– Фу! Сильная штука! – сказал он, вылезая на берег. – И кто бы мог подумать, что почти рядом с моим домом такой аттракцион!
– Только никому не рассказывай, – попросила я снова. – Я знаю, что все равно найдут, лес вырубят, застроят тут все. Но пока все еще так – пусть будет подольше…
– Мне и говорить некому, не скажу, конечно, – спокойно пообещал Иван.
– Как это – некому? А Юлька говорила: у тебя жена. Гости, говорила, все время.
– Все меняется. Стремительно и нежданно. Многого не знает твоя Юлька.
Мы лежали на шелковом песке, солнце палило, река шумно дышала рядом.
– А чего такого она не знает?
– Ты действительно хочешь знать? – Иван смотрел в небо, ярко-голубое, без единого облачка сегодня.
– А почему бы и нет? Я тебе вчера все про себя выболтала.
– Я расскажу. Только ответь мне на один вопрос: твоя подруга за границей? У нее все в порядке?
Я насторожилась:
– А ты откуда знаешь? Она никому, кроме меня, не говорила. А я молчала.
– Сейчас скажу откуда. Просто ответь: у нее все в порядке? Она довольная, веселая, спокойная? Ты же с ней общаешься, верно? Вот и скажи.
– Вполне довольная, веселая была… Зимой и летом стройная… Я с ней пару дней назад по скайпу общалась.
– Значит, не в курсе еще. Ничего, скоро узнает. Короче, моя жена, ну практически бывшая жена, я как раз сейчас все вопросы в этом отношении и решаю… В общем, она сейчас там же, где твоя подруга, замуж за мужа твоей подруги собирается. Беременна она от него. Вот, собственно, такая информация.
Если б я стояла, то упала бы. Но я лежала. К счастью.
– Этого не может быть! – сказала я, понимая, что может быть все – самое неожиданное, гадкое, ужасное.
Может быть! И никто даже не удивится. Скажут: «Ну что ты хочешь? Такова жизнь. Это вполне нормально. Не будь идеалисткой».
А если я в качестве аргумента расскажу о людях чистых, честных, верных, надо мной станут в открытую смеяться и уверять, что так не бывает. Но если мы забудем о верности, доверии, значит, станем жить наобум, как частички хаоса: к кому-то приткнемся случайно, повезет – продержимся вместе какое-то время, нет – быстро забудем, разлетимся, случайно столкнемся с еще каким-то кусочком пазла, которому никогда не суждено сложиться в единое целое. Вроде вот мы – подошли, годимся… А вроде и ошиблись. И ничего ни к чему не подходит…
– А как это все получилось? Ты сам точно знаешь? Наверняка?
– Верней некуда. Вот вчера как раз ездил в город – по разводу.
– И она тебе прямо так и сказала: беременна от Юлькиного мужа? Она где вообще?
– Ну хорошо. Сейчас расскажу – кратко и четко. Включай внимание, чтоб потом без повторов и удивлений. Слушай факты.
Мы поженились три года назад. Ну, она молодая была, двадцать три года. Я на десять лет ее старше. Был уверен: любовь. Да ей не поверить невозможно. Душа прямо из глаз льется. Я долго не женился: видел, что с вами, женщинами, творится, не доверял никому.
– А что с нами, женщинами, творится, прости?
– Продажность и легкость поведения. Опасно детей заводить – встретит более обеспеченного, кинет, станет потом ребенка распиливать. Это в массовом порядке сейчас. Ты слушать хочешь? Или я замолчу.
– Не молчи. Я буду слушать.
– Я ей поверил. Особенно мне понравилось, что девочка не из Москвы. Не испорчена. Я так думал. Из Архангельска девочка. Просто северное сияние. Чудо. Что-то она такое экономическое платное заканчивала. А я – уже вполне популярный в узких кругах мастер вечной красоты. Поженились. Конечно, я ей сказал, что мой цветочек не будет знать нужды и работы на чужого дядю. Пусть наслаждается жизнью и лелеет свою красоту ради меня. Пожили в городе полгода. Она – хныкать: все приличные люди живут за городом. Мол, Москва – злое место, скопище негатива и агрессии. Она привыкла к другому. Она в любви росла, на природе: леса, воды, белые ночи… (Жаль, я в Архангельске тогда не побывал, на леса и воды тамошние не полюбовался. И на родителей ее…) В общем: купи дом за городом, иначе я погибну, завяну на корню.
Квартиру в центре продал, купил на всякий случай однокомнатную, чтоб было где остановиться-переночевать в случае чего. Ну и вот: приобрел ей дворец. Все, что было, в него вбухал, еще и назанимал. Ты вчера видела… И еще увидишь… Год был полного счастья. Она дом обставляла, трудилась как пчела. Жизнь кипела. Гости, посиделки… Ну, я радовался, конечно. Все смог! Женщину правильную нашел, дом построил, деревья к нему прилагались. Осталось сына родить. Я был абсолютно слеп. Сейчас я вижу: ее зависть грызла, что кто-то имеет еще больше, она очень подбивалась к тем, кто побогаче, общалась, «дружила». Мужчинам нравилась с первого взгляда. Она внушает доверие, такой у нее талант.
А у твоей подруги тут тоже бывал дым коромыслом, тачки дорогие подъезжали, веселье… И жене моей очень хотелось сблизиться. Она несколько раз приглашала их по-соседски к нам. Потом что-то один ее муж являлся, говорил, что у жены дела в городе. Они, кстати, тут постоянно-то и не жили. Наездами.
– Я знаю.
