Капюшон украл все их ценности, так что это были жалкие остатки. В память о докторе Хватит – бутылек, в котором он хранил опиумные пилюли. В память о мисс Мышке – перчатка, которую она комкала в страхе. В память о миссис Аминь – пуговицы от блузок, которые она спарывала, когда пела. В память о пасторе Амине – брошюра. В память о Лао Лу – жестянка с листочками священного дерева. Она сложила все эти вещицы в шкатулку вместе с дневником, куда записывала свои мысли.
Затем мы зажгли огарки алтарных свечей. Я достала из кармана ключ, который мисс Баннер дала мне прошлой ночью, завела шкатулку, и мы послушали песню. Мисс Баннер подпевала словам, которые так любили иностранцы. Когда песня закончилась, мы помолились их Богу. На этот раз я была искренней. Я склонила голову и закрыла глаза, а вслух произнесла:
– Я прожила с ними шесть лет. Они стали моей семьей, хотя я плохо их знала. Но я могу честно сказать, что они верно служили Твоему сыну и моему народу. Пожалуйста, встреть их у себя. И пастора тоже.
Сколько у нас времени до прихода маньчжуров? Тогда я не знала, но сейчас могу сказать точно. Его почти не было. Перед уходом я разорвала одно из платьев мисс Баннер и сделала перевязь, чтобы нести музыкальную шкатулку, которую повесила на левое плечо, а на правое оперлась мисс Баннер, и мы заковыляли к выходу.
Когда мы добрались до ворот, налетел внезапный порыв ветра. Я обернулась и увидела, что саваны, в которые мы завернули иностранцев, вздымаются, словно те ожили. Ветер разметал кипы «Благой вести», и листы вспыхнули от свечей. Вскоре я уловила резкий запах, с которым появляется призрак Торговца-призрака, – смесь чеснока и чили, словно в этой комнате готовили обед. А может, у меня просто от страха разыгралось воображение? Но я видела Торговца, а мисс Баннер – нет. На нем были длинные одеяния, из-под которых виднелись новые ступни в туфлях на толстой подошве. Он шел и кивал, радуясь, что наконец возвратился домой.
Мы с мисс Баннер потихоньку поднимались в гору. Иногда она по неосторожности ступала на больную ногу и начинала причитать:
– Бросай меня здесь. Я не могу идти дальше!
Я ругалась:
– Ну-ка, прекратите, Ибань нас уже заждался, а из-за вас мы тащимся еле-еле.
Этого хватало, чтобы мисс Баннер шла дальше.
У входа в первый туннель я оглянулась на опустевшую деревню. Половина дома Торговца-призрака была объята огнем. Над ним сгустилась огромная черная туча, словно послание маньчжурам, чтобы они поспешили в Чанмянь. К тому времени, когда мы достигли второго туннеля, мы услышали пушечные выстрелы. Торопиться некуда, кроме как в то место, при мысли о котором сжимался желудок.
Темнело. Ветер стих. Наша одежда пропиталась потом от усилий. Теперь нам предстояло карабкаться по скалистому склону, один неверный шаг – и мы свалимся в ущелье.
– Ну же, мисс Баннер, – настаивала я. – Мы почти на месте.
Она смотрела на свою больную ногу, распухшую до невероятных размеров. У меня появилась идея.
– Подождите здесь, – сказала я ей. – Я сбегаю в пещеру за Ибанем, и мы вдвоем отнесем вас внутрь.
Мисс Баннер схватила меня за руки, и я прочитала в ее глазах, что она боится остаться одна.
– Возьми с собой музыкальную шкатулку, – попросила она. – Спрячь в безопасное место.
– Ну я же вернусь, – ответила я. – Вы же не сомневаетесь в этом?
– Конечно, нет. Я просто хотела сказать, чтобы ты забрала шкатулку сейчас, и тогда потом будет меньше нести.
Я захватила коробку воспоминаний и, шатаясь, двинулась вперед. Из каждой пещеры или расщелины, мимо которой я проходила, раздавался чей-то голос:
– Эта уже занята! Нет места!
Так вот куда делись все односельчане! Пещеры были забиты страхом, сотни ртов затаили дыхание. Я искала пещеру, спрятанную за скалой. Раздались новые пушечные выстрелы! Я ругалась последними словами, как Лао Лу, сожалея о каждом упущенном мгновении. И вот наконец нашла нужную скалу и спустилась внутрь. Фонарь стоял на входе – хороший знак: ее никто не занял и Ибань не ушел. Я поставила музыкальную шкатулку, зажгла фонарь и побрела ощупью по извилистым ходам внутри пещеры, надеясь, что измученный разум не поведет меня по ложному пути. И тут я увидел впереди зарево, словно в безмятежном мире рассветало.
Я ворвалась в пещеру с сияющим озером с криком:
– Ибань! Ибань! Я вернулась. Скорее помоги мисс Баннер!
Ответа не последовало. Я крикнула снова, на этот раз громче. Я обогнула озеро. Страхи сжимали сердце. Неужели Ибань попытался выбраться и заблудился? Упал в озеро и утонул? Я поискала около каменной деревни. Что это? Одна из стен разрушена. А с другой стороны высилась груда камней. Я взглянула вверх и поняла, что, цепляясь за них, Ибань мог вскарабкаться к широкой расщелине и вылезти наружу. Через эту расщелину упорхнули все наши надежды.
Когда я вернулась, мисс Баннер звала Ибаня, высунув голову из туннеля.
– Ибань, ты где?
Увидев, что я одна, она завопила:
– Его убили?!
