Когда люди утверждают, что изменения – это благо, повторяют: «Что ни делается – все к лучшему», они обычно пытаются успокоить, уговорить других или себя. Потому что инстинктивно мы считаем изменения злом или как минимум относимся к ним с подозрением.
Стоики хотят, чтобы вы покончили со всеми подобными ярлыками. Изменения – это не благо. Статус-кво – это не зло. Они просто существуют.
Помните, что события объективны. Исключительно наше мнение определяет, хорошо что-либо или плохо (и поэтому следует бороться за или против). Какая позиция лучше? Решение – максимально использовать все. Но сначала нужно прекратить сражаться.
Это и есть добродетель и ровно текущая жизнь счастливого человека, в которой все совершается согласно с божеством каждого и служит воле всеобщего распорядителя[465].
При прохождении программы «12 шагов» для многих зависимых людей самым сложным оказывается шаг 2: признание высшей силы. Сначала люди заявляют, что они атеисты, или не любят религию, или не понимают, почему это важно. Но потом осознают и признают: это говорит их зависимость, это всего лишь еще одна форма эгоизма и зацикленности на себе.
Реальный смысл этого шага осознать не так сложно: «Мы пришли к убеждению, что Сила выше нас может вернуть нас к здравомыслию». Последующие шаги предлагают зависимому человеку подчиниться и освободиться. Второй шаг на деле имеет меньше общего с «божеством», нежели другие. Его суть – настроиться на Вселенную и избавиться от токсичной мысли, что мы находимся в центре мира.
Неудивительно, что стоики популярны у людей, участвующих в программе «12 шагов». Также ясно, что эта мудрость полезна всем. Вам нет необходимости верить, что какой-то бог распоряжается Вселенной, – вам просто нужно перестать верить, будто этот распорядитель – вы. Как только вы сумеете настроить свой дух на эту идею, жизнь станет проще и счастливее, потому что вы избавитесь от самой мощной зависимости из всех – от контроля.
Восходящий день ты встречал надменным –
Уходящий день проводил простертым.
Смертный, никогда не вверяйся счастью,
Смертный, не теряй среди бед надежды:
Их перемешав, не дает фортуне
Постоять Клото, и судьба катится.
Милости такой не являли боги,
Чтоб в грядущем дне был уверен смертный:
Наши все дела в постоянном вихре
Боги вращают[466].
В номер мотеля, где остановился романист Кормак Маккарти, неожиданно постучали. Писателю сообщили: он получил стипендию Мак-Артура (ее еще называют «грантом для гениев») – 250 тысяч долларов[467]. Но сюрпризы могут быть как приятными, так и плохими.
Кто мог мечтать о таком неожиданном повороте? Кто, кроме Клото, младшей из трех сестер-мойр, богинь судьбы в греческой мифологии, которая прядет нить человеческой жизни? Для древних она была той, кто принимает решения о событиях в нашей жизни: иногда хороших, иногда плохих[468]. Как писал драматург Эсхил, если боги посылают испытание, его не избежать никому. То же самое верно для судьбы и удачи.
Такая смиренная позиция может показаться сегодня странной, но древние понимали, кто реально всем распоряжается (не они, не мы!). Никакое процветание, никакие трудности не гарантированы и не вечны. Триумф становится испытанием, испытание становится триумфом. В одно мгновение жизнь может перемениться. Вспомните сегодня, как часто такое происходит.
На что положившись? Не на славу, не на богатство, не на власть, но на мощь свою, то есть на мнения о зависящем от нас и не зависящем от нас. Ведь только они делают людей свободными, неподвластными помехам, поднимают голову униженных, позволяют прямо смотреть в лицо богачам, в лицо тиранам[469].
В одной из сцен романа Стивена Прессфилда «Александр Великий. Дорога славы»[470] Александр Македонский встречает группу философов, которая отказывается уступить ему дорогу. Один из людей царя кричит старшему из мудрецов: «Этот человек завоевал весь мир! А что выдающегося сделал ты?» Философ немедленно отвечает: «Я победил потребность завоевывать мир».
