Во мне нет любви ни к одному из них. Затаённое дыхание высвободилось шумным вздохом.
Но дрожь никуда не делась, хотя то мог ныть и проголодавшийся желудок. До меня неуверенно дотронулись. Сиех. На сей раз я не стала вырываться, со вздохом он потянул меня обратно, к кровати, заставляя сесть.
— Ты могла бы прожить всю жизнь в неведении, — успокаивающе уверил меня Сиех, поглаживая и перебирая мои волосы. — Состариться, полюбив кого-нибудь смертного, может, даже родить парочку смертных детей, любя и их всем сердцем, и тихо умереть во сне беззубой столетней старухой. Этого мы хотели для тебя, Йин. Так бы и случилось, не призови тебя сюда Декарта. Нам пришлось действовать безотлагательно.
Я повернулась к нему. Так близко… Я не смогла совладать с собой и воспротивиться позыву желания. Склонившись и обхватив рукой подбородок падшего, я коснулась его лба поцелуем. Вздрогнув от неожиданности, он смущённо засиял, кожа под ладонью запылала. Я ласково улыбнулась в ответ. Вирейн был недалёк от истины: его и в самом деле так легко полюбить.
— А теперь расскажи мне всё, — прошептала еле слышно, едва касаясь губами.
Сиех вздрогнул, словно от удара. Боюсь, то сказывалась магия связующих уз, магия повиновения Арамери, и сказывалась вполне ощутимо. Болезненно ощутимо. Впрочем, в его глазах светилась боль и иного рода. Я отдала приказ в здравом уме и трезвой памяти, и он осознал это.
Но я не уточнила, — что. Он мог поведать мне что угодно — историю Вселенной с момента её зарождения, число цветов в радуге, слова, распыляющие смертную плоть в прах. Слишком много свободы ему было оставлено.
Однакож, вместо того, он рассказал мне правду.
13. Выкуп
Стоп. Что-то произошло прежде, до… Простите, что говорю так путано, это не в моей власти, просто… так тяжело всё… осмыслить. Тем утром, после того, как я обнаружила серебряную абрикосовую костяшку, за три дня до… Или нет? Да, перед тем, как я ходила к Вирейну. Встав поутру, я готовилась к Салону и обнаружила, что…
…слуга ждал меня под дверью.
— Для вас сообщение, госпожа, — сообщил он с невероятным облегчением, будто у него гора с плеч рухнула. Понятия не имею, сколько часов он там отстоял. Слуги в Небесах стучат только по сверхсрочным делам.
— Слушаю?
— Милорд Декарта не очень хорошо себя чувствует. Он не сможет присоединиться к вам на сегодняшнем заседании Консорциума, если, конечно, вы решите в нём участвовать.
Т'иврел намекал, что здоровье Декарты сказывается на его работе в Салоне; но я была порядком удивлена: казалось, накануне он был в прекрасной форме, без малейших признаков болезни. И тем страньше звучало то, что глава семьи удосужился удостоить меня посланником. Но я не спустила мимо ушей тонкого намёка; тонкий выговор за пропуск сессии днём раньше читался меж слов.
Справившись с раздражением, я ответила:
— Благодарю за предупреждение. Прошу передать милорду мои пожелания скорейшего выздоровления.
— Конечно, госпожа. — Поклонившись, слуга вышел.
В Салон меня перенесло Отвесными Вратами, как и надлежало высшей крови. Хвала ожиданиям — Релад отсутствовал; горе опасениям — а вот Скаймина, увы, нет. Меня вновь одарили улыбкой, я привычно ответила кивком; и следующие два часа мы провели в оглушительном молчании, сидя друг подле друга.
Заседание тем днём было короче обычного: на повестке стоял лишь один вопрос — аннексия крошечного островного государства Ирт королевством Атр, куда более грозных размеров. Протест подавал Арчерейн, низложенный правитель Ирта, — коренастый, рыжеволосый мужчина, смутно напоминающий Т'иврела. Эта прямая угроза власти, по-видимому, мало беспокоила атрийского правителя: от имени говорил доверитель, совсём ещё ребёнок, по виду немногим старше Сиеха, и тоже — ярко алого окраса. Люди обоих государств происходили от одного народа, что, впрочем, никак не сказывалось на «добрых» отношениях меж ними.
Суть требований Арчерейна крылась в том, что атрийцы не подали в Консорциум ходатайства о начале военных действий. Пресветлому Итемпасу ненавистны безумие и хаос войн, оттого Арамери строго присматривают за этим. Отсутствие прошения сковывало иртийцам руки. Ни предупреждения об агрессивных намерениях соседей, ни времени вооружиться, ни даже права защищать себя с помощью оружия — и до смерти врага. Более того, любая смерть вражеского солдата (без дозволения на ведение войны) считалась бы убийством и преследовалась как таковая Орденом Итемпаса согласно закона о сдерживании военных противостояний. Разумеется, в свою очередь, убивать не могли и атрийцы, — да им и не пришлось. Они просто вошли в столицу с подавляющим числом войск, буквально заставив защитников города стать на колени и вышвырнув Арчерейна на улицу.
Сердцем я болела за Итр, но было яснее ясного — ни малейшей надежды на успех им не светит. Атрийский мальчишка, выступая в защиту неприкрытой агрессии своей страны, объяснил всё просто:
— Они слишком слабы, чтобы удержать свои земли. И мы забрали их. Лучше иметь у власти сильного правителя, чем слабого, разве не так?
