До самой полуночи я раздумываю над словами Тени и делаю вид, что вымучиваю последние страницы книги. Камин приятно греет, и я засыпаю.
Купаюсь в приятных ароматах парфюма. Это настолько обволакивает, что я сглатываю, тянусь, утыкаясь губами в чью-то шею. Чувствую, как мужские руки подхватывают и прижимают к груди.
— Нейл… — шепчу.
— Пойдем спать, Эви.
Его голос заставляет меня проснуться, но я преступно делаю вид, что все еще сплю. Метка приятно греет, невозможно сопротивляться томному, густому и сильному влечению.
Нельзя ночевать в его комнате. Нельзя спать в его постели. С ним.
Почему так сложно сопротивляться?
Целую его в шею, выдавая себя с головой.
Он вернулся так поздно. Он устал… но, как же потрясающе он пахнет. Сильные руки, размеренный стук сердца, твердый торс — он невероятный. Сотканный из огня, порока, противоречий — самый лучший.
Надо сопротивляться! — Возьми меня в свою постель, Нейл!
Нужно закричать! — Или стонать от наслаждения в его руках!
— Открой дверь, Тень, — спокойно просит Олсен.
Он заносит меня в темноту комнаты, укладывает в постель, разворачивается и уходит, а я привстаю на локте и с недоумением смотрю ему вслед. Нейл?
— Хватит шуметь, Эви, — доноситься до меня сонный голос сестры.
Она поворачивается к стене, натягивая на плечико одеяло. Я изумленно оглядываюсь — я в комнате сестер, в своей постели. Одна.
Падаю на спину и смотрю в потолок. Нейл прав — мы все решили. Нужно немного подождать, и он найдет способ избавится от печати. Мы, наконец, будем свободны друг от друга.
Но почему я кусаю губы? Почему так больно в груди? Почему из глаз текут слезы?
Больно без него.
С ним — невозможно.
Ворочаюсь и не могу уснуть. А за окном тишь — тревожная и звенящая, точно перед бурей. Лишь ветер зловеще бьет в окно веточкой яблони.
Стискиваю в пальцах одеяло — только бы не поддаться искушению. Не падай еще ниже, Эвелина, признаваясь в любви красному дракону. В его сердце нет чувств, а в твоем… Печать истинности заставляет меня сомневаться в том, что я, на самом деле, чувствую к Нейлу.
Ловлю себя на том, что порываюсь подняться. Такая сильная магия тянет меня к дракону, что я не в силах сопротивляться. Спускаю ноги на холодный пол…
… в этот момент со звоном разбивается стекло в окне, летит осколками. Я пригибаюсь. Сестры просыпаются и вопят во всю голосину. С улицы раздаются звуки выстрелов, мужские крики, стоны, а по лестнице дома — топот. Дверь распахивается.
— На пол! Вниз! — рявкает Нейл так, что сестры мигом оказываются под кроватями.
А я оглушена болью, и Нейл хватает меня в охапку, сползает на пол, облокачиваясь спиной о изголовье кровати, зажимает ладонью рваную рану у меня на плече и шипит: «Убью его нахрен».
— Испугалась? — спрашивает обеспокоенно: — Царапина, Эви. Пустяк. Не смотри.
Держит мою руку крепко и кровь сочиться сквозь его пальцы.
— Сейчас мои ребята им кишки размотают, — произносит он, пытаясь подбодрить меня. — Каждого, кто в этом замешан, найду, Эви. Не плачь, малыш, — и сцеловывает мои слезы.
А с ним мне не страшно. И плачу я не от боли.
Через минуту в комнату врывается Мэтт с глухим: «Положили, босс!»
— Пусти по следу кого-нибудь, — Нейл убирает растрепавшиеся пряди с моего лица, прижимает к себе крепче. — И пусть Грейм принесет бинты и виски. И отправь кого-нибудь за доктором Брензом.
— Да, босс.
— Как ее родители?
— В порядке.
В подтверждение тому, мои родители влетают в комнату, но Нейл не выпускает меня из рук и даже не шевелиться.
— Я позабочусь о вашей дочери, — говорит он. — Небольшая царапина. Сейчас приедет доктор и все вылечит.
Мама едва держится на ногах, видя кровь. Отец сжимает зубы, глядя на Нейла, и я вмешиваюсь:
— Все хорошо, — говорю, а голос у самой дрожит. — Даже не больно.
А выглядит все так, будто я умираю по меньшей мере — Нейл на полу, держит меня на коленях, прижимая к себе.
— Уведите девочек. Грейм! — бросает, когда камердинер появляется в комнате с бинтами и бутылкой виски. — Приготовь для Митчеллов что-нибудь успокаивающего… чай там с травами… что-нибудь… и устрой ночлег в гостиной. Мэтт, усиль охрану. Стреляйте к черту во всех, кто приблизиться к дому больше, чем на десять шагов! — а затем он шипит: — Где гребаный наемник? За что я плачу ему такие деньги?
— Нейл… — зову я.
— Сейчас, малышка. Я все сделаю. Больно?
— Нейл, — утыкаюсь лицом в его плечо, — нет, все хорошо.
— Размотаю всех, — рычит он. — Порву нахрен.
— Нейл? — Тень возникает рядом с кроватью и изумленно оглядывает спальню.
— Имена, — отрывисто бросает дракон, — всех, кто причастен и кто выжил. К утру, Тень.
— Сделаю, — говорит наемник и растворяется.
А Нейл отвинчивает крышечку бутылки, кладет бинты на мои колени.
