– Убивают всех подряд, – сказал мне Цзэн. – Никого не щадят. Даже младенцев.
При этих словах перед моим мысленным взором возникла толпа плачущих младенцев.
– Когда они доберутся до нашей провинции? – прошептала я. – В следующем месяце?
– О нет! Гонец добрался до нашей деревни, опережая смерть всего на несколько шагов.
– Ай-я! Две недели? Одна? Сколько?
– Завтра солдаты разрушат Цзиньтянь, послезавтра – Чанмянь.
Все чувства вытекли из моего тела. Я уже видела перед собой солдат, марширующих по дороге. Пока я представляла мечи, с которых капает кровь, Цзэн предложил мне выйти за него замуж.
Ну, он, конечно, не так выразился, а грубовато сообщил:
– Слышь, Нунуму, сегодня вечером я иду в горы, чтобы спрятаться в пещерах. Ты хочешь пойти со мной или нет?
Тебе такое предложение может показаться неуклюжим, не таким романтичным. Но если кто-то предлагает спасти тебе жизнь, разве это не то же самое, что пойти в церковь в белом платье и сказать «да»? Если бы моя ситуация была иной, я бы тут же согласилась. Но у меня в голове не было места для размышлений о замужестве, я переживала, что будет с мисс Баннер, Лао Лу, Ибанем, и даже про Почитателей Господа волновалась, что с ними случится, с этими белолицыми пастором и миссис Аминь, мисс Мышкой и доктором Хватит.
Как странно, подумала я. Какое мне дело до того, что с ними будет? У нас нет ничего общего – ни языка, ни идей, ни одинаковых чувств к земле и небу. Но я понимала, что их намерения искренние, может, какие-то из них изначально плохи, а потому приводят к плачевным результатам. Но все они очень стараются. Когда ты знаешь такое о человеке, как у тебя может не быть с ним хоть чего-то общего?
Цзэн прервал мои размышления:
– Ты идешь или нет?
– Мне нужно время подумать, – ответила я. – Я не так быстро думаю, как ты.
– А что тут думать? Ты хочешь жить или умереть? Не трать слишком много времени на раздумья, а не то поверишь, что у тебя больше вариантов, чем на самом деле. И тогда твой разум придет в замешательство.
Он подошел к скамейке у стены и улегся, подложив руки под голову.
Я отжала мокрую одежду. Цзэн прав. Я была сбита с толку. Где-то в глубине души я думала: Цзэн – хороший парень. До конца жизни у меня может не быть другого такого шанса, особенно если я скоро умру.
Потом я нырнула в другой уголок своего разума: если я пойду с ним, то у меня больше не будет ни собственных вопросов, ни собственных ответов. Я больше не смогу спрашивать себя, верная ли я подруга. Должна ли я помочь мисс Баннер? А как же Почитатели Господа? Этих вопросов не останется. Цзэн будет решать, что должно меня волновать, а что нет. Так все устроено между мужчиной и женщиной.
Мысли метались туда-сюда, туда-сюда. Новая жизнь с Цзэном? Верность старым друзьям? Если я спрячусь в горах, буду страдать от страха, а потом умру, несмотря ни на что? Если я останусь, будет ли моя смерть быстрой? Какая жизнь, какая смерть, какой путь? Это было похоже на погоню за курицей, а затем превращение в курицу, за которой гонятся. У меня была всего одна минута, чтобы решить, какое чувство было самым сильным. И следовать ему.
Я посмотрела на Цзэна, лежащего на скамейке с закрытыми глазами. Он был добрым человеком, не слишком умным, но честным. Я решила закончить наши отношения так же, как когда-то решила их начать, чтобы он думал, что порвать со мной было его идеей.
– Цзэн-а! – позвала я.
Он открыл глаза, сел.
– Почему мы должны убегать? – Я начала развешивать мокрую одежду. – Мы не последователи тайпинов.
Он положил руки на колени.
– Послушай дружеский совет, – сказал он очень терпеливо. – Маньчжурам только дай намек, что ты дружишь с Почитателями Господа. Посмотри, где ты живешь. Это, считай, смертный приговор.
Я знала это, но, вместо того чтобы согласиться, возразила:
– Да что ты такое говоришь? Иноземцы не поклоняются Небесному Царю. Я много раз от них слышала: «У Иисуса нет китайского младшего брата».
Цзэн фыркнул, словно только сейчас понял, какая же я глупая девчонка.
– Ага, скажи это маньчжурскому солдату, и твоя голова уже будет катиться по земле. – Он вскочил на ноги. – Не трать больше время на пустую болтовню. Сегодня вечером я ухожу. Ты со мной.
А я продолжала нести всякую чушь:
– Почему бы не подождать еще немного? Посмотрим, что произойдет на самом деле. Ситуация не может быть настолько плохой, как ты говоришь. Ну да, маньчжуры убивают время от времени кого-то, чтоб другим была наука. Что касается иностранцев, то маньчжуры их пальцем не тронут. У них же договор. Так что, если подумать, безопаснее оставаться здесь. Цзэн-а, ты поселишься у нас.
– Здесь?! – воскликнул он. – Васа! С тем же успехом могу перерезать себе горло прямо сейчас!
Цзэн присел на корточки, и я увидела, что его разум бурлит, как вода в моих чанах для стирки. Он говорил всякие гадости достаточно громко, чтобы я могла слышать:
– Вот ведь идиотка. У нее всего один глаз – неудивительно, что она не видит дальше своего носа и не понимает, что нужно делать.
