— Кто это?
— Угадай.
Он щекочет меня так, что я начинаю визжать и падаю ему на колени. Только Кеньон, брат-близнец Кэт, щекочет меня каждый раз, когда мы встречаемся. Я сворачиваюсь калачиком, вдыхая запах его дезодоранта «Олд Спайс», и беру из рук Кэт пластиковый стаканчик. Сделав глоток, я понимаю, что это совсем не ром с колой, а малиновый ликёр, и почти давлюсь им.
— Хочешь, вылью? — По голосу Кэт понятно, что она улыбается. Я допиваю остатки залпом и бросаю стаканчик ей. Она начинает хихикать. — Моя девочка!
— Как вы пьёте это дерьмо?
— Как можно быстрее, — Кэт рыгает.
— Сексуально, — комментирует Кеньон.
Она встаёт.
— Хочу начос. Дарси, пошли.
Когда я поднимаюсь, рядом с нами заводится машина, и свет от фар падает на девушку, сидящую поодаль от меня за рулём и с напитком в руке. На мгновение я готова поклясться, что это Рианона Фосс. Пока моё тело отходит от шока, я узнаю в девушке десятиклассницу, Софию какую-то-там. У неё с Рианоной одинаковые причёски: рыжие волосы, длиной до плеч. А вообще они нисколько не похожи. Год назад Рианону можно было бы встретить здесь, так как они с Кэт иногда тусовались вместе. И именно в подобном месте мы могли бы встретиться, даже не поздоровавшись друг с другом.
Я съезжаю по откидной двери кузова и следую за Кэт. Кто-то зажимает мне рот рукой, хватает за талию и крутит меня так сильно, что в этот раз я кричу по-настоящему и почти теряю один сланец.
Все заходятся смехом. Кэт светит на нас фонариком. Меня держит Шэй, а остальные парни, прислонившись спинами к машине, сидят на траве и курят общий косяк.
Я даю локтем Шэю по рёбрам.
— Прекрати! — Он недолго удерживает меня, пытаясь доказать, что я не смогу причинить ему боль, и вскоре отпускает. Я поворачиваюсь, отхожу на два шага и толкаю его со всей силы. — Очень смешно, придурок.
В полумраке его глаза напряжены и подобны львиным.
— Что? Слишком грубо для тебя, Дарси?
По смеху парней я понимаю, что он всё им рассказал. Я поворачиваюсь к нему спиной и ухожу, яростно шлёпнув себя по губам, останавливаясь только у киоска с едой, понимая, что трясусь всем телом. Кэт подходит ко мне, и я бросаюсь на неё.
— Почему ты не сказала, что Шэй был там?
Кэт моргает. Вокруг её широких карих глаз с нависшими веками размазалась подводка от карандаша, а волосы, окрашенные в чёрный цвет, слишком коротко подстрижены в чёлке. Кэт практически всегда накурена, но она ни за что бы не забыла о том, что произошло между мной и Шэем Четвёртого июля. Той ночью она была с нами и видела, насколько я была пьяна.
— Я не думала, что это так важно.
— Что ж, ты ошибалась! Теперь он меня ненавидит, — что-то щёлкает внутри меня. — Он послал тебя за мной?
— Нет. Богом клянусь. — Она берёт меня за руку, когда я отворачиваюсь. — Честное слово, я понятия не имела о его выходке. Ты можешь забрать мои начос, хорошо? Я их даже не хотела, мне просто было скучно. Не уходи.
Я скрещиваю руки на груди, пока она делает заказ, затем мы усаживаемся на траву и смотрим фильм. Я слишком много пропустила из «К востоку от рая»: Арон уезжает на поезде из города, и всё как-то мрачно. Всё равно завтра Нелл расскажет мне сюжет, сцену за сценой, независимо от того хочу ли я его знать или нет. Моё сердцебиение возвращается к нормальному ритму, и я щедро макаю начос в расплавленный сыр.
— Я бы не психанула так сильно, если бы не думала о жутком исчезновении Рианоны. Шэй очень меня испугал.
— Он идиот. — Кэт чем-то толкает меня. Я протягиваю руку и обнаруживаю её фляжку с логотипом «Отбросов». Рассмеявшись, я делаю глоток. Это ром. — Не хочешь уйти отсюда? Сегодня на карьере вечеринка. Может, будет весело. Придуркам вход воспрещён. Обещаю.
Я даже не раздумываю.
— Отлично.
Вокруг раздаётся свист, и загораются искры в небе с левой стороны, где собрались мигранты. Начался фейерверк. Кто-то кричит, кто-то приходит в замешательство, и мимо нас проносятся тени, ликующие и удирающие отсюда, пока не пришёл билетёр.
Когда фейерверк заканчивается, в воздухе стоит один дым, и разносится плач нескольких детей. Из фургона вылезает женщина, покачиваясь из стороны в сторону на носочках. Я сразу же понимаю, что она пытается успокоить ребенка, чей плач настолько тих, что напоминает скрип двери, которая нуждается в масле.
Глава 6
— Дарси Прентис, — издалека кричит мама. Я переворачиваюсь на другой бок. Во сне было лучше. Она оттягивает простынь. — Вставай.
Сквозь пелену выпитого вчера вечером, я поднимаю взгляд на маму, которая кажется гигантом. Потолок в моей комнате освещает солнце, преломляясь в радужные лучи через трещину в оконном стекле. Я сажусь на кровати, и кажется, что на меня сбросили целое пианино. Взглянув на часы, понимаю, что уже 07:15. Ох, чёрт.
— Девочки уже ушли.
