И мне до нее доплыть мешаю лишь я сама
«Я никогда не видел любовь. Только одни…»
Я никогда не видел любовь. Только одни
рассказы
Мне говорили, что она приходит попозже,
а у кого-то сразу
Я читал у Набокова, слышал в песнях
у Окуджавы
Но не видел ни разу, ни среди облаков, ни на
дне канавы
На полотнах Дали, в глазах его старой Галы
И я видел, как кто-то нервно ждал свою
на вокзале
Как кому-то ее обещали, кому-то о ней клялись
Но ни разу не видел, как та стучится в мою
холостую жизнь
Я не видел любви, а тем паче не трогал ее
руками
Говорят, что неплохо с ней в книжках
у Мураками
Но я, честно, его не читал, да и что мне с книжек
Я не видел любви, я даже ее не слышал.
Я писал на своих холстах лица, что мне не
встречались
Масляные краски с одежды не отмывались
Оставались то под ногтями, то размазывались
по лбу
Я не видел любовь и вряд ли уже смогу
Но однажды я встретил знакомую у киоска
Мы встречались и раньше, не то чтобы встречи
бывали броскими
Я спустился купить сигарет, а она проходила
мимо
Слово за слово: «Как пишется очередная твоя
картина?»
Сократив дистанцию, она достала платочек из
рюкзака
Намочила своей слюной, по-доброму,
не свысока
И оттерла со лба масло цвета осенней охры
У меня от неожиданности аж пересохло в горле
Я не видел любви до этого дня, даже в самых
прекрасных снах
А оказалось – вот она, в таких абсолютно
простых вещах
«Иногда, только встав на голову, можно увидеть…»
Иногда, только встав на голову, можно увидеть
мир
Иногда в груде камней незаметным живет
сапфир
Иногда мы забываем о главном и уже не читаем
знаки
И тогда нас спешат спасать, но уже в атаке
Как любая неудача – замаскированный нам
урок
Чтобы мы ценили забытых Богом и нами
немощных стариков
Чтобы мы вернулись к нашим семьям впервые
за столько лет
В этом есть какой-то замысел, разве нет?
И быть может, эти маски, что мы нацепили,
потому что безумно страшно
Нас вернут обратно в то, что и правда важно
Закрывая все, кроме наших зеркал души
Нас научат при выборе не спешить
И замедлиться чуть, и ответить на
окончательные вопросы
Папам научиться плести своим дочкам косы
Мамам познакомиться с делом жизни
и отоспаться
Детям прекратить нас, таких, бояться
Всем прагматикам понять, что и самый
стабильный тыл
Иногда как треснет и разлетится в пыль
И все твои планы, купленные билеты,
забронированные столы
На какой теперь стороне Луны..?
И насидевшись в сетях, смотря, как рушатся
«идеальные валентинки»
Может, кто-то прозреет и придет к своей
половинке
Половинке, спрятанной лишь у тебя внутри
Вот теперь поистине закрывай глаза и вовсю
смотри
И устав от мира иллюзий, поняв, что это
духовная бюрократия
Мы начнем ценить простое человеческое
объятие
«И вот мы сидим на балконе, курим одну…»
И вот мы сидим на балконе, курим одну
за другой
Ты ненавидишь девушек с сигаретой в зубах
Я пытаюсь скрыть свой мандраж, но стряхиваю
пепел дрожащей рукой
Я тебя видела в своих разноцветных снах
Ты мне рассказываешь полушепотом все, что
случилось за эти годы
В ямочки твоих щек светит Луна
Ветер срывает с нас маски – такие законы
природы
И ты кидаешь фразу: «Ну где же ты раньше была?»
И я вспоминаю, как билась о косяки дверей,
верила всем подряд
Росла, как цветок или, скорее, крапива
Хочется сказать, что ты во всем виноват
Но время мудрое почему-то нас не сводило
Вело лабиринтами, взлетными полосами,
маршрутками
Подкидывая попутчиков, чтоб скоротать дорогу
Я будто бы никогда не смеялась так честно над
чьими-то шутками
Мы все еще говорим. Луна смещается понемногу
И где я раньше была, и ты где, и что бы с нами
без нас тут стало?
Вроде и злюсь на время, на нас, на все эти
чертовы границы
Но может, мы копили истории, чтобы даже Луна
устала
А мы не могли друг с другом наговориться
«Пока она крутится, а оно горит…»
Пока она крутится, а оно горит
Пока за апрелем приходит май
Пока с тобой кто-нибудь говорит
Постоянно о чем-то мечтай
Пока закипает чайник, трещит камин
С утра пахнет кофе и кто-то тебе звонит
Пока на дороге полно машин
И сердце о ком-то твое стучит
Пока тебя радует и раздражает что-то
Пока ты ждешь свою пасту с томатом
и базиликом
Пока за пятницей стабильно идет суббота
Мечтай, пожалуйста, о великом!
