Есть тело, есть дело
1Черный веер
— О! Хвала небесам! Это то, что нужно!
Из лавки, где торговали веерами, вылетел суетливый карлик: торс и голова взрослого мужчины, кривые ноги золотушного ребенка. Кинулся наперерез, заступил дорогу:
— Господин! Прошу прощения!
— Я тороплюсь, — неприветливо откликнулся я.
— Я не отниму у вас много времени! — он говорил со мной, но взгляд его пожирал Широно. — Веер, господин! Веер вашего слуги!
— Что такое с веером моего слуги?
— Я дам вам за него хорошую цену!
— Этот веер не продается, — уведомил я.
И жестом отстранил торговца. Я надеялся, что он все поймет и угомонится. Не тут-то было!
— У меня есть покупатель, господин! Покупатель на этот веер! Я хозяин лавки! Мы оба не останемся в накладе, уверяю вас…
Я посмотрел на Широно. Широно отрицательно мотнул головой. Учитывая маску карпа, это выглядело комично. Что ж, я не сомневался в ответе своего слуги.
— Веер не продается, — с нажимом повторил я. — Уйдите с дороги.
На нас глазели. Показывали пальцами. Мало-помалу собиралась толпа. Зеваки спорили, выясняя, зачем самураю было красть из лавки дешевый веер. Красть? Ну конечно же! Самурай украл, а хозяин лавки требует вернуть. Самурай сунул веер слуге, чтобы его не заподозрили. Кто захочет прикоснуться к мерзкому каонай? Никто! Считай, веер извозили в собачьем дерьме. Но лавочник все видел, и мы тоже все видели. Такой приличный с виду самурай! Молодой, но ушлый: отвернешься — и пиши пропало…
— Зачем слуге веер? — не унимался торговец. — Да ещё безликому в служебной маске? Я все вижу, господин, вы же дознаватель, правда? Только у вас такие слуги, это все знают…
Если меня что-то и сдерживало, так это страх опозориться. Поднять руку на карлика? Будь на его месте обычный человек, уже кубарем летел бы к своей лавке.
— Разве ваш слуга самурай? Актер? Знатная дама?! Нет, он жалкий каонай! Покупатель, господин! Богатый покупатель! Он актер Кабуки, веер нужен ему…
— Прочь! — не сдержавшись, рявкнул я.
— …нужен для спектакля о несчастной любви. Он в точности описал мне веер, какой он хочет. Вы же знаете этих актеров, они сумасшедшие…
— Уйди с дороги!
— Господин! Прибыль, вы понимаете? Прибыль для вас, прибыль для меня!
— Мне что, проучить тебя плетьми?
— Не надо плетей! Господин, скажу вам по секрету: покупатель даже не намерен пользоваться этим веером. Ваш веер дешевый, он послужит образцом. Актер закажет копию из узорчатого шелка и лакированного дерева!
Карлик тарахтел без умолку. Хватал меня за рукава:
— Копию с лунным пейзажем по черному фону! Я позже выкуплю у него ваш веер. Клянусь, выкуплю! Я верну его вам за треть цены…
Меня срочно вызвали. Я торопился на службу. Меня ждал господина Сэки, который не простит опоздания. И сейчас эта упрямая заноза в моей ягодице выглядела утонченным издевательством.
Я выхватил малую плеть. Бить карлика я не собирался… Нет, собирался. Это я понял, когда торговец со всех своих коротких ног рванул обратно в лавку. Я был уверен, что хочу его только припугнуть, но если бы он задержался — я хлестнул бы надоеду, не задумавшись ни на миг.
Раздражение и тревога — что-то меня ждет в управе? — требовали выхода.
Зеваки разразились приветственными кличами. Им не надо было ходить в театр, чтобы посмотреть спектакль. Им вполне хватало улицы.
2Мы отправляемся в ад
— Известие, которое я должен вам сообщить, самого неприятного свойства. Собирайтесь в дорогу, завтра мы выезжаем. Разумеется, вместе со слугами, это не стоит отдельного упоминания.
Театр, понял я.
Господин Сэки на походном стуле. Пейзаж на стене. Карп борется с течением, косит на меня лупатый глаз. Рыбы не мигают, но сейчас карп готов совершить великий подвиг — подмигнуть дознавателю Рэйдену: узнаёшь? Для карпа это труднее, чем преодолеть десяток водопадов и превратиться в дракона. Ничего, справится.