– Эй! Кто ты такой, чтобы критиковать меня?! – прикрикнула я. – Может, это тебе в одно ухо залетела муха и набила голову личинками?! – Я подняла мизинец и нарисовала в воздухе зигзаги. – Ты слышишь жужжание и думаешь, что из-за спины надвигается беда. Боишься без причины.
– Без причины?! – крикнул Цзэн. – Ты умом повредилась? Так долго витала в чужих священных облаках, что возомнила себя бессмертной! – Он встал, несколько мгновений смотрел на меня с отвращением, а потом фыркнул, развернулся и ушел.
У меня тут же заболело сердце. Я слышала его удаляющийся голос:
– Что за сумасшедшая девчонка! Совсем сбрендила…
Я продолжала развешивать белье, но теперь мои руки дрожали. Как быстро хорошие чувства превращаются в плохие. Как легко его обмануть. Слеза обожгла мой единственный глаз. Я ее сдержала. Никакой жалости к себе. Плакать – роскошь слабого человека. Я завела одну из старых горских песен, которую сейчас не вспомню. Но мой голос был сильным и чистым, молодым и грустным.
– Ладно, не будем больше спорить, – раздалось сзади.
Я повернулась, а там стоял Цзэн с усталым лицом.
– Заберем иностранцев с собой в горы.
Забрать их с собой в горы! Я закивала.
Пока я смотрела ему вслед, он запел песню в ответ на мою. Этот человек оказался умнее, чем я думала. Какой мудрый муж из него вышел бы. Еще и с хорошим голосом.
Он остановился и позвал меня:
– Нунуму?
– А?
– Я приду через два часа после захода солнца. Скажи всем, чтобы были готовы и собрались в главном дворе. Поняла?
– Поняла!
Он прошел еще несколько шагов и снова остановился.
– Нунуму?
– А?
– Не стирай больше одежду. Те, кто останется, чтобы носить ее, станут трупами.
Видишь? Он уже командовал, принимая решения за меня. Вот как я узнала, что мы женаты. Вот как он сказал мне «я согласен взять эту женщину в жены».
После ухода Цзэна я отправилась в сад и поднялась в беседку, где умер Торговец-призрак. Я выглянула через стену и посмотрела на крыши домов и тропку, ведущую в горы. Если ты впервые в Чанмяне, то думаешь: «Ах, какое красивое место. Так тихо. Так мирно. Может, мне стоит провести здесь свой медовый месяц».
Но я понимала: зыбкая тишина означала, что сезон опасностей подходит к концу и скоро грянет беда. Воздух был густой и влажный, даже дышать трудно. Я не видела ни птиц, ни облаков. На небе расплылись оранжевые и красные пятна, как будто кровопролитие перекинулось и туда. Я нервничала. Возникло ощущение, будто что-то ползает по моей коже.
Я посмотрела, и оказалось, что по моей руке ползет сороконожка – одно из пяти зол. Ай-я! Я стряхнула ее, а потом раздавила и продолжала топтать, пока она не превратилась в мокрое пятно на каменном полу. Но я все равно не могла отделаться от ощущения, что что-то ползает по моей коже.
Через некоторое время я услышала, как Лао Лу звонит в колокольчик, приглашая всех к обеду. Только тогда я пришла в себя.
В столовой я уселась рядом с мисс Баннер. Мы больше не сервировали столы отдельно для китайцев и иностранцев с тех пор, как я начала делить утиные яйца. Как обычно, миссис Аминь прочла молитву перед едой. Лао Лу принес блюдо жареных кузнечиков, соврав, что это кролик.
Я хотела было подождать до конца трапезы, но страх сорвался с губ:
– Как я могу есть, когда завтра мы все можем умереть!
Когда мисс Баннер закончила переводить плохие новости, все замолчали. Пастор Аминь вскочил со стула, воздел руки и воззвал к Богу счастливым голосом. Миссис Аминь подвела мужа обратно к столу и усадила. Затем она заговорила, и мисс Баннер перевела ее слова:
– Пастор не может никуда идти. Вы видите, в каком он состоянии. Он будет привлекать внимание к себе, навлечет на всех опасность. Мы останемся здесь. Уверена, маньчжуры не причинят нам вреда, поскольку мы иностранцы.
Было ли это храбростью или глупостью? Может быть, она права и маньчжуры не станут убивать чужеземцев. Но разве можно знать наверняка?
Тут подала голос мисс Мышка:
– И где эта пещера? Ты знаешь, как ее найти? Мы же потеряемся! И что это за парень по имени Цзэн? С чего нам ему доверять? – Она не могла перестать волноваться. – Так темно. Надо остаться тут! Маньчжуры не убьют нас. Это под запретом. Мы же подданные королевы…
Доктор Хватит подскочил к мисс Мышке и взял ее за запястье, чтобы измерить пульс. Мисс Баннер прошептала мне то, что он сказал:
– Ее сердце колотится слишком быстро… Путешествие в горы ее погубит… Пастор и мисс Мышка – его пациенты… Он останется с ними… Теперь мисс Мышка плачет, а доктор Хватит держит ее за руку…
Мисс Баннер переводила мне то, что я и сама видела, так она была ошеломлена.
– А я не останусь! – заявил Лао Лу. – Где мой длинный нос и водянистые глаза? Я не могу спрятаться за этим старым лицом. По крайней мере, в горах тысяча пещер, тысяча возможностей спастись. А тут нет ни одной.