— Она отдала тебе свою машину.
— Ну да. Ей было наплевать. Ты же знаешь. Машина была всего лишь ещё одним подарком от её родителей, которые надеялись, что Рианона никогда ни во что не вляпается. В ту ночь мы последними уезжали, и она поинтересовалась, не сделаю ли я ей одолжение и не заберу машину.
— А как она собиралась добраться до дома?
— Сказала, что её подвезут. Вообще я решил, что она хотела взбесить мать, приехав не на своей машине. Когда я уезжал, она сидела в одиночестве у костра. Я переночевал в домике на озере Аламузук. Отправил отцу сообщение — сказал, где нахожусь. Ничего страшного, я уже так делал. Утром Кэт позвонила мне и сообщила, что никто не может найти Рианону. Ещё она спросила, видел ли я её.
— И ты побоялся рассказать, что машина была у тебя?
Он раздражённо смотрит на меня.
— Думаешь, я тупой? Копы меня знают. Они бы меня быстро посадили за решётку и допрашивали бы, где я спрятал тело. Копы ни за что не поверили бы, что я не крал машину. Боже, я так наложил в штаны от страха.
Окутанный волнением, он подходит к груше, висящей в углу гаража, и ударяет в неё кулаком левой руки, который оставляет в воздухе глухой хлопок — пух.
Я подхожу к капоту пикапа Кэт.
— Ладно тебе, мог бы и рассказать кому-нибудь. Кэт бы помогла тебе. — Он пропускает мои слова мимо ушей. — Где ты прятал машину всё это время?
— В сарае около того дома. Стояла там всю зиму, — бросает он. — В июне отец предложил открыть дом на летнее время, и я испугался. — Он трёт пальцами глаза. Они с Кэт совершенно одинаковые: худые, как щепки, с длинными пальцами, которые никогда не находятся в расслабленном положении. — Я думал, что если где-нибудь оставлю машину, то копы с легкостью её найдут. Но неделями никто не мог этого сделать. Больше терпеть я уже не смог и дал наводку. Я вытер руль, дверные ручки и всё такое, но стоило им снять отпечатки пальцев, как — динь-динь-динь — всё и обнаружилось, — в грушу прилетает ещё один удар. — Думаю, что я единственный с криминальным прошлым, кто трогал машину.
Кеньона поймали с пакетиком травки на школьных танцах в десятом классе. Вроде бы ему назначили общественные работы и консультации у нарколога.
— Тебе предъявят обвинение?
— Скорее всего. Но я сказал им, что не знаю, где Рианона.
— Они поверили?
Он бросает на меня тяжёлый взгляд через плечо.
— А ты?
— Да. — Я действительно верю ему. Видимо тот, кто забрал Рианону той ночью был последним, кто видел её в живых. — Я хочу знать, почему ты меня подставил. Я сказала в полиции, что мы с Кэт катались на машине. Кэт тоже меня прикрыла. Она не хотела быть пойманной за незаконное проникновение больше, чем кто-либо.
Он избегает моего взгляда, и я вспоминаю, как он щекотал меня в школьных коридорах или нёс на своём плече через парковку, не обращая внимания на мой смех и крики.
— Я упомянул ещё парочку человек. Не только тебя. — Наконец, он поднимает на меня взгляд. — Извини. Правда. Я должен был дать им хоть малейшую информацию, чтобы они отвязались от меня.
Мои ногти врезаются в ладони. Он не может понять, почему это так задело меня. Он не знает, почему Нелл в истерике позвонила Кэт той ночью в поисках меня, почему я в спешке уехала с вечеринки. Он не знает, на что натолкнул копов, не осознаёт, как пузырь, в котором я укрыла Нелл, готов вот-вот лопнуть. Но я знаю только одно: независимо от того, что сделали бы мне копы, я бы никогда его не сдала. Никогда. Я всего лишь отвечаю:
— Ага.
Между нами повисает тишина, а Кеньон продолжает бить по раскачивающейся груше. Собрав остатки духа, я спрашиваю:
— Думаешь, Рианона мертва?
— Должна быть.
Во мне что-то щёлкает. Он мрачен, он не задал Рианоне никаких вопросов о машине.
— Она тебе нравилась, да? — Молчание. — Она знала?
Кеньон медленно отводит кулак и бьёт косточками пальцев по груше, обтянутой кожей.
— Она никогда бы не узнала, — едва слышу его голос.
— Увидимся, — прощаюсь я, надеясь, больше с ним не встречаться.
Подходя к машине Мэгс, стрёкот сверчков и охлаждённый знойный воздух возвращают меня к жизни. Стоило мне переступить порог этого дома, как всё изменилось.
Глава 14
На пыльной парковке у ярмарочной площади одиноко припаркованы машины участниц конкурса красоты, а рядом установлен главный шатёр, в котором каждый год проводятся соревнования на звание лучшего пастуха. Я медлю, наблюдая за бегущей к входу Нелл, она оборачивается и настойчиво машет мне рукой.
Теперь у меня точно не получится сбежать.
Миссис Хартвел написала, что сцену уже установили, так что воскресная репетиция состоится в месте проведения пресловутой коронации. Мои ноги начинают подкашиваться, но, следуя за Нелл, я поднимаюсь по ступенькам на закрытую сцену и оказываюсь в гуще остальных конкурсанток. С прошлого года до сих пор не выветрился запах луковых колец и коровьих лепёшек. Рука Нелл проскальзывает в мою ладонь. Не проронив ни слова, она сжимает мою руку и ободряюще улыбается, отчего на её щеке появляется маленькая ямочка. На этот раз я не противлюсь и сжимаю её ладонь в ответ.