— Пощиплет немного, — говорит, как ребенку. — Потом придет док и все сделает, как надо.
И без всякого предупреждения разжимает руку, поливает рану виски. Боль такая, что я вскрикиваю, а затем лишь дышу раскрытым ртом, покрываясь горячим потом. Нейл туго бинтует руку. Лицо у него сосредоточенное и серьезное. А затем он смотрит мне в глаза:
— Вот и все, малышка.
— Спасибо.
— Гм, — ласково проводит по щеке, и я жмурюсь от удовольствия. — Придется сегодня спать со мной, Митчелл.
— А в твоей постели безопасно?
— Не сказал бы, — усмехается дракон и запрокидывает голову, ударяясь о кованное изголовье.
— Нейл, — говорю с горечью: — Спасибо тебе за все. И я… солгала в тот раз.
— Что? — он насмешливо смотрит мне в лицо сквозь полуприкрытые веки: — Эвелина Митчелл солгала? Да быть не может.
— Я не жалею, что встретила тебя…
А вот теперь Нейл смотрит на меня без тени улыбки, и его глаза полыхают золотом.
— …но нам нельзя быть вместе, — и я первая увожу взгляд. — Я не та, кто тебе нужен.
Он долго молчит.
Ветер врывается в комнату, сквозь разбитое окно — занавески трепещут. Темные блики скользят по стенам.
Глава 29
Грейм поспешно убирает осколки, действуя так хладнокровно, будто каждый день происходит нечто подобное, а доктор Бренз осматривает мою рану. Нейл ходит, как хищник в клетке, и его терзает желание кото-то убить, уж я-то знаю. В его доме полно вооруженных мужчин, и он отдает кому-то приказы и наводит на всех ужас: особенно на моих сестер. Впрочем, они выглядят больше покоренными им, чем напуганными. И даже мой отец «аккуратничает», чего я никогда за ним не замечала.
— Все в порядке, господин Олсен, — сообщает доктор, вновь затягивая повязку на моей руке, — порез неприятный, но зашивать не нужно. Хотя госпожа Митчелл человек, печать истинности действует на нее, ускоряя заживление. Я думаю, что к утру от раны не останется и следа.
Потом Нейл беседует с доктором один на один, расплачивается и провожает к двери, похлопывая по плечу.
Когда он возвращается, я преспокойно сижу в его постели, облокачиваясь на подушку.
— Мой черед ухаживать за тобой, Митчелл, — он подходит ближе, садиться на край. — Поговорим?
— Хорошо, — киваю.
Достаточно и того, что он рядом. И даже злиться и ревновать его не хочется. Просто наслаждаться его близостью, купаться в его взгляде, любоваться им.
— Печать набирает силу, Эви, — говорит Нейл. — Ты чувствуешь?
— Угу, — щеки слегка розовеют от смущения.
Конечно, чувствую. Я теряю голову, когда он рядом.
— Ты все еще хочешь разорвать нашу связь? — спрашивает, нахмурившись. — Подумай, Митчелл. Решение ждет до утра.
— Хочу, — обрываю его на полуслове.
Его губы поджимаются, уголок слегка дергается, будто он хочет усмехнуться — нервно, зло, обессиленно.
— Отлично, — произносит сквозь зубы, достает из кармана два пузырька с прозрачной жидкостью, ставит на прикроватную тумбу. — Планирую закончить со всем завтра. До полуночи мне потребуются все мои силы и неуязвимость дракона, а ровно в полночь мы выпьем это.
— Это? — озадаченно смотрю на склянки.
— Артефакт. Слеза дракона.
— И это поможет?
— Я этого раньше никогда не делал, — с раздражением, — откуда мне знать?
— Хорошо, я выпью, — и благоразумно складываю руки на животе.
Нейл забирает свой пузырек, поднимается и идет к двери. Открывает и с грохотом закрывает обратно. Возвращается, потирая пальцами виски, чертыхается.
— Просто объясни, Митчелл… Ты такая принципиальная или что? Может, я не настолько хорош в постели? Ты скажи…
И голос у него нарочито вежливый, спокойный, но я ощущаю, что Нейл на взводе.
— Просто… — на самом деле его слова пронзают меня, словно стрелы, и я едва сохраняю прежний решительный настрой, — просто у нас обоих появится выбор с кем быть… без этой драконьей ерунды…
— Но я дракон, — терпеливо пояснил Нейл. — Вся эта драконья ерунда — часть меня. Печать истинности — это священный выбор моих богов. А тут ты, человек — святая Митчелл — решила, что они ошиблись. «Вашу мать, ваш перст судьбы указал на долбанного выродка-полукровку. Давай, ломай себя, Нейл, чтобы угодить ей». Ты и правда так думаешь, Митчелл? Правда, ждешь, что я изменюсь и стану таким же благородным уебком, как твой Лесли?
— Нет.
— И это все? «Нет»? «Нет»? — остановившись, он стоит у кровати.
Молчу.
И Нейл молчит и тяжело смотрит, будто желая разнести все здесь в пух и прах, а потом неожиданно нервно смеется.
— Ну и денек сегодня, Митчелл, — снова идет к дверям, говоря на ходу: — Завтра я буду занят. Из дома не выходи. В полночь сделаешь все так, как я сказал.
— Без проблем, — бросаю ему в спину.
Он снова смеется — злодейски, холодно — и уходит, прикрыв дверь.
Сделаю это для тебя, Нейл.
Пока ты не понимаешь, но, когда мы избавимся от истинности, и ты сможешь быть с той, кого любишь, ты поймешь, как я была права. И, возможно, будешь благодарен.