ах. Снующие врачи и сестры в зеленых пижамах. Пациенты, ожидающие беседы, – наверное, самой важной в их жизни.
В мобильнике пискнуло.
Он здесь. Тот же парень, что сидел в машине. Вошел в коридор.
Сиди спокойно, – ответил Тедди. – Я разберусь.
Какой-то парень, возможно, врач, писал что-то на компьютере за стеклянной перегородкой.
Тедди постучал.
Доктор сдвинул очки на нос.
– Чем могу помочь?
– Покажите, где пожарная лестница.
– Лестница? – удивился врач. – С чего бы?
– Требует ремонта.
– Ничего не знаю, – пожал тот плечами. Неприятный, ломкий, как у подростка, голос.
Надпись на бейджике: «Фарух Хушман».
– Может, и не знаете. Мы получили заявку на ремонт.
– Подождите минутку. Я сейчас закончу и проверю на компьютере.
Еще одна эсэмэска от Шипа.
Стоит перед дверью. Сейчас войдет.
Ждать нельзя. Он рывком открыл стеклянную дверь, схватил врача за горло. Бодибилдером не назовешь: пальцы Тедди едва не сошлись на позвоночнике.
– Покажи пожарную лестницу и не вякай. У меня нет времени.
Через десять минут. Отделение 57. Сара сидит в столовой, за первым же столом. Больничная рубаха, наклейки на руках после уколов. Тапки на подошве из папиросной бумаги.
– Привет, – сказал он негромко и сел рядом.
Врач, не говоря ни слова, показал ему дверь на пожарную лестницу. Он поднялся на один этаж, постучал в дверь. Ему открыла удивленная сестра.
Через десять секунд получил эсэмэску от Шипа.
Он все еще в отделении. Может, заболел?
Тедди не стал отвечать. Неважно.
Он пробежал через всю больницу. Парень из «СПС» может спокойно пройти обследование в онкологии. Времени хватит.
– Ты вовсе не обязана со мной встречаться, если не хочешь.
– Я хочу.
– Как ты?
– О’кей.
– Как Эдвард?
– Нормально.
– Он с отцом?
– Да. Их поселили в каком-то отеле. Полиция помогает.
– Вообще-то они ко мне подбираются, а не к тебе. Но это правильно – перестраховаться не помешает. Снюты правильно решили.
– Я знаю… – Она вздохнула. – Сколько лет прошло, как мы в последний раз говорили про Эмануэльссона, и вот опять…
Тедди взял ее за руку. Кожа белая, как молоко.
– Ты не заметила номера на этой машине? Или, может, физиономию, кто стрелял?
Сара отняла руку.
– Очень расплывчатые картинки… и потом, было не особенно светло. Полиция тоже спрашивала. Номера я не запомнила, но физиономию… не могу сказать, чтобы помню, но, скорее всего, швед. И еще вот: что-то у него с правой половиной лица.
– Как это?
– Точно не скажу… но кожа странная. Неровная, что ли… в каких-то буграх.
Она кивком показала на картонную коробку на полу рядом со стулом.
– Здесь все, что у меня есть. Я попросила своего парня поехать домой, сходить в кладовку и притащить ее сюда. – Она помолчала. – В первый раз в жизни вмешиваю его в свои дела. Сама даже поднять не могу.
Тедди положил коробку на колени.
– Что здесь?
– Все, что есть. Документы о разделе жилья, когда Матс и Сесилия разводились. Аттестат о смерти, флешки с камер наблюдения на пароме, когда он прыгнул в море. Протоколы следствия, еще какие-то бумажки по делу о похищении… о твоем деле. Мои заметки. Много. Разберись. Эта коробка пролежала в кладовке четыре года. Я ее на всякий случай спрятала в чехол от спального мешка.
– И еще одно, Сара, – Тедди постарался говорить спокойно, но мгновенно почувствовал, сколько горечи просочилось в голос. – И еще одно… почему ты перестала со мной встречаться? Что случилось?
Сара опустила глаза.
– Какое это имеет значение сейчас? – тихо сказала она. – Подумай – наши шансы были не так уж велики. Долгосрочный прогноз сомнительный. Мягко говоря. Надо быть реалистами.
– Для меня – имеет значение. И еще какое.
– Мне позвонили… – Ее голос стал еще тише и невыразительней. Будто припудренный. – Позвонил какой-то человек и сказал, что если я буду продолжать с тобой встречаться и расспрашивать насчет Матса, они изнасилуют меня до смерти в ближайшие сутки, так что не стоит терять время. И тебя тоже пришьют… Я не знала, что и думать. Но на следующий день мне принесли пакет, а в нем – мои часы. Они были в моей квартире, пока я спала, и взяли эти часы… Намек более чем понятный.
– Вот так, значит…
– Я струсила, Тедди. И тебе советую быть поосторожнее. Они ни перед чем не остановятся.
Тедди встал. С коробкой под мышкой.
– Насчет осторожности… с меня хватит осторожничать. У меня другая стратегия.
Он поехал прямо в контору Луке Уденссона. «Твоя компьютерная безопасность». Маленькая фирма в центре города. Как говорил Луке: «Однажды в жизни приходится выбирать сторону