А я? А что я? Узнаю̀, конечно.
Нет, шустрый служитель не спешит бежать, отдергивая трехцветный занавес. Молчат барабаны за сценой. И Сэки Осаму не намерен вставать, обмахиваться веером и устремлять на меня гневный взгляд.
Но представление уже началось.
В театре актеры повторяют заученные реплики — раз за разом, на каждом спектакле, из года в год, с тщательно выверенными интонациями. Вот и господин Сэки встретил меня теми же словами, что и два с половиной года назад.
Да, ещё ширма. Как я мог забыть про ширму?
Расписная, в человеческий рост — она стояла на помосте в дальнем правом углу. На месте, которое я хорошо помнил. Когда я впервые попал в кабинет старшего дознавателя, ширма стояла на шаг дальше. В тот раз за ней скрывался святой Иссэн. Зато в другой раз…
Да, в точности как сейчас.
Помнится, тогда господин Сэки был раздражен сверх всякой меры. Сейчас он тоже был раздражен, но не больше обычного. А может, и меньше, иначе не устраивал бы для меня весь этот театр.
Для меня одного. Архивариус Фудо в кабинете отсутствовал.
— Полагаю, мы отправляемся в ад?
Я решился нарушить ход пьесы и немедленно пожалел о своей дерзости. Брови начальства сошлись на переносице грозовыми тучами: вот-вот громыхнет.
— Что вы себе позволяете?! Потрудитесь объясниться!
Гром ещё порыкивал, ворчал в глубине клубящихся туч, но гроза, кажется, миновала. Я ткнулся лбом в пол.
— Нижайше прошу прощения, Сэки-сан! Я лишь имел в виду, что нам, возможно, предстоит поездка на остров Девяти Смертей!
— Как вы пришли к такому выводу?
В голосе старшего дознавателя проскользнула легкая заинтересованность.
— Благодаря вашим тонким подсказкам, Сэки-сан!
— Каким же именно?
— Мне было велено срочно прибыть в управу. Вы встретили меня словами, которые я не позабыл. Если вы желали испытать мою память, смею надеяться, я успешно выдержал испытание. В прошлый раз мы с вами отправились на остров Девяти Смертей. Но сперва вы, как я помню, заявили, что мы отправляемся в ад! Умоляю о снисхождении! Если я ошибся, я достоин самого сурового наказания!
— За наказанием дело не станет. Что ещё?
— Ширма, Сэки-сан.
— Моя ширма? Что с ней не так? Она всегда здесь стоит!
— Ах, моя дерзость ужасает меня самого! Раньше ширма стояла ближе к стене. Так, как сейчас, она стояла всего единожды. Большому человеку — больше места, не правда ли? Досточтимый Хигаси-сан! Я искренне рад вас приветствовать! Встреча с вами — великая честь для меня.
Басовитый хохот сотряс стены кабинета.
Из-за ширмы, пыхтя и отдуваясь, выбрался Куросава Хигаси, правительственный инспектор надзора. За прошедшее время инспектор не изменился. Я отлично помнил, с какой легкостью бывший борец сумо орудовалв Фукугахаме тяжеленным дубовым брусом, разбрасывая врагов. Кукла-неваляшка Дарума против тряпичных куколок! Широкое, обманчиво-добродушное лицо, цепкий прищур глубоко посаженных глаз…
Хотелось верить, что сейчас инспектор улыбается искренне, без всякого притворства.
Под верхним кимоно из темно-бордового, почти черного шелка угадывалось второе, цвета морской волны. Наверняка имелось и третье. За поясом — знакомые мне дорогущие плети с тончайшей резьбой на лакированных рукоятках.
Господин инспектор, вы все тот же щеголь.
— Я не меньше вашего рад нашей встрече, Рэйден-сан. Ваша наблюдательность и выводы, сделанные на столь шаткой основе, впечатляют.
Инспектор качнул ширму, намекая на шаткость основы.
— Я слушал вас с огромным удовольствием. Кстати, ваши речи сделались куда более вольными, чем прежде. Взрослеете, да? Младший дознаватель утратил приставку «младший»? И вы правы: повод для встречи выдался не слишком веселый.