– Ясное дело – знаешь. А я целыми днями и ночами работал. Мне ж надо было будущее детям обеспечить. Детей пока не было, а будущее их уже меня сжирало. Я часто в Москве ночевал, если операция рано утром по графику. Ничего не замечал. Все в порядке, все путем. Ну, в начале лета, первого июня как раз, в День защиты детей, она мне заявляет: надо серьезно поговорить. По телефону заявляет, я в Москве был. Я думал, ругаться начнет, что ей времени не уделяю. А она прямо так, по телефону – я, мол, с тобой развожусь, выхожу за Вадика из соседнего дома и уезжаю к нему во Францию. В какую Францию, какого Вадика, что это – развожусь? Я ушам своим не поверил. Ну вот как ты сейчас: «Не может быть! Мне показалось!»
А она, оказывается, уже на развод подала! В суд – имущество делить. И там условие поставила, чтобы развод проходил в ее отсутствие. Что-де она со мной уже не живет целый год, а я ее не обеспечиваю. Судья на меня волком смотрела – сама она баба такая пыльная, жизнь ее обидела, вот она теперь всем мужикам мстит. Однако дала время на раздумья. Ну и чтобы решили, как делиться будем. Ведь все, что в браке нажито – пятьдесят на пятьдесят. А я же квартиру свою продал, а остальное покупал в браке. С самой надежной женщиной на земле.
Сумбурно получается. А я кратко обещал. А кратко – вот что: она улетела во Францию, зарегистрировала там брак с мужем твоей подруги. И в начале лета у нее беременность была восемь недель. Сведения достоверные – сомнению не подлежат. Я вчера все документы своими глазами имел удовольствие видеть.
– То есть… подожди… я все равно не понимаю ничего… Как – брак с Вадиком? Он же женат! И Юлька с ним была, когда мы разговаривали. Веселая, спокойная, довольная. Что-то у меня в голове не помещается.
– Тебе, значит, подруга твоя многого не говорила. Сама у нее спроси. Это уже не мои дела.
– А что, если Вадик – двоеженец? Если ты уверен, что они женились… Ну, он мог во Франции сказать, что холост… Хотя они наверняка требуют какие-то подтверждения… Ничего не понимаю. Что же творится-то, а?
– Ты бы выяснила с подругой. Позвонила бы ей, – посоветовал Иван.
Позвонить Юльке и сказать о том, что я сейчас узнала от Ивана? Видеть ее слезы, ужас, недоумение… Нет, я, пожалуй, не смогу. А если это все же какая-то ошибка? Как, например, бывают ошибки в диагнозах. Скажут: рак, а там вовсе и не рак. Или анализы на СПИД – сколько было ошибок! Я сама могу порассказать. Люди убиваются, в прямом и переносном смысле. А потом оказывается – ошибочка вышла.
И если даже это правда? А Юлька каким-то образом ничего не знает. Я ей скажу, и она потом будет думать обо мне как о злейшем враге. Вот эта бабушкина Нина, подруга. Наболтала, что видела Сережу в кино с другой, а та и поверила… Нет, там, конечно, не так, но все же…
Но друг – должен предупредить – или нет?
– Я должна хорошо подумать. Юлька – мой самый лучший, самый надежный друг. Я не хочу видеть ее несчастной. Мне время нужно.
– Ну, тебе решать. Я бы предупредил, – сказал Иван.
Юлька
1. Малышка. Вода. Солнышко
Юлька лежала на полотенце у бассейна. Набарахталась до синевы, а теперь обсыхала на знойном летнем солнышке.
– Малышка, не лежи на траве, есть же шезлонг! Ты простудишься! – услышала она голос Луиджи.
– Все в порядке! – помахала она рукой. – Тут жарко! Земля горячая!
– Ты непослушная! – воскликнул Луиджи и ушел в дом.
Ну как можно простудиться, если температура воздуха выше тридцати? Привыкли они тут к хорошему… Не замечают, не наслаждаются.
Юлька любовалась небом над головой. Надо же! Какой цвет! Какая синь! И ни облачка… Так будет еще долго-долго. Это она уже знала, в это уже поверила. Какой же Вадичка у нее молодец! Как умеет все просчитать и принять решение! Она, конечно, гениальный исполнитель – боевая подруга. А он – генератор идей. Ах, если б не он! И не обстоятельства на родине, конечно…
Ох, и обидно же было начинать все это! И страшно! Без языка, без дома. Вообще – без понятия, что тут да как. Но Вадик сказал, что его дети будут жить в безопасности, в европейской чистоте и воспитанности. Разве он не прав? Осталось совсем недолго, месяца три – и все, никаких преград. Пойдут у них дети. Для здешних мест в ее возрасте рожать нормально, это дома сказали бы: старуха совсем, а еще не рожала. Тут все так и рожают, в тридцать три – тридцать пять. Создают условия и рожают. Потрудиться пришлось, конечно. Два языка теперь у нее, помимо английского. И на итальянском, и на французском сейчас говорит легко и свободно. У Вадика не так хорошо получается, но он тоже молодец. Пусть с акцентом, но беседует же! А понимает вообще без проблем!
Все! Перегрелась! Юлька лениво встала и подошла к кромке бассейна. Она принялась подсчитывать, сколько лет исполнится ее ребенку, когда ей будет, скажем, семьдесят, если она родит через год. Вполне взрослый самостоятельный бизнесмен! Будет сам вести дела, умножать их немалое состояние. А семьдесят здесь – это вообще говорить не о чем! Это, можно сказать, молодость. Сплошное наслаждение жизнью. Все, что мог, нажил, детей вырастил, живи и радуйся тому, что имеешь.