На материк.
И ты бежишь воде навстречу,
Во всем вольна.
И вновь тебе окатывает плечи
Ее волна.
Что хочешь делай. Чем угодно жалуй.
Хоть плачь, хоть пой.
Весь мир сейчас без горьких слез и жалоб
Перед тобой.
Он пред тобой и для тебя назначен —
Бери, дари.
Он весь промыт, он светел и прозрачен,
Как янтари.
Он пред тобой, и радостный, и громкий,
Во весь простор.
…У горизонта на дрожащей кромке
Стоит линкор.
1953
«Посмотри, как тихо позолоту…»
Посмотри, как тихо позолоту
Август рассыпает на полях.
Аисты готовятся к отлету.
Ласточки сидят на проводах.
Созреванья легкая усталость
У самой природы — погляди.
Милая, нам многое досталось,
Многое осталось впереди.
Небо выше и просторы — шире.
Наше поле в скирдах золотых.
Самая большая радость в мире —
Это делать счастье для других.
От всего, что в этом мире скрыто,
Против нас готовится в тиши,
Самая надежная защита —
Ясное спокойствие души.
Я тебя за тыщу верст услышу,
Звонкой песней отзовусь в ответ.
Ласточки воротятся под крышу,
Аистов придумает поэт.
1953
Янтарь
Кусок промытый янтаря,
Веселый, как заря,
Вчерашний выбросил прибой
В подарок нам с тобой.
Прозрачный, как цветочный мед,
Он весь сквозит на свет.
Он к нам дошел, к другим дойдет
Сквозь сотни тысяч лет.
Он выплыл к нам с морского дна,
Где тоже жизнь цвела,
А в глубине его видна
Застывшая пчела.
И я сквозь тысячи годов
За ней готов в полет:
Узнать, с каких она цветов
Свой собирала мед.
Я жизнь люблю. Она рассказ
Развертывает свой.
И как мы счастливы сейчас,
Лишь знаем мы с тобой.
Теперь уже не наугад,
Наш опыт разберет —
И что такое в жизни яд,
И что такое мед.
Любовь. Ее не взять годам
И силой не сломать.
Я сам, я сам ее раздам,
Чтобы опять, опять
Она на радость молодым
В прожилках янтаря
Сквозь сотни лет пришла к другим,
Живым огнем горя.
1953
«Я воевал, и, знать, недаром…»
Я воевал, и, знать, недаром
Война вошла в мои глаза.
Закат мне кажется пожаром,
Артподготовкою — гроза.
На взгорье спелая брусника
Горячей кровью налилась.
Поди попробуй улови-ка
И объясни мне эту связь.
Года идут, и дни мелькают,
Но до сих пор в пустой ночи
Меня с постели поднимают
Страды военной трубачи.
Походным маршем дышат ямбы,
Солдатским запахом дорог.
Я от сравнений этих сам бы
Освободился, если б мог,
И позабыл, во имя мира,
Как мерз в подтаявшем снегу,
Как слушал голос командира,
Но что поделать — не могу!
Подходят тучи, как пехота,
От моря серою волной,
И шпарит, как из пулемета,
По крышке дождик проливной.
1955
«Нынче осень, как поздняя слава…»
Нынче осень, как поздняя слава,
Ненадежна и так хороша!
Светит солнце весеннего сплава,
За холмы уходить не спеша.
А по кромке зеленой у леса
Зеленеют в воде камыши.
И под тенью густого навеса
Тишина и покой. Ни души.
У опушки сухого болота
Вырастает вторая трава.
Красота! И стрелять неохота —
Поднимаются тетерева.
Я нарочно оставил двустволку,
Чтоб не трогать внимательных птиц.
А по лесу звенит без умолку
Комариная песня синиц.
В рыжей хвое лесные дороги.
Листья падают, тихо шурша.
И душа забывает тревоги,
И обиды прощает душа.
Видно, лето не кончило повесть,
И запас у природы богат.
Бронзовея, прямые, как совесть,
Смотрят старые сосны в закат.
1955
«По щебню пулковских расщелин…»
По щебню пулковских расщелин
Окоп взбирался на окоп.
…Опять зениткою нацелен
В ночное небо телескоп.
Там солнца плавятся в пожарах.
И там, загадочна досель,
Как на прицеле, в окулярах
Дрожит космическая цель.
Астроном мыслью путь проделал
В необозримый мир планет.
И, как вселенной нет предела,
Мечте его предела нет.
И за мечтою этой смело,
Опережая чудеса,
Ракеты трепетное тело
С земли рванется в небеса.
Она пройдет потоком света,
Меж звезд сияя горячо.
…Снежинка — малая планета —
Ему садится на плечо.
1955
«Здесь сосны, ветер и зима…»
Здесь сосны, ветер и зима,
Приди сейчас сюда сама,
И будет май и юг.
Засмейся громко иль заплачь,
Но только все переиначь,
Как ты умеешь вдруг.
Здесь день и ночь трубит трубой
По мерзлым отмелям прибой
В кипенье белых пен.
И льда налет, и брызг полет
Весь день до ночи — напролет,
Всю ночь — без перемен.
И любо мне на берегу
У всех ветров стоять в кругу,
Глотать морской настой
И знать, что ты идешь сама
Сюда, где сосны и зима,
Что можно вновь сойти с ума,
Сказав мгновенью — стой!
1956–1957
Сосны на берегу
А. Пунчонку
Неправда! Есть еще в пороховницах
Запас хороший пороха сухого.
И есть еще на глубине души
Святая нерастраченная совесть.
Она-то и дает, наверно, право
Глядеть в глаза, и верить, и любить,
И обнимать с надеждою за плечи
Редеющих, как зимний лес, друзей.
Я каждый день хожу сосновой рощей
По берегу янтарного залива,
Где ветер, набегающий со взморья,
Гудит в вершинах и несет по склону
Сыпучий снег с песком сыпучих дюн,
Где грозно замерзающее море
Кувалдами тяжелыми колотит
В береговой белеющий припай.
Давно я знаю, что покоя нету,
Что счастье человека вне покоя,
Что время выдувает из души
Всю накипь, неудачи и сомненья,
Как ветер, набегающий со взморья,
Сдувает пену с бесконечных волн.
«Пройдет и это» — мудрость Соломона
Не нашему характеру сродни.
Мы любим землю. Мы земные люди.
Мы жили больше в помыслах грядущим
И очень мало для себя самих.
Гремел Октябрь над нашей колыбелью
Раскатами «Авроры». Резал уши
В два пальца свист метели продувной.
Походные костры и бивуаки,
Забытые могильные курганы
И серый пепел страсти и раздумий
На рано поседевших волосах.
Мы не сдались. Мы, словно эти сосны
По берегу, все в ссадинах и шрамах,
Корявые, высокие, прямые,
Ломаемся, но не умеем гнуться.
Мы глубоко в земле сплелись
корнями,
Мы в небесах вершинами сплелись
И бурю, налетающую с моря,
Встречаем грудью, как всегда,
в упор.
Редеем мы. Но выстоять нам надо.
Уже встает, уже шумит подлесок,
Поддерживая нас и подпирая,
Вершинами вытягиваясь к солнцу,
По-своему шумит…
1956–1957
Иван-чай
Он розов, он лилов, он фиолетов,
Метельчатый, высокий иван-чай.
…Не спрашивай, не жди моих ответов,
Моей глухой тоски не примечай.
Он пахнет медом, сенокосным зноем.
Войди в него, слегка пошевели —
И зашумят над иван-чаем роем
Встревоженные пчелы и шмели.
Кукушка закукует на опушке,
Надеждой вечной сердце веселя.
Здесь в капонирах били наши пушки,
Горели камни, плавилась земля.
Душа моя, в тоске не будь немою.
У памяти прощенья не моли!
Окопы зарастают над Невою —
Здесь полегли товарищи мои.
Давно истлели звезды из фанеры,
Осыпались могильные холмы.
Живые — мертвым, верные без меры,
Своею жизнью присягаем мы.
А жизнь летит? И ветерок, качая,
Сдувает вниз, к сплетенью корневищ,
Лиловые метели иван-чая,
Печального растенья пепелищ.
1956–1957
Стихи о необходимости
На тихих клумбах Трептов-парка
Могил в торжественном покое
Давно горят светло и ярко
Пионы, астры и левкои.
И за судьбу земли спокоен,