Со страхом ночи ожидая,
Лежит графиня молодая.
Ей хмель бы смелости послал —
Не пьёт рубиновый нектар.
Волнение в душе храня,
Она с утра у алтаря
Венчалась с графом молодым,
Красивым, смелым, удалым,
Землёю щедро наделенным,
В нее без памяти влюблённым.
Да что скрывать, она сама
Сердечко графу отдала.
И вот пришла пора графине
На белой, с вензелем перине
Отдаться мужу без остатка,
Чтоб им обоим было сладко
В их брачную грешну'ю ночь…
Но как прогнать сомненья прочь?
Девичий страх все не уйдёт,
Глотка ей сделать не даёт.
Дрожит графиня от испуга
И ждёт, как смертный час, супруга.
Но вот, прислугу отослав,
В покои чинно входит граф.
Любимая его — глядит —
На брачном ложе возлежит,
Бледнеет, думая, когда
Ей падать в обморок пора?
Вопрос у графа лишь один:
Каким же чудом цел графин?
Улыбки светлой не тая,
Он молвил так: «Любовь моя,
Поверь, вот эту простыню
Я по-другому обагрю.
Оставь, любимая, вино,
А то, сдаётся мне, оно
Прольётся не в твои уста,
А на подушку мимо рта.
Свою я жажду утолю
И тебя лично напою…»
Из нежных ручек он забрал
Графин хрустальный и бокал,
На столик это водрузил
И вновь с женой заговорил:
«Я вижу, девочка моя,
Боишься сильно ты меня.
Поверь, нас страсть не совратит,
А только чувства распалит.
Со мною скоро согласишься,
Что то, чего сейчас страшишься, —
Чудеснейший из всех даров,
Что нам достались от Богов!»
Взглянув в алмазные глаза,
В душе его она прочла
И нежность, и тепло, и страсть,
И жажду во грехе пропасть
Лишь с ней одной. И вот она
Супругу тихо шепчет «да»…
Спустя минуту простыня
Была не девственно бела,
И слышен был в ночной тиши
Стон тихий — страстный глас любви.
Прекраснейшая из картин:
Супруги, ночь, вино, графин…