Мама собралась на работу: на ней полосатая блузка и джинсы, которые она носит под чистым рабочим халатом и сеткой для волос. Будучи мамой, у неё почти нет морщин, хотя, когда она хмурится, между её бровями возникает складка в форме буквы V. Именно в такие моменты она напоминает мне бабушку Нэн, когда её поросята выбираются на улицу и залезают к соседям. Мама разворачивается и уходит, предварительно отбросив в сторону мою грязную одежду.
— Помойся. От тебя пахнет перегаром.
Постояв под прохладными струями воды в душе, я собираю влажные волосы в хвост, проглатываю пару таблеток аспирина и спускаюсь вниз. За столом сидит Либби, размешивает сахар в кружке с кофе, и притворяется, что читает газету. Она смотрит на меня поверх очков — представляю её удовольствие от мысли, что я попала в неприятности. Не отрывая от неё взгляда, я проглатываю горсть сухих хлопьев, чтобы хоть чем-то наполнить желудок, прежде чем меня вырвет (а это уже случилось прошлой ночью, хотя я едва помню), и перебираю в голове то, что хотела бы ей сказать.
Мама заходит на кухню, берёт ключи, сумку и флисовую толстовку, потому что на фабричной охлаждающей установке довольно холодно. Однажды она вообще отморозила себе пальцы. Даже перчатки не помогли.
Я бормочу, пережёвывая хлопья Froot Loops:
— Не могу поверить, что они просто уехали.
Она пристально смотрит на меня, как будто планирует устроить мне первую взбучку со времён начальной школы.
— Я сказала им уехать. Твоя сестра стучалась к тебе минут пять. Нелл хотела зайти и растрясти тебя.
Мама выходит из дома, и я следую за ней, но она останавливает меня на пороге.
— Хватит. Я не собираюсь опаздывать из-за тебя на работу.
— Но тебе по пути!
Мама пожимает плечами.
— Видимо, не нужно было просыпать свою попутку. — Она открывает дверцу машины и задерживается у неё на мгновение, смотря сквозь меня. Затем выдыхает и качает головой. — Я надеюсь, ты достаточно умна, чтобы не залететь.
Она уезжает, выбив из меня весь дух.
Зайдя внутрь, я обнаруживаю Либби, откинувшейся на стуле и делающей самый долгий глоток кофе, который только можно увидеть. Её стул идеально наклонён, чтобы наблюдать через окно за нами с мамой.
Но дело не в этом, а именно в нас — в напряжении между нами. Я сердито смотрю на неё, надевая кроссовки. Либби опускает стул в ровное положение, подпирает свою большую грудь скрещенными руками, и поглядывает на меня с застывшей в глазах фразой: «Детка, я тебя знаю». Да уж, как будто она догадывается. Я бы могла так тяжело ранить правдой Либби, что она стала бы истекать кровью, но тогда я подставлю Нелл. Я открываю дверь, бросая ей:
— Тебе заняться нечем, кроме как подслушивать? — и захлопываю её прежде, чем она успевает ответить.
Сегодня жарко. Я прошла уже примерно шесть километров по Пятнадцатому шоссе, и, наконец, за холмом показываются степи. По моей спине стекает пот. Если я здесь умру, то мама получит по заслугам. Смерть от обезвоживания. Моё тело найдут в канаве, вороны будут клевать его, а маме предъявят обвинение в жестоком обращении с ребёнком. И вот тут-то я посмеюсь. Посмеюсь прямо из моей канавы.
Позади меня замедляется машина, но я даже не оборачиваюсь, потому что это происходило всё утро, а меня так никто и не подвёз. Тёмно-бордовый пикап переезжает через ограничительную линию и съезжает на обочину передо мной. Я узнаю ящик с инструментами и подбегаю к машине.
— Спасибо. — К кабине работает кондиционер, и я вздыхаю, прикрыв глаза на мгновение, пока меня обдувает воздухом. Под закрытыми веками начинает что-то искриться. — Правда. Я чуть не умерла.
Хант смотрит в зеркало заднего вида.
— Жаркий денёк для прогулки.
— И не говори. — Я вытягиваю шею, чтобы проверить встречную полосу. — Свободно.
Я откидываюсь на сиденье. По радио играет классический рока. Я задаюсь вопросом: знала ли мама, что Хант подберёт меня по дороге на работу, или ей было наплевать? Да, лучше ничего ему не рассказывать про наши семейные проблемы, иначе мама устроит мне ту ещё взбучку.
На нём рабочая одежда, хотя она практически не отличается от той, в которой он обычно занимается домашними делами: холщовая рубашка с засунутым в её карман толстым столярным карандашом, штаны марки Dickies и ботинки. Хант замечает на себе мой взгляд и одаривает меня улыбкой, смех которой отражается в его глазах.
— Хороший урожай в этом году?
— Да, конца и края нет. Выкладываемся по полной. — Мой желудок неожиданно сводит, что заставляет меня сесть прямо. Сглатываю. Фу. Во рту появляется кислый привкус. Хант наблюдает за мной. — Хм... думаю... может...
Он быстро съезжает на обочину. Слава богу, что я успеваю нагнуться, прежде чем из моего бедного желудка выходят аспирин, хлопья и всё оставшееся там со вчерашнего вечера.
Я стою, уперевшись руками в бёдра и опустив голову. На земле поблёскивает разбитая бутылка пива Bud. Мне настолько стыдно, что я готова убежать в лес, но тогда Хант точно решит, что я спятила и не умею выпивать. Сев в машину, я даже не могу взглянуть на него.