У меня под кожей табун свободы, и иначе
я не умею
Забираю все лучшее, прихватив и ужасное тоже
Невозможно добыть гранатовый сок, не попортив
кожи
Невозможно доехать до пика без горной тряски
Я плету косички из маминой нежной ласки
Из папиной грубости, из предков и их боли
Из главной горы, которая спит в неволе
Из убитых миллионов и детского плача
Из тех, кто остался, потому что не мог иначе
Из вьющихся грив неоседланных лошадей
Из очень взрывных кровей
Из танцев, горячего теста и холода горной речки
И все это свято. И все это Вечно
«Если бы можно было собрать по частям хоть…»
Если бы можно было собрать по частям хоть
чье-то сердце
И тебя положить обратно на это место
Но увы, из всех возможных машин
Начиная от пишущих, кончая стиральными
Нам распишут миллионы причин, чтобы не
сделать главную
Машину, в которую садишься, и оказываешься
там, где все еще можно решить
Исправить, в конце концов, починить
Но нет: мы стираем хлопок, считаем бумагу,
едем с работы домой
В машинах, которые не приносят покой
И вот все уходят, оставляя дыру в пространстве
В моем бездуховном царстве
Место твое не занимается ни одним другим
Хотя и ты уже стал чужим
Ненастоящим, образом, просто фантомной
болью
Ранка не щиплет солью
Ранка уже затянулась тысячу слез назад
Но на пустеющем стуле лежит твой махровый
халат
Заставляя скучать не по тебе, не по нам, а по
ощущениям, запахам, смеху
Хоть и года уже создают помехи
Но только та самая вакуумная пустота
Задает вопросы – а что было бы, если бы было
«да»?
Но никакая из существуешь ныне машин не
дала ответа
И вот я сижу в эпицентре света
На самой живучей планете, в самой большой
стране
В городе на одноименной реке
И ничего не чувствую. Буквально не ощущаю
Будто бы запрещаю. Сама себе запрещаю
Не скручиваюсь от холода, но изнываю от зноя
Помню, каким оно было еще живое
И ни за какие вселенские успехи, победы,
признания и счета
Не купить мурашки вдоль позвонка
Не купить заполнитель вакуумной пустоты.
Не купить мечты
И того, кто буквально подкинет тебя с тротуара
Прямиком на седьмое небо, а может, и выше
на пару
И ты знаешь, сколько моих желаний сбылись,
но уже не имели сути
Так устроены настоящие и живые люди
То, что раньше так было нужно, сегодня может
убить
Без возможности с тобой об этом поговорить
«Почему мне так грустно и одиноко…»
Почему мне так грустно и одиноко
В городе шоуменов и доступного кокаина
В городе, где продажней любой шалавы стал
каждый второй мужчина
Почему я не чую опоры, в до отвала забитом
вагоне оранжевой ветки
Почему эти люди как старые деревянные
табуретки
Не подставят тебе спины, не коснутся темечка
аккуратно
Почему даже в храмах тут бывает холодно
и отвратно
А от тех, кто в дерьме по мочки, уже
не разносится мерзкий смрад
Город так привык, город даже рад.
А мне грустно и одиноко не оттого, что я лучше
них
А оттого, что даже вот этот стих
Неимоверно скучный плевок с космической
станции до козырька подъезда
Никто даже не побрезговал
Потому что в масштабах одной небольшой
планеты
Все это тупые вопросы и нудные попытки
ответа
Я, не поднимая лба, считаю соседние ноги
На переходе с «Октябрьской» на радиальную
Жизнь, какая же ты идеальная
Мы топчемся с левой на правую, носим людей
в утробе
Заключенные собственных тел в идеальной
кожаной робе
С отмеренным сроком, без возможности
миловать и побега
С пониманием завтрака и обеда
Где, по большому счету, все не имеет конечной
цели
Кто мы на самом деле?