К этому всё и свелось. Прав не тот, на чьей стороне правда, а тот, у кого — сила и… порядок. Да, Атр доказал, что ему по силам обеспечивать порядок лучше законного правителя, попросту тем, что взял вражескую столицу, не пролив ни единой капли крови. Главенствующая точка зрения, — принадлежащая Арамери, разумеется, и Ордену, так что уж говорить о нобилях? Консорциум не мог ни согласиться.
И кого удивляет, что просьбы итрийцев были отклонены? Никто даже не предложил обложить Атр соответствующими санкциями. Они сохранят всё, что украли, ибо заставить их вернуть награбленное — слишком грязное и неблагодарное дело.
Я не могла ни поморщиться, когда зачитывали результаты итогового голосования. Скаймина, глянув на меня, весело фыркнула, моментально напомнив, где нахожусь, и я, сдержавшись, снова нацепила на лицо скучающе-отстранённую мину.
По окончании заседания мы спустились по ступеням, всё это время я смотрела исключительно перед собой, лишь бы не оглядываться на сестрицу; а потом развернулась в сторону умывальни (чего-чего, а возвращаться на Небеса в компании Скаймины в планы не входило). Но от нежного «Ку-узина» было не скрыться, мне не оставалось ничего другого, кроме как остановиться и осмотреться, какого безымянного демона ей от меня сдалось.
— У вас ведь уже было время обжиться в дворцовых закулисах? Отчего бы вам не отобедать со мной? — улыбнулась она. — Мы могли бы узнать друг дружку получше.
— Если не возражаете, — осторожно ответила я, — то нет.
Она издала изящный смешок.
— Теперь я понимаю, что имел ввиду Вирейн, говоря о вас! Ну что ж, не хотите из вежливости, так может из любопытства? У меня есть любопытные вести с вашей родины, которые, кузина, думаю, будут вам весьма интересны. — Развернувшись, она направилась к вратам. — Увидимся в час.
— Какие вести? — крикнула я вослед, но она и не подумала развернуться или остановиться.
Сжав кулаки, я добралась до умывальни, чуть не сорвавшись при виде уютно сидящей там, в одном из обитых плюшем кресел, Рас Анчи. Я остановилась, рука сама собой потянулась к ножу, но того не было на привычном месте. Я предпочла спрятать его под пышными юбками, привязав под коленом, к голени, ибо Арамери не приличествовало ходить вооружённым по общественным местам.
— И как, узнали уже всё, что должно знать Арамери? — спросила она прежде, чем я успела прийти в себя.
Молча я толкнула дверь умывальни, плотно прикрывая.
— Ещё нет, тётушка, — ответила наконец. — И вряд ли узнаю вообще, ибо я — не истинная Арамери. Может, вы наконец прекратите говорить загадками и ответите сами?
Она улыбнулась.
— Значит, настоящая Дарре, нетерпеливая и острая на язык. Отец гордился бы вами.
Растерянная, я покраснела, больно подозрительно слова эти смахивали на комплимент. Это что, способ дать мне понять: что она на моей стороне? Посол носит символ Энэфы на шее.
— Вряд ли, — произнесла медленно. — Отец был хладнокровным и невозмутимым человеком. Нрав достался мне от матери.
— Ах. Что ж, должно быть, он будет вам хорошей подмогой в вашем новом обиталище.
— Мой характер не помешает мне нигде. А теперь, прошу вас, скажите же наконец, о чём речь?
Она вздохнула, сгоняя с лица улыбку.
— Ну, конечно. Время не ждёт. Прощу прощения, миледи. — С усилием (я почти слышала хруст разгибающихся костей, сочувственно вздрогнув) она привстала. Сколько же она так просидела? Она что, ожидала меня здесь после каждого заседания? Я снова пожалела, что пропустила день.
— Вам интересно, почему атрийцы не подали прошение о начале войны? — спросила она.
— Могу предположить, оно им было ни к чему, — сказала я. При чём здесь это? — вот что интересовало меня куда больше. — Получить одобрение почти невозможно. Уже более ста лет Арамери не дозволяют вести никаких войн. Значит, Атр сделал ставку на бескровную победу, и, на его счастье, ему повезло.
— Именно, — Рас поморщилась. — И это ещё не конец. Посмотрим, сколько этих… аннексий ещё предстоит: судите сами, сегодня Атр показал всему миру, как обделываются такого рода дела. Мир — прежде всего; вот он — путь, избранный Пресветлым.
Я поразилась горечи, коей сочился голос. Услышь её священник, и обвинение в ереси вкупе с арестом обеспечены. Услышь любой другой Арамери… я содрогнулась, перед глазами как живая пронеслась картина: тощая фигура посланницы, бредущая к краю Пирса, и копьё Закхарн, направленное той в спину.
— Поберегитесь, тётушка, — произнесла тихо. — Вам не дожить до почтенной старости, говори вы и дальше подобное вслух.
Рас тихо рассмеялась.
— Вы правы. Постараюсь быть более осторожной. — Она остыла, продолжив уже спокойно: — Но вот ещё что, поразмыслите об этом хорошенько, леди Не-Арамери: а может Атр не снижошёл до просьб, оттого что им было известно о иной,