— О, Хигаси-сан!
Я отметил «бóльшую вольность речей». Шутка или нет, а все равно не стоит дергать тигра за усы.
— Вы подвергаете мою скромность чрезмерным испытаниям. Надеюсь, на сей раз нам не придется рубиться насмерть стальными мечами?
— И я надеюсь, Рэйден-сан. Тем более, что кое-кто уже проделал это за нас.
3Ямасита Тиба по прозвищу Ловкач
— Прежде чем вызвать свидетелей происшествия, мы с господином Сэки введем вас в курс дела. Не волнуйтесь, Рэйден-сан, я не отниму у вас много времени.
Рассказ инспектора — господин Сэки вводил меня в курс дела молча — оказался кратким и исчерпывающим. Куросава Хигаси прибыл в Акаяму около месяца назад. Разумеется, я об этом ничего не знал и не пересекался с инспектором в городе. Инспектор — не тот человек, чье появление сопровождает рой слухов. Вроде бы и не тайна, но знают об этом лишь те, кому следует. А такие люди умеют держать язык за зубами.
Короче, Куросава и я ходили по городу разными путями.
И занимались разными делами.
Как выяснилось, доблестной полиции Акаямы удалось изловить особо опасного вора, разбойника и грабителя. Им был Ямасита Тиба по прозвищу Ловкач. Бессовестного негодяя мало интересовало имущество лавочников средней руки или чиновников низкого ранга. Ловкач, птица иного полета, брезговал даже зажиточными торговцами! Перебираясь с острова на остров, он полностью оправдывал своё прозвище, обворовывая усадьбы и зáмки людей знатнейших и богатейших. Уносил Тиба золото, украшения и фамильные драгоценности, не размениваясь на пустяки. В Акаяме неуловимый вор ухитрился проникнуть в зáмок самого князя и уйти с добычей. Правда, тут неуловимость Тибы закончилась: Ловкач попался на сбыте краденого.
Уж слишком приметными оказались шпильки княжеской супруги!
Весть о поимке Ямаситы Тибы не могла пройти мимо «цепкого взгляда» — людей из правительственного надзора. Инспектор Куросава, пребывавший в служебных разъездах, волей случая оказался неподалеку. Нет, не в городе, но спустя три дня инспектор был уже в Акаяме. Он не вмешивался в ход дознания и суд над преступником, хотя и ознакомился с материалами дела. Одно присутствие инспектора заставило полицию и суд трудиться в поте лица, завершив дело в кратчайшие сроки. Разгневанному князю вернули имущество его супруги, что частично уняло высочайшую ярость. Преступника даже не стали пытать: едва палачи приготовили деревянную пирамидку, чтобы посадить на неё Ловкача, и громадные булыжники, чтобы навалить их ему на колени, как Ловкач незамедлительно сознался во всем, оставив палачей с носом.
Приговор прозвучал. Ямасита Тиба отправился в ссылку навстречу голодной смерти.
Инспектор был вполне удовлетворен. Быстрота и неотвратимость сурового наказания — в острастку другим охотникам до чужого добра! — это то, что нужно. Дело сдано в архив, можно уезжать. О других делах, задержавших Куросаву в городе, инспектор мне не поведал. Заметил лишь, что когда он разделался и с ними, его настигло новое известие.
Убийство!
И не где-нибудь, а на печально известном острове Девяти Смертей. Убит был никто иной как Ловкач Тиба, не успевший пробыть в ссылке и двух недель.
Убийство значит фуккацу. К кому приходят доклады о подобных происшествиях? Кто будет вести дознание? Не надо обладать мудростью будды, чтобы понять: новое дело попадет в руки службы Карпа-и-Дракона.
Если дух зловредного Тибы перебрался в чужое тело, инспектор желал знать: в чье именно? Не изыщет ли Ловкач лазейку, сбежав с гибельного острова? Да, конечно, с острова не бегут, на то и Девять Смертей. Но и князей обворовывают не каждый день.
Инспектор старался учесть все, даже самое маловероятное.
На сей раз все по-другому, отметил я, когда Куросава завершил свой рассказ. Никаких тайн, все карты раскрыты. По крайней мере, так дело выглядело на первый взгляд. Впрочем, имея дело с правительственным надзором, ни в чем нельзя быть уверенным до конца.