Заключенные в теле. Заключенные в головах
В городе на семи холмах
От Бирюлева до модных улиц
Куда съезжаются фанаты Гогенов, Кустуриц
А после 12 превращаются в тыкву и жаждут
лайков
Я люблю тебя, город мусоров и православных
байкеров
Долларовый Мумбаи с другими трущобами
С закладками под сугробами
И колокольными перезвонами
И борцами за свободу от школьных ранцев
Бухающих иностранцев
Омоновцев с полномочиями богов
Чинами, раздевающих всех до трусов
С частными джетами для пушистых шпицев
С полными подвалами тонких шприцев
С этим замесом понимания, но все-таки гонки
С шумом, давящим в перепонки
Где ровно в 18:00 площадь станет как полная
сельди бочка
Но в кого ни глянь – он чертова одиночка
«Жизнь сложится так, что ты каждое утро…»
Жизнь сложится так, что ты каждое утро
будешь проезжать мимо моего дома
Кстати, с новым тобой я практически незнакома
Я с трудом узнаю тебе на фотографиях, где ты
отмечен
Этот путь от меня до тебя давно уже бесконечен
Бесконечно далек и вяжется в восьмерку
В восьмерку, от которой давно уже нету толку
Наша бесконечность сложилась из двух
параллельных линий
И они не пересекаются, ну или не в этом мире
Проезжая мой дом, твой кадык будет биться
пульсом
Я не помню, как ты первый раз улыбнулся
Потому что знала тебя всю свою жизнь и не
было первого раза
Ты появился сразу, как джин из хрустальной
вазы
И от тебя не пахло чужой очень хитрой
женщиной
Земфира помнит каждую чью-то трещинку
А я не помню тебя целиком, ни в анфас, ни вбок
Помню только, как от кончиков волос до самых
пяток искрится ток
И твою неумелую, падающую, как башни
в Нью-Йорке
Ложь. И разломанную восьмерку
Что теперь состоит из тех самых параллелей
без возможности соединиться вновь
Познакомьтесь дети, это любовь! Это любовь!
Которую развели
Ты мой лучший шулер на целом клочке земли
И я всех пригрела с удовольствием, твоих змей
Мой любимый Оушен и 13 твоих друзей:
Слабость Трусость Равнодушие Холод Выгода
Поиск лучшего Ошибка выбора Ложь
Лицемерие
Предательство Блуд
Месть (как раздача холодных блюд)
И НЕЛЮБОВЬ
13 друзей моего превосходного афериста
Хотя я могу насчитать их триста
И вот завтра утром ты снова проедешь мой дом
Я оставлю записку на подоконнике перед сном
Ты изменился, я тебя не узнаю
Ты изменил сам себе, оставив мне часть свою
Все свои фишки, фарт, тузы и наперстки
Я безумно скучаю. Позвони мне, пожалуйста,
просто
Приходи без друзей, без запаха чужой очень
хитрой женщины
Хочешь – неси свои радости, горести, трещины
Жизнь сложится так, что дом мой может не
выдержать и кинуться на дорогу
Твой кадык танцует нервную босанову
Мои пальцы хрустят, как покусанные печенья
Стань собой хотя бы на минуточку, на мгновение
Или не собой, а тем, кого я выдумала
и полюбила слепо
Стань в феврале моим личным летом
Я не хочу к тебе, я сильная девочка, я стерплю
Но если ты ищешь повод, то – Новый год
По китайскому календарю
«Мне с тобой хочется быть собой…»
Мне с тобой хочется быть собой
Звучит как начало очень плохого фильма
Как если собрать все банальности мира в один
флакон
Мне с тобой хочется быть собой, хоть до самого
крайнего мига
Я и не знала, «быть собой» – это быть какой?
А вот с тобой ответа все так же нет
Но я ощущаю себя как дома после длинного дня
Как на той перьевой подушке из нашего
раннего детства
Я не буду кидаться пафосом, что, вот знаете,
нашла себя!
Но как мама дует на разбитую коленку
Ты дуешь мне прямо на сердце
Мне с тобой хорошо, но не так, что фанфары
над головой, на душе салют
Это что-то другое, простое, как дважды два
Я прихожу каждый день туда, где меня попросту
берегут
И это понятнее, чем самые душещипательные
слова
Мне с тобой хочется быть собой, совершенно
не зная, кто я
Вдруг мы просто сущности, говорящие
по инерции
Но знаю одно: не случилось бы самой кровавой
Трои
Если б кто-то кому просто подул на сердце
«Лилечка, ты меня выжала…»
Лилечка, ты меня выжала,
как лимонный сок жмет в ладонях мужик
Лилечка, да, ты выжила
Но жизнь та поганей смерти, скажи?
Кто там тебе пишет эти записочки
Рифмованные скандалы
Кто подписывает письма «моей Лилечке»
Сторожит вокзалы?
Кто еще замечает
этот твой чувственный, но все же оскал
Лилечка, меня никто на этом свете так не ласкал
Там вам говорят про сады, про гурий,
Про райский рай
Лиля, я этой пулей тебя отдал
Чтобы тут вариться в котлах, подвешенный
за язык
Все это лучше, чем твой ко мне ленинградский
быт
Такой коммунальный, холодный
с тараканом на черном хлебе
Лилечка моя, я больше тебе не верю
Но разве это все важно?
Вера, я, мой бюст, отлитый в гранит
Лилечка, любовь не имеет обид
Целую тебя сквозь пламя, что просто меня
щекочет
Ты меня так изранила, прошу, сохрани мой
почерк
И кто из нас потерял, неясно по сей день
Я тебя, Лиля, отдал тем, кто не смог сильней