Она рассказала мне, что обманом попросила Либби забирать её позже окончания репетиций, потому что Брэд умолял Нелл провести время вдвоём. Как он впервые поцеловал её после обеда, а это привело к обжиманиям в реквизитной, за кулисами, в его машине и дважды в его квартире и его кровати, однако Элис захотела съехаться с ним, и в этот момент он попросил Нелл расставить приоритеты. Он взял на себя обязательства по отношению к Элис. А это уже серьёзно.
— Ничего хорошего. — Он откидывает назад волосы, прядь спадает над его левым ухом — так он выглядит моложе. — Я не за себя волнуюсь. Меня знают в администрации школы. Так что проблем не возникнет при объяснении ситуации. Но если большинство поверят в эту историю, то... Ты понимаешь, как это ей выйдет боком. Люди будут обсуждать, как с ней неправильно и нечестно поступили, но девушкам трудно проходить через подобное. Не нужно, чтобы на Нелл повесили клеймо.
Не пойму, то ли он умнее меня, то ли хорошо играет, а может всё вместе. Я удивленно смотрю, как он, хмурясь, поворачивается на стуле и закидывает за него руку.
— Я бы не хотел, чтобы такое случилось. В моей старшей школе была одна девушка, которая оступилась... с учителем, и... — Из него вырывается горький смешок. — В общем, были необратимые последствия. — Он щёлкает пальцами, будто отгоняя воспоминания, и отвлечённо продолжает. — В итоге, она перешла в другую школу. Пей молоко, Дарси.
В соседней комнате бьют часы. Кажется, что на кухне замерла жизнь. Запах корицы обволакивает всю мою носоглотку. Я опускаю взгляд на пупырчатый стакан сероватого молока и швыряю его. Он врезается в дверцы шкафчика, прямо под раковиной, и разбивается вдребезги, молоко разбрызгивается повсюду: на шкафы, линолеум, духовку. Я перевожу взгляд на Брэда, тяжело дыша: он не сводит глаз с места, где секунду назад покоился стакан.
Я вскакиваю на ноги. Повсюду стекают капли молока.
— Если ещё раз подойдешь к ней, я обо всём расскажу. — Голос дрожит, но он звучит как мой. — Богом клянусь — расскажу.
Он поднимает на меня безэмоциональный взгляд, веки полуприкрыты. Раздаются тяжёлые шаги, и открывается входная дверь, деревянную поверхность которой скребут чьи-то ногти. Я поворачиваюсь и вижу изумлённую Элис, держащую на поводке песочного лабрадора. Заметив меня, она улыбается: её волосы забраны в высокий хвост, а одета она в шорты и беговые кроссовки.
— Ох! Привет. Я не знала, что у нас гости.
Элис бросает взгляд на Брэда, который совершенно поменялся в лице — к такому выражению она привыкла. Она сразу же замечает осколки и молочную лужу на полу.
Нужно уходить. Я проношусь мимо неё — собака быстро обнюхивает мои джинсы — на улицу и вдыхаю свежий воздух; кажется, что я пробыла тут целый день. Я перепрыгиваю через каждые две ступеньки несмотря на то, что каждый прыжок отдаётся болью в руке, и пускаюсь вниз по тротуару. Ощущаю себя, как и Нелл в прошлом году, убегающая от его фраз: «Ты важна мне» и «Я не могу так ранить Элис, пойми это» и, наконец, «Позволь отвезти тебя, Нелл, не уходи, как ты доберёшься домой...»
Машина Ханта припаркована на обочине. Он следил за мной. Стоило мне хоть раз обернуться, и я бы заметила его. Тело окутывает приятная слабость, я залезаю на сиденье, закрываю дверцу и откидываю голову на подголовник. Хант о чём-то спрашивает меня, но я только вдыхаю воздух, выжидая, когда же перед глазами перестанет вращаться темнота.
Глава 27
Во вторник я прихожу на учёбу с загипсованной рукой, так как в больнице мне сказали, что сломана лучевая кость. Прямиком с Айриш Лэйн Хант отвёз меня в Больницу Восточного Мэйна и просидел со мной целый приём: он держался отлично, учитывая тот факт, что детей у него нет. Медсестра разрешила мне выбрать цвет пластыря. Мой выбор пал на жгуче-розовый.
Но теперь я снова в старшей школе Сасаноа, в самом эпицентре пыли и старых книжек, озабоченных детишек и горячих обедов. Здесь ничего не меняется. Девятиклассники расхаживают в плотных новых джинсах и толстовках, отчего изнывают от жары уже к десяти часам. Дым наполняет раздевалки, а на унитазах пропадают никому ненужные задницы. Из спортивного зала по всему коридору разносятся глухие звуки игры в баскетбол. И куда ни посмотри, везде развешаны листовки, приглашающие на пробы в осеннюю одноактную пьесу. Как же отстойно быть в школе.
Во время второго урока нам выделено время на самостоятельную подготовку в читальном зале. Я прошу у библиотекаря пропуск, чтобы не отвечать на дурацкие вопросы о том, что же я делала летом. В коридоре я прохожу мимо каких-то ребят.
— Утёсная ныряльщица, — кричит один из них, слегка ударяя меня кулаком. — Всем ещё задаст.
Я едва заметно улыбаюсь, не припоминая его на карьере. Мэдди торчит у питьевого фонтанчика, в изумлении глазея на гипс.
— Ты сломала руку? — потрясена она.