Былое дело Тэнси? Ямасита Тиба преступник, каких мало, но до многократного перерожденца Тэнси ему — как от Акаямы до Эдо пешком. Фуккацу? На острове, окруженном водой? Под бдительной охраной стражи?! Да, убитый не станет спешить с заявлением, в этом можно не сомневаться. Ничего, разберемся.
В первый раз, что ли?
— Теперь, когда мы понимаем, с чем придется иметь дело, не пора ли пригласить свидетелей? Как думаете, уважаемый Сэки-сан? Они уже здесь?
Господин Сэки был мрачен. Вежливая предупредительность Куросавы не обманула даже меня, а уж моё начальство — и подавно. Здесь и сейчас распоряжался инспектор. Мнением хозяина кабинета он интересовался, лишь соблюдая приличия.
— Да, они здесь. Узнав о вашем прибытии, я велел им ждать.
И старший дознаватель громко возвестил:
— Пусть свидетели войдут!
Похоже, свидетели ждали под дверью — хотя, входя в кабинет, я никого не видел. Иначе как объяснить, что не минуло и трех ударов сердца, как раздвижная дверь отъехала в сторону и в кабинет вошла троица мужчин в серых кимоно с гербами береговой охраны. Увидев нас, они бухнулись на колени. Тут и одного господина Сэки хватило бы с лихвой, а уж если рядом высится гора, вне сомнений, самого высокого ранга…
Я-то ладно, я не в счет. На их месте я бы тоже бухнулся — и лбом в пол.
— Встаньте. Подойдите. Назовите себя.
Инспектор деликатно молчал. Я, понятное дело, тоже.
— Иосикава Кэн, господин! Старшина береговой стражи.
— Сакагути Рюхэй, господин!
— Кимура Со, господин!
— На каком посту служите?
— Второй Восточный, господин! Напротив острова Девяти Смертей.
— Вы прибыли в Акаяму с докладом.
Господин Сэки не спрашивал. Он утверждал. Тем не менее, старшина счел нужным подтвердить:
— Да, господин!
— Кратко изложите суть. Потом я задам вам вопросы.
— Слушаюсь, господин! Три дня назад на острове, где обитают ссыльные, произошло убийство. Начальник поста, господин Яманака, отправил нас в город. Мы добрались до Акаямы сегодня утром — и сразу поспешили к вам.
— Вы уверены, что это было именно убийство?
— Да, господин!
— Вы видели тело?
От меня не укрылось, что старшина вздрогнул. Прежде чем ответить, он проглотил ком, застрявший в горле.
— Да, господин.
— Все видели?
— Только я, господин.
— Тогда вы и рассказывайте. Все по порядку, ничего не упуская. Важна каждая подробность. Вам ясно?
— Да, господин!
4«Весь остров обыщем!»
— …убийство, говорите? — рявкнул в смятении старшина. — И где же тело?!
— Тут!
— Рядом!
— Поглядите сами!
Тени у костра принялись махать руками, на что-то указывая. Если ссыльные не врут…
А даже если врут? В любом случае надо удостовериться. Придется высаживаться, с тоской понял Иосикава.
— Всем отойти от берега!
Сунувшиеся было к воде темные фигуры замерли. Принялись карабкаться обратно. Ступать на остров Девяти Смертей отчаянно не хотелось, но служба есть служба. Ссыльные рассчитывают на награду. Они не дураки нападать на стражу. Опасности нет.
Ну, почти нет.
— Причаливаем. На берег сойду я один. Когда я покину лодку, отплывите на это же место и ждите. И глядите в оба! Ещё подплывет кто-нибудь, полезет через борт…
— Да, Кэн-сан!
— Сделаем!
— Я быстро.
— Вы это… Поосторожней там.
— Знаю.
Не дожидаясь, пока лодка ткнется носом в прибрежные валуны, Иосикава спрыгнул в воду. Каким-то чудом устоял на ногах; не давая себе растерять решимость, двинулся вперёд, оскальзываясь на покатых камнях.
Ф-фух, выбрался. Где лодка?
Ага, отплыла.