Я покачала головой, а потом призналась, что нарушила обещание.
– Он отправился искать вас, – сообщила я извиняющимся тоном. – Это моя вина.
Она не озвучила то, о чем я думала: если бы Ибань был сейчас в пещере, то мы втроем могли бы спастись. Вместо этого она захромала к другой стороне туннеля и пыталась во тьме высмотреть Ибаня. Я стояла за ее спиной, и мое сердце разрывалось на куски.
Небо стало оранжевым, ветер имел привкус пепла. И теперь мы видели маленькие точки света, движущиеся по долине внизу, – это фонари в руках солдат, подпрыгивающие, как светлячки. Смерть приближалась, мы это знали, и ждать было страшно. Но мисс Баннер не плакала. Она сказала:
– Мисс Му, куда вы хотите попасть после смерти? В ваш рай или мой?
Интересный вопрос. Как будто я могла решить. Разве боги не решают за нас? Но я не хотела спорить в наш последний день, поэтому просто ответила:
– Я хочу попасть туда, где оказались Лао Лу и Цзэн.
– Тогда это будет твой рай.
Несколько мгновений мы молчали.
– А в этом вашем раю обязательно быть китаянкой? – спросила она. – Меня впустят?
Этот вопрос был еще более странным, чем предыдущий.
– Я не знаю. Я никогда не разговаривала ни с кем, кто был там и вернулся. Но я думаю, если вы говорите по-китайски, может быть, этого достаточно. Да, я в этом уверена.
– А Ибань, если он состоит из двух половинок… Он куда попадет? Вдруг мы выберем разные места…
Теперь я поняла суть этих вопросов.
Мне хотелось утешить ее. Поэтому я в последний раз соврала ей:
– Пойдемте со мной, мисс Баннер. Ибань тоже сказал, что если он умрет, то снова встретится с вами в мире инь.
Она поверила мне, потому что я была ее верной подругой.
– Пожалуйста, возьми меня за руку, мисс Му, – попросила она. – Не отпускай, пока мы не окажемся на месте.
И вместе мы ждали, и счастливые, и грустные, напуганные до смерти, пока на самом деле не умерли.
13Когда свет уравновешивается с тьмой
Когда Гуань заканчивает свой рассказ, булавочные головки звезд тускнеют на фоне светлеющего неба. Я стою на хребте, выискивая среди густых теней хоть какое-то движение.
– Ты помнишь, как мы умерли? – спрашивает Гуань.
Я качаю головой, но потом вспоминаю то, что всегда считала сном: сверкающие в свете костра копья, обломки каменной стены. Я снова чувствую ужас, сжимающий грудь. Слышу фырканье лошадей, нетерпеливый цокот копыт, а потом грубая веревка падает мне на лопатки, царапает шею. Я судорожно глотаю ртом воздух, вены на шее пульсируют. Кто-то сжимает мою руку – Гуань, но я с удивлением понимаю, что она моложе и один ее глаз закрыт повязкой.
Я уже хочу попросить не выпускать мою руку, но, прежде чем слова срываются с моих губ, взмываю в небо. Раздается какой-то щелчок, и мои страхи падают на землю, пока я продолжаю лететь. Мне не больно! Как прекрасна свобода! И все же я не совсем уж свободна, поскольку рядом летит Гуань, все еще крепко держа меня за руку. Сейчас она снова сжимает ее.
– Помнишь?
– Думаю, нас повесили. – У меня губы онемели от холода.
Гуань хмурится:
– Повесили? Вряд ли. Маньчжурские солдаты не вешали тогда людей. Слишком хлопотно, да и деревьев там нет.
Я почему-то расстраиваюсь, когда мне говорят, что я ошиблась.
– Ладно. И как это случилось?
Она пожимает плечами:
– Я не знаю, поэтому и спросила тебя.
– Что?! Ты не помнишь, как мы умерли?
– Все было так стремительно. Только что стояли здесь, а в следующую минуту уже очнулись по ту сторону. Да и времени много прошло. Когда я поняла, что происходит, то уже умерла. Это как тогда в больнице, когда мне делали электрошок. Я очнулась: эй, где я вообще? Кто знает, может, в прошлой жизни в нас ударила молния – и мы быстренько перенеслись в другой мир. Думаю, Торговец-призрак быстро умер. Бах! И конец! Остались только две ступни.
Я смеюсь.
– Черт! Не могу поверить, что ты рассказала мне всю историю, не зная конца.
Гуань моргает.
– Конца? Когда умираешь, то это еще не конец. История продолжается… Ой, смотри! Солнце почти встало. – Она потягивается. – Надо искать Саймона. Бери фонарик и одеяло. – Она уверенно чешет вперед, уверенная, что найдет дорогу обратно. И я понимаю, куда мы – в пещеру, где Ибань обещал ждать Гуань и где, как я надеялась, мог быть Саймон. Мы идем по хребту, проверяя каждый камень, прежде чем наступить на него всем весом. Мои щеки горят, когда их касаются солнечные лучи. Наконец-то я увижу эту чертову пещеру, которая одновременно и проклятие, и надежда. Но что мы найдем? Саймон, дрожащий от холода, но живой? Или Ибань, так и ждущий мисс Баннер? Думая об этом, я спотыкаюсь и приземляюсь на спину.
– Осторожнее! – вскрикивает Гуань.
– Почему люди говорят «осторожнее», когда уже слишком поздно?
Я поднимаюсь.
– Пока еще не поздно. В следующий раз, может быть, ты не упадешь. Вот, держись за руку.