Розовощёкая миссис Хартвел сегодня выбрала наряд насыщенного синего цвета.
— Впечатляет, не правда ли? Это вам не мэрия.
Девушки начинают перешёптываться. Видимо, не одна я нервничаю. Но Белла шушукается с Алексис и не обращает на миссис Хартвел ни малейшего внимания.
Миссис Хартвел указывает на складной стол перед сценой.
— За ним будут сидеть судьи. Они будут делать пометки и много переговариваться, пока вы ходите по сцене. Не отвлекайтесь на них! Ведь судьи составят о вас своё первое впечатление. А во время интервью они по очереди будут задавать вам вопросы, желая узнать больше о вас и ваших взглядах на мир.
Мои ноги совсем меня не держат. Я тихо матерюсь.
— Дарси? Что-то случилось?
Не может быть, чтобы она услышала меня. Я прокашливаюсь, и мой голос заполоняет всё пространство.
— А... Перед всеми? В смысле... Они будут задавать нам вопросы перед...?
— Не волнуйся. Мы всё сегодня отрепетируем, и вы будете уверены в своих действиях, — её губы растягиваются в улыбке. — Я не позволю вам оказаться в дурном положении. Итак, принцессы, разделитесь на прежние две группы и встаньте по обе стороны за кулисами и ожидайте моей команды.
Мы проходим за кулисы и выстраиваемся в две линии. Вместо её команды начинает играть хриплая музыкальная тема из двух огромных колонок. Наши группы выпрыгивают на сцену, будто кто-то подгоняет нас сзади плёткой.
Мы помним основные движения. Хотя это звучит глупо, но выполнять их довольно тяжело: нужно подниматься и спускаться по высоким ступеням, не забывать о поворотах, а при всём этом мы находимся на всеобщем обозрении у огромной трибуны. Я же видела, какая толпа народа собирается на коронации — приезжают почти все из округа Хэнкок. Все места будут заняты.
Через час миссис Хартвел даёт нам пятнадцатиминутный перерыв и уходит, чтобы позвонить кому-то. Она принесла сок и пончики, которые я с радостью проглатываю — они помогают мне не впасть в ещё большую панику. Да и ночью я плохо спала, всё крутила в голове разговор с Кеньоном.
Рианона. Она знала, как расположить к себе людей. Я вспоминаю, как впустую тратила время за просмотром аниме, пытаясь понять, что же такого крутого было в «Ведьминой службе доставки» или «Волчьих детях Амэ и Юки». Я так и не поняла, как Рианоне удавалось заставить человека переступить через свои принципы ради неё без угрызений совести, только чтобы она была на седьмом небе от счастья. Интересно, кто же всё-таки забрал её той ночью, куда её отвезли и что с ней сделали? Надеюсь, когда-нибудь мы узнаем правду.
— Да уж, здоровая еда, — доносится до меня шёпот Беллы, но стоит мне бросить на неё устрашающий взгляд, она отворачивает голову и рассматривает еду вместе с Алексис. — Они же дают корону за целлюлит.
Алексис хихикает.
— Ага, конечно, буду я есть сахар.
— Сегодня я пойду примерять платье. Если не похудею до четвёртого размера за три недели занятий кардио, то точно кого-нибудь убью.
— Ты выбрала персиковый цвет?
— Конечно. Это же моя визитная карточка. И все уже ждут моего появления в нём. Помнишь моё платье с бала выпускников, то с корсетом и пышной юбкой? — Алексис хмыкает, как будто с трудом пытается припомнить платье. — Так вот, это намного сексуальней. То же было простенькое, типичное. В этом платье оголена спина, вырез на подоле и тонкие бретельки. Выглядит просто сногсшибательно.
Алексис и Белла надменно наблюдают, как Нелл наполняет стакан соком и выбирает пончик в шоколадной глазури, не замечая их.
— А некоторые вообще ничего не смыслят в моде.
Белла ухмыляется, приподнимая подбородок.
— То есть, кто-то будет в последних пожертвованных вещах из благотворительного фонда на коронации?
Они заходятся смехом. Нелл поднимает взгляд, и я иду к ней.
На Белле надет лёгкий сарафан, верхнюю часть которого я сжимаю в кулаке. Она, спотыкаясь, отступает назад в сандалиях на платформе.
— Что ты сказала? — Она приподнимает голову, но застывшее выражение глаз её выдаёт. Белла боится меня. — Повтори.
— Не трогай меня, — Белла бросает взгляд на остальных девушек, наблюдающих за нами.
— Не слишком-то приятно.
Я пребываю в таком бешенстве, что хочу ещё больше оттянуть её сарафан, но, учитывая всю обстановку, я отпускаю её, выравнивая складки на ткани, надеясь, что миссис Хартвел не заметит. Я тянусь за пончиком, откусываю и беру Нелл за руку, уходя подальше от Беллы и Алексис.
Нелл вырывается из моей руки перед лестницей, ведущей на сцену.
— Зачем ты это сделала?
— Что? — Меня удивляют слезы в её глазах. — Брось ты, они те ещё стервы. Если бы ты услышала...
— Какая разница, Дарси? Я не хочу, чтобы ты вытворяла подобное из-за меня. Не нужно.