Ссыльные не спешили подойти. Толпились шагах в семи. Это хорошо, отметил Иосикава. Это очень хорошо. Он ещё не знал, что все остальное — очень плохо. Не знал, но догадывался.
— Показывайте, где тело.
— Сюда, господин.
Тело обнаружилось на краю зыбкого круга света, отбрасываемого костром. Кто-то догадался выдернуть из костра пылающую головню. Встал рядом, поднял головню повыше. Иосикава спиной чуял недобрые, настороженные взгляды, слышал тяжелое дыхание людей. Слишком много. Слишком близко. Если набросятся — не отбиться.
Нельзя показывать свой страх. Он — старшина береговой стражи. Он здесь по делу. Вот оно — дело. В смысле, тело.
Грязная, но ещё крепкая одежда. Не лохмотья какие-нибудь — таким сокровищем мало кто из ссыльных мог похвастать. Без сомнения, мужчина. Лежит, вольготно раскинув руки и ноги. Лицом вверх. Вернее, грудью вверх. Он лежал бы лицом вверх, будь у него лицо.
Вместе с лицом отсутствовала голова.
Иосикаву передернуло. По спине пробежал зябкий озноб.
— Посвети-ка…
В свете головни Иосикава сумел разглядеть ровный, глянцево отблескивающий срез у самого основания шеи. В центре среза белела кость. Шейный позвонок? Кровь успела стечь, впитаться в землю. Все было видно в мельчайших подробностях.
Старшину замутило. Он едва сдержал рвотный позыв.
— Вот ведь, — только и сумел выдавить он.
Больше всего Иосикаве хотелось броситься прочь, прыгнуть в лодку и скомандовать товарищам грести что есть силы. Прочь, прочь! Да он сам сядет на весла, будет грести за двоих!
Пересилить себя стоило Иосикаве многих седых волос. Негоже самураю праздновать труса, да ещё и на глазах у ссыльных преступников! Вдох, выдох. Вдох, выдох. Надо что-то сказать. Что?
— Кто обнаружил тело?
— Я! Я, господин!
— Твоё имя?
— Рюмэй! Рюмэем кличут! Мне положена награда!
И заполошным визгом:
— Верно ведь? Положена!
— Тебе? — откликнулась толпа.
— Тебе одному?!
— А кто костер разжег?!
— А кто…
— Тихо! — гаркнул Иосикава. — Будет вам награда! Где его голова?
— Голова?
— Не было головы!
— Точно, не было!
— Не нашли?
— Ну да…
— Так найдите! Тело не трогать! Утром сюда прибудет лодка. Чтоб к тому времени нашли голову! Всем ясно?
— Ясно…
— Нам бы награду…
— Еды бы нам…
— Будет вам еда! Найдете голову — получите ещё.
— Мы найдем!
— Найдем!
— Весь остров обыщем…
Иосикава замахал стражникам: плывите к берегу! Забравшись в лодку, он под радостные вопли ссыльных забросил на берег с десяток ещё живых рыбин.
— Гребите! — велел он. — Возвращаемся!
Да уж, услышав такую новость, господин Яманака мигом забудет об их опоздании! Перед глазами старшины стояло обезглавленное тело и срез с белеющей в середине костью. Иосикава подозревал, что ночью он не сможет сомкнуть глаз.
Старшина как в воду смотрел.
5«Вам есть что добавить?»
— Значит, срез был ровным и гладким?
За время доклада к господину Сэки вернулась его обычная невозмутимость. Так ли важно, кто командует в чужом кабинете? Есть дело о фуккацу, которое следует раскрыть. И уж это дело у службы Карпа-и-Дракона никто не отнимет, невзирая на ранги и чины.
— Да, господин.
Старшине было далеко до хладнокровия старшего дознавателя. Но и он старался не выдавать своих чувств.
— Чем, по-вашему, можно нанести такую рану?
— Не знаю, господин! Я впервые видел такое.
— У вас есть предположения? Поделитесь с нами.
— Мне кажется… Простите, господин, я знаю, это звучит глупо. Было темно, но я подумал, что голову Тибе отрубили. Одним ударом! Тесаком, очень острым, как у мясника. Возможно, топором. Или…
Старшина умолк, не решаясь сказать то, о чем сейчас думали мы — трое побывавших в аду Фукугахамы.