«С рождения и до сих пор по миру неслась…»
С рождения и до сих пор по миру неслась
легенда
О самом чудесном старце, живущем за три
земли,
Хотя не столько о нем, сколько о том, что
несменно
Уже очень много лет цветут у него сады
И то не просто цветочки, извилистые петунии
Это такое чудо, что дышится аж с трудом
И добрести до него вроде даже нетрудно
Но тот, кто там был однажды, приковывается
нутром
Я не из робкой пачки – скорее, из любопытной
Кинуть в тряпичный рюкзак крем от прямых
лучей
И быть готовой к дороге. Даже, допустим,
длинной
На этом пути встречая разных таких людей
От пункта до пункта «Б» было полно
приключений
Но это другие сказки, их расскажу потом
Я упираюсь в хижину, не замок из сновидений
Кто, интересно, к этому прикован своим нутром?
Дверь не скрипела даже, дверцы тут вовсе нет
Вон, раздвигай солому и забирай, что есть
Рис в деревянной плошке – наверно, его обед
Нет ни единого места, куда бы могла присесть
С черной калитки вдруг входит фигура в дом
Выглядит очень просто, к таким не идут по свету
Кто?! Интересно, кто? Прикован свои нутром!
«О, ты пришла, привет, ждал тебя до рассвета!»
«Ждал меня? Вы чего? Спутали, может, с кем»
Старец мне улыбался: «А ты пришла на восходе
У тебя, говорит, неделя, а у нас очень много дел
Передохни немного и приступай к работе»
Дальше все как во сне, без понимания цели
Я помогаю старцу, воду ношу, дрова
Завтра, как я понимаю, будет конец недели,
Тут не то что садов – ни одного куста
Это, наверное, плен, может, такая пытка
Может, меня обманули, с детства вели на смерть
Или не тот шалаш, точно, моя ошибка
Но чья-то вселенская сила заставляет меня
терпеть
Утро. Была суббота, а может, и нет, не вспомню
Я открываю глаза, бьет по лицу аромат
Может, мерещится мне, старец стоит довольный
А за окном на мили раскинулся райский сад
Это не передать, не рассказать в стихах
Это не в песне спеть, не написать гуашью
Дело не знаю в чем – в птицах ли, в тех цветах?
Но ты останешься тут, и незачем двигаться
дальше
Я наблюдаю за старцем с морщинистыми руками
Он пьет ледяную воду и будто тому и рад,
И говорит: «Ну что, над вашими городами
Еще один небоскреб, но где хоть какой-то сад?»
И да, говорит мне, сложно, невыносимо сложно
На кранах тащить бетон, пускать в небеса
корабли
И там, под стеклянным куполом, безумно
и очень пошло
Кому-то сказать, что росток всходит лишь по
любви
И я стою, как немая, любуюсь его цветами
Не хватит ни жизни, ни смерти, просто
не наглядеться
«А как вы их поливаете – наверное, днями,
часами?»
Я, говорит, если лью, то только себе на сердце!
«Старец, хочу свой сад, открой человеку секрет!
У тебя расцветает чудо, что в землю ни посади!»
Старик улыбался долго, прежде чем дал ответ
«Росточек любого сада начинается изнутри»
«Девочка, говори. Желательно вслух и громко…»
Девочка, говори. Желательно вслух и громко,
а хочешь, матом?
Девочка, говори. Ты вовсе не виновата
Пластырь срывается больно с засохшей раны
Но нет никаких «поздно». И нет никаких «рано»
Девочка, говори – про боль и свои обиды
Пусть растекается тушь и рушатся пирамиды
Девочка, говори. Ты просто имеешь право
Быть уязвимой, слабой, с этой открытой раной
Неидеальной, злой, бунтующей, если хочешь
Девочка, говори. Так будет правда проще
Ты никому не обязана – вот такой
удивительный факт
И тебя точно можно любить. Не за что-то,
а просто так
И тебе не придется ломаться вдоль или поперек
И я знаю, тебе говорили, что этого хочет Бог
Или кто-то другой, кто видит тебя через линзу
Мама, папа, близкие, бывшие или соседи снизу
Через линзу тех, кто их видел через свою
Нет финального боя в этом бессмысленном, но
самом кровавом бою