В библиотеке на меня смотрят больше, ещё и козу показывают, так что приходится спокойно выставить стул у длинного стола и усесться на него. Всё-таки я же не дура: на каждого поддерживающего меня человека приходятся двое осуждающих, которые считают меня посмешищем и обсуждают, как я засунула язык в глотку Брэйдена Мосье. В этом месте нет ничего нового — как же здесь всё-таки скучно. Никогда не думала, что скажу такое, но лучше бы собирала голубику.
На столе лежит стопка флаеров одноактной пьесы. В этом году мистер Брасбридж, учитель английского в девятом классе, ставит «Суровое испытание»[6]. Нелл пойдёт на пробы и получит роль с парой реплик. Мы семьёй пойдём на премьеру, и во время представления я изо всех сил буду пытаться не представлять, как в десятом классе Брэд Эллис прислонял Нелл к стене за кулисами, как они прислонялись друг другу в темноте после того, как все разъехались по домам. Интересно, что же он сказал Элис про меня. Довольно просто объяснить про разбитый стакан молока, но про мой побег... Здесь нужно постараться. Конечно, он способен это сделать, ведь Брэд Элис умеет вешать лапшу на уши. Чертовски хорошо.
— Дарс, слышал про карьер. — Меня по спине хлопает Джейк Кёртис, мы с ним вместе делали проект по химии в прошлом году.
— Хорошо, — киваю я. На меня уставилась библиотекарь, в её понимании в читальном зале нужно либо делать домашку, либо читать. Я встаю и подхожу к стеллажам, достаю пару ежегодников — мы всегда с Мэгс их просматривали, когда страдали от безделья. Я сажусь за стол и пролистываю прошлогодний выпуск. Ну конечно же, «Посвящается Рианоне». С фотографии она смотрит на меня. Даже странно представить её в том свете, в котором знал её Кеньон. Угнетённая. Разбитая. Думающая о возможном самоубийстве, если не выберется из Сасаноа.
Я открываю наш ежегодник. На фотографии Брэд Эллис выглядит как с иголочки рядом с миссис Хэнском.
Также он есть и на фотографиях, снятых в естественной обстановке: дети обнимают его, ставят рога, также он устраивает импровизированный бой на мечах из фольги с выпускником во время репетиции. Я и забыла, насколько он был популярен. Закрыв глаза, я вспоминаю, как его губы говорили о знакомой из школы и необратимых последствиях. Его тонкие предплечья упирались о стол. Мягкие, беспорядочно уложенные волосы молодили его, отчего девчонки западали на него.
Я дохожу до раздела с театром и фотографиями с «Бури». Нелл стоит на сцене в прозрачной вуали и хореографическом купальнике, её волосы забраны наверх. Следующим появляется весенний мюзикл. Тогда был поставлен «Томми»[7]. Нелл не участвует в мюзиклах, хотя любит петь, и Либби разрешает ей участвовать только в одной постановке, остерегаясь, что Нелл отстанет по учебе. Стоит мне заметить фотографию с вышедшими на поклон актёрами, как я сразу же наклоняюсь так близко к странице, что мой нос касается изображения, однако я всё равно не уверена, на кого смотрю.
Из-за двух выпускниц выглядывает девушка, похожая на Рианону, но она почти полностью засвечена. Её легко не заметить, так как всё внимание привлекают главные актёры. Её волосы собраны сзади, и одета она в чёрное, как технический персонал. Я и не знала, что она занималась театральным искусством. По крайней мере, она не увлекалась им, когда мы дружили.
Нет списков актёрского состава и персонала, но есть фотография с вечеринки, на которой мистеру Эллису вручают букет роз от всех. Он улыбается.
Я медленно откидываюсь на спинку стула, во рту совсем пересохло. В коридоре взвизгивает девчонка, будто её щекочут. Мямлящая учительница просит её замолчать.
Всё-таки мне просто узнать, была ли Рианона среди технического персонала во время постановки «Томми». Можно поспрашивать у людей. Конечно, я не общаюсь ни с кем из драмкружка, кроме Нелл, но, может быть, она знает. Может быть, знала всё это время.
Но, естественно, она не располагает всей информацией. Даже с её чувствами к Брэду она не может не болтать о нём. Как бы одно к одному.
Господи. Даже я могу такое понять.
На обед я иду как в тумане, пролетаю мимо очереди, стоящей за влажной пиццей и картофельными шариками.
Слева за ближайшим столом сидит Шэй, вытянув по сторонам ноги, чтобы занять места. Что-то не видно его десятиклашки. Он замечает меня: смотрит на гипс, затем на лицо, и ухмыляется, а парни около него несут какую-то ерунду и увлечены армрестлингом, не обращая на нас внимания. Придётся провести целый учебный год в его компании. Офигенно.
— Вот и она. — Из-за заполненного стола встаёт Кэт и трогает мой гипс. — Жесть, я слышала, как ты налетела на что-то. Да все подумали, что ты убилась и пошла прямиком ко дну. — Она тянет меня к столу, отодвигая стул. — Совсем слепые? Двигайтесь. У девчонки ранение. — Она устраивается на своей костлявой заднице рядом со мной и пододвигает ко мне упаковку чипсов. — Расскажи этим неудачникам, как прыгнула в карьер.
Все скопом начинают расспрашивать меня. Вдруг на моих ляжках оказывается упаковка из двух капкейков. Я зубами открываю упаковку и выслушиваю всевозможные предположения и выдумки, раздувающие историю — мне и говорить ничего не нужно, так что я просто ем свои капкейки. Когда я бросаю взгляд на Шэя, он поворачивается лицом к своим дружкам.