— Ну же, смелее!
— Мечом, господин! Стальным мечом! Но это только моё предположение! Глупость, господин. Откуда на острове стальной меч?!
И правда — откуда?
«…надеюсь, на сей раз нам не придется рубиться насмерть стальными мечами?»
«И я надеюсь. Тем более, что кто-кто уже проделал это за нас».
Я всего лишь пошутил. Но ответ инспектора не был шуткой. Он знал, уверился я. Ещё до рассказа старшины. Без сомнения, пока стражники береговой охраны ехали с докладом в Акаяму, кто-то успел сообщить о происшествии в службу правительственного надзора. Гонец службы, известивший инспектора, успел раньше.
— Мы приняли ваши слова к сведению, старшина, — сообщил господин Сэки. — Вам есть что добавить к уже сказанному?
— Да, господин!
— Что именно?
— Голова нашлась, господин!
Старшина втянул затылок в плечи, словно опасался за собственную голову. Это не помешало ему продолжить доклад.
— Нашли!
— Нашли!
— Голову нашли!
— Вот она!
Лодка едва успела отойти от острова. В свете догорающего костра было хорошо видно, как приплясывают черные тени заключенных. Демоны в аду? Куда там! Для адских служителей пытки грешников — повседневная работа. Вряд ли демоны так радовались чужим мучениям, как ссыльные своей жуткой находке.
Костеря на чем свет стоит чрезмерную расторопность дураков, Иосикава скомандовал товарищам — в который раз за сегодня! — разворачивать лодку. Не могли до утра подождать! Повторно высаживаться на берег старшина не собирался, но необходимо было удостовериться, что голова и впрямь отыскалась.
— Показывайте!
Он встал в полный рост. Сохранять равновесие в лодке, покачивающейся на зыби, было не так-то просто. На это уходили все силы. Иосикава бросил короткий взгляд на голову, поднятую кем-то из ссыльных за длинные волосы — и поспешил опуститься обратно на скамью. Вот же! И скверны не боятся! Хотя что им терять? Они и так, считай, в аду — или скоро туда отправятся. Старшина знал, что на острове процветает людоедство. Умер? Добро пожаловать в пустое брюхо!
Поднятая за волосы голова? Это как торговцу овощами взять с прилавка тыкву, нахваливая товар покупателю.
— Опознали?
— А как же!
— Он это!
— Ловкач Тиба!
— Он! Кто ж ещё?!
— Где нашли?
— Тут, рядом!
— Где — рядом?!
— Да тут же!
— В пяти шагах от тела валялась!
— Не заметили сразу…
— В темноте-то…
— Нашли голову? — рявкнул Иосикава, теряя терпение. — Значит, и шест найдете. Вкопайте в землю рядом с телом. И привяжите к нему голову. Да повыше! Чтоб издалека видно было!
— Где мы шест возьмем?!
— Вкопать? Тут одни камни!
— Справитесь как-нибудь!
— Справимся, господин! А вы нам…
— Ещё рыбки, а?
— Вы обещали!
— Если голову найдем!
— Обойдетесь! — жестко оборвал наглецов старшина. — Утром полýчите. Ждите, придет лодка. И чтоб все в сохранности у меня было! И тело, и голова. Знаю я вас…
— Да мы что, господин?
— Мы же…
— Мы ничего…
— Ничего такого!
— Все сохраним!
— А вы нам…
Не слушая заверения ссыльных, старшина дал команду грести обратно. Он искренне надеялся, что возвращаться в третий раз не придется. В том, что его указания будут выполнены, Иосикава не сомневался.
За лишнюю рыбку эти голодные оборванцы не то что шест — священный храмовый столб отыщут, из земли выроют и в другом месте вкопают!
— Ссыльные выполнили ваши указания?
— Простите, господин. Мне это неизвестно.
— Неизвестно?
Голосом Сэки Осаму можно было резать мясо. Вся троица стражников не замедлила ткнуться лбами в пол. Я едва удержался, чтобы не последовать их примеру.
— Умоляю о прощении, господин! Я не имел возможности проверить. На рассвете следующего дня начальник поста господин Яманака отправил нас в Акаяму. Лодка к тому времени ещё не отплыла на остров! А с берега не разглядишь…
— Хватит, я понял. У вас есть, что добавить?