Мы знаем, что Александр сталкивался с Диогеном Синопским – философом, известным неприятием того, что ценит общество, и, как следствие, неприятием самомнения Александра. Равно как и в вымышленной встрече, описанной в романе Прессфилда, при реальной встрече Диогена с Александром философ оказался сильнее, чем самый сильный человек в мире, – поскольку, в отличие от него, у Диогена было меньше желаний. Они могли смотреть друг другу в глаза и видеть, кто на самом деле управляет собой, кто достиг самообладания, необходимого для реальной продолжительной власти[471].
Вы тоже можете добиться этого. Это означает, что нужно сосредоточиться на получении внутренней, а не внешней силы. Публий Сир, сам бывший раб, заметил: «Хочешь владеть великой империей? Управляй собой!»
Помни, что ты актер в пьесе, которую ставит ее режиссер. Если он пожелает сделать ее короткой – ты актер короткой драмы, а если пожелает сделать ее долгой, то долгой. Если он хочет, чтобы ты играл роль нищего, сыграй ее хорошо, равно как роль хромого, начальника, плебея. Твое дело – хорошо исполнить данную тебе роль, а выбрать ее для тебя волен другой[472].
Марк Аврелий не хотел быть императором. Он не был политиком, рвущимся к власти, и не был подлинным наследником престола. Насколько нам известно из его писем и из истории, он хотел стать философом. Однако элита Рима, включая императора Адриана, что-то в нем разглядела. Его усыновили, подготовили к власти и возвели на трон – потому что знали, что он справится. В то же время Эпиктет значительную часть жизни прожил рабом и подвергался преследованиям за свои философские учения. Однако оба много сделали в соответствии с доставшимися им ролями.
Наше положение в жизни может быть такой же случайностью, как результат бросания игральной кости. Некоторые из нас – выходцы из богатых семей; некоторые родились в бедности. Иногда нам выпадают именно те возможности, которых нам хочется. Иногда воистину счастливый случай кажется бременем.
Стоики напоминают нам: вне зависимости от того, что происходит с нами сегодня или в течение жизни, от того, в каком месте интеллектуального, социального или физического спектра мы находимся, наше дело – не роптать и не оплакивать свою долю, а делать все возможное, чтобы принимать ее и действовать.
Достаточно ли еще места для гибкости и честолюбия? Конечно! История полна случаев, когда эпизодические роли превращались в главные и создавали незабываемые персонажи, которым в будущем посвящались отдельные постановки и экранизации. Но даже это начинается с принятия и понимания – и желания преуспеть в том, что нам было поручено.
Мир – изменение, жизнь – признание[473].
В жизнеописании Тесея Плутарх описывает, как афиняне многие века сберегали корабль афинского героя Тесея. Когда какая-нибудь доска сгнивала, ее заменяли, и в итоге новыми оказались все доски.
Плутарх спрашивает: это все еще корабль Тесея или уже нечто другое?
В Японии одну знаменитую синтоистскую святыню перестраивают каждые 23 года. Прошло уже более 60 таких циклов. Это один 1400-летний храм? Или шестьдесят последовательных?[474] Выборы в сенат США проводятся с применением ротации, поэтому никогда не было так, чтобы весь сенат заменили разом. Этот тот же самый орган, который сформирован во времена Джорджа Вашингтона?
Наше понимание какого-то объекта – всего лишь мгновенный снимок, эфемерное мнение. Мир постоянно меняется. Наши ногти растут постоянно, мы обстригаем их, а они все отрастают снова. Новая кожа сменяет старую. Старые воспоминания вытесняются новыми. Мы все еще те же самые люди? А люди вокруг нас? Все подвержено такой текучести и изменчивости. Даже то, что мы считаем священным.
Помысли себе, скажем, времена Веспасиана; все это увидишь: женятся, растят детей, болеют, умирают, воюют, празднуют, занимаются торговлей и земледелием, подлещиваются, высокомерничают, подозревают, злоумышляют, мечтают о чьей-нибудь смерти, ворчат на настоящее, влюбляются, накапливают, жаждут консульства, верховной власти. И вот нигде уже нет этой жизни. Тогда переходи ко временам Траяна – снова все то же, и снова мертва и эта жизнь[475].
Эрнест Хемингуэй начал роман «И восходит солнце» («Фиеста»)[476]