, наверняка, до самой старости довольствовалась бы ролью его секретаря. Мне было достаточно быть с ним рядом, видеть его каждый день, говорить с ним. Он никогда не переступал грань, был терпелив со мной, добр и порядочен…
Из ванной комнаты раздался голос Нейла. Он напевал что-то и делал это так весело и непринужденно, что я снова стиснула в зубах ткань и зарычала.
И это чудовище — мой суженый, истинный, мой мужчина? Драконьи боги, вы рехнулись? Какого дьявола у вас там случилось?
Сквозь шум воды до меня доносилась пошлая кабацкая песенка, и голос Нейла, низкий, томный, какой-то соблазняющий, будто он рвал глотку только для того, чтобы впечатлить меня, действовал на нервы. Его голос был очень глубоким, волнующим, иногда до мурашек холодным и резким.
Я закрыла уши руками — не хочу это слышать.
Рядом с ним все мое трезвое мышление летело в адское пекло. Я горела от ярости, не соображая, что делать дальше. Столько лет я заменяла лорда Лесли, вела его дела и принимала ответственные решения, а теперь мой мозг просто отказывался думать. Но и смириться и ничего не делать я не могла — потеряю себя, стану всего лишь… удовольствием для дракона.
Олсен знает, что артефакт у меня, но вредить не станет. Он, действительно, постарается обеспечить мою безопасность. Но хочу ли я такое покровительство от него?
А если рассказать обо всем лорду Лесли? Поверит? После того, что ему поведал Беррон, его светлость посчитает меня предательницей! Возненавидит?
Шум воды стих, и вскоре в комнате появился красный дракон. Намотав полотенце на бедра, он прошагал к шкафу, оскорбляя меня своим постыдным видом… своими мокрыми, длинными потемневшими волосами, которые почти достигали его поясницы. Они слегка вились, липли к его плечам и широкой спине. Они сейчас были цвета красного вина, и лежали за плечами, открывая полностью мужское лицо.
Линия челюсти у Олсена резкая, острая, шея беззащитная, губы довольно яркие, подвижные и вульгарно красивые. Но больше всего в его внешности впечатляет взгляд. И не цвет его глаз, а взгляд — хитрый, насмешливый, злой. Черные брови и ресницы подчеркивают эту пугающую красоту, делают ее явной, кричащей, почти преступной.
Боги, какой же он…
Я отвернулась, прижав кулаки к губам. Что я делаю? Поддаюсь влиянию дурацкой метки? Нет, и еще раз нет. Просто я целомудренна, а он обнажен. Это чисто научный интерес. Это испариться из моей головы, когда он уйдет.
— Ты пропустишь все самое интересное, — не голос, а сладкий мед.
— Что? — повернулась я и обмерла.
Градус омерзения повысился, едва не улетая в стратосферу, потому что Олсен сорвал полотенце.
— Ах! — я зажмурилась.
Там на чертовой горе, когда он тоже был обнажен, этого не было: дурацкого сердцебиения, сухости во рту, фейерверков под веками. Не было и желания разглядывать.
— Это низко, — мрачно прошипела я.
— Разве? — он рассмеялся. — Ты ведешь себя, как девственница, Митчелл.
Пошел бы он к черту.
— А вы считаете, что у меня богатый опыт? — процедила я канцелярским тоном, слыша шорох одежды. — Не судите всех по себе, господин Олсен. Если вы завсегдатай публичных домов, то не все делают то же самое. Уверена, у вас и дня не проходит без демонстрации дамам своего неуемного сексуального… потенциала. Ай!
Я испуганно замерла, когда горячая ладонь обхватила мой подбородок. Нейл вдруг опустился на корточки, сравнявшись со мной, и серьезно уставился мне в глаза:
— Давай на чистоту, Митчелл. Ты спишь с Маккейном или нет?
Так серьезен. И этот тон, и блеск нетерпения в глазах. Неужели его так это волнует?
— Кем вы себя возомнили? — я ударила его по руке. — И за кого вы меня принимаете? Я — секретарь его светлости, а не…
— Да ну к черту? Ты серьезно? — изумился он. — Это правда, Митчелл? Ты девушка? У тебя никого не было?