— Нет, господин.
Старший дознаватель уже собрался отпустить стражников, но вовремя поймал мой выразительный взгляд. Со всей возможной скромностью я отвесил поклон:
— Дозволено ли мне будет задать вопрос свидетелю?
— Спрашивайте, Рэйден-сан.
В присутствии стражников господин Сэки был со мной по-отечески доброжелателен. Вот всегда бы так! Да, знаю, тогда бы господин Сэки перестал быть господином Сэки. Но помечтать-то можно?
— Скажите, старшина… Вы заметили следы крови, когда осматривали тело?
Иосикава задумался, морща лоб и хмуря брови.
— Простите, господин, я не уверен. Было темно…
— Свет костра? Свет головни?
— Их было недостаточно, господин.
— Земля возле тела? Одежда убитого?
— Ещё раз простите, господин. Может, что-то и было. Не могу вспомнить.
— Шея убитого кровоточила?
— Нет, господин!
— Ссыльные не сказали вам, где именно они нашли тело?
— Нет, господин. А спросить я не догадался.
Он уткнулся взглядом в пол:
— Виноват!
— Что именно вы хотите узнать, Рэйден-сан? — вмешался старший дознаватель обычным брюзгливым тоном. — Поделитесь с нами.
— Слушаюсь, Сэки-сан! — я повернулся к начальству. — Понимаете, если Тибу убили там, где старшина видел тело, тогда неудивительно, что голова отыскалась неподалеку. В темноте её поначалу могли не заметить. Но тогда остались бы следы крови: на земле, на одежде убитого. Много крови! Пусть даже шея ко времени обнаружения трупа и перестала кровоточить…
— Продолжайте.
— Я допускаю, что старшина, потрясен увиденным, мог не обратить на это внимания. В неверном свете головни и костра? Вполне мог. Но также я допускаю, что крови и впрямь не было.
— Вы предполагаете, — вмешался инспектор, который до того молчал, — что Ловкача убили в другом месте? А тело перетащили на мыс, желая таким странным образом предъявить береговой страже?
— Да, Хисаси-сан!
— Голову тоже принесли? Тоже подбросили? Кто?
Я невольно подался вперёд:
— Что, если это сделал сам Тиба?
— Переродившись в теле убийцы? — если толстяки и впрямь, как говорят, тугодумы, к инспектору Куросаве это не имело отношения. — Я слышал, что сразу после фуккацу разум перерожденца как в тумане — и проясняется лишь со временем. Это так?
— В большинстве случаев, — откликнулся Сэки Осаму.
— Но не всегда?
— Не всегда. Нам знакомы и другие случаи.
«И вам тоже!» — едва не добавил я.
— Тогда версия, какую выдвинул Рэйден-сан, имеет смысл. Если после фуккацу Ловкач не потерял самообладания, он вполне мог сыграть с нами такую шутку. Это в его духе, насколько я могу судить. Осталось выяснить, кто убийца, в смысле, кто теперь Ловкач Тиба — и откуда в месте ссылки взялся стальной меч?
Меч, с отчаянием подумал я. До каких же пор стальные мечи и отрубленные головы будут преследовать несчастного Торюмона Рэйдена?!
— Можете идти, — приказал господин Сэки стражникам.
Отпустив свидетелей, он некоторое время молчал. Ни инспектор, ни тем более я не нарушали звенящую тишину. Наконец её нарушил хозяин кабинета:
— Мы выезжаем завтра утром. Нам могут понадобиться дополнительные сведения о Ямасите Тибе. Знакомства, связи, в первую очередь преступные. Возможно, он был знаком с кем-то из ссыльных. Я поручу нашему архивариусу заняться этим. К отъезду у нас будут все сведения, какие можно добыть за столь короткий срок.
Говорилось это, вне сомнений, для инспектора.
— Архивариус Фудо? — не замедлил отозваться Куросава. — Я нисколько в нем не сомневаюсь. До завтра этот достойный человек вывалит нам на стол всю требуху Ловкача.
Стало ясно, что у инспектора к этому времени будет в распоряжении не меньшая порция требухи. Люди правительственного надзора не уступали нашему Фудо в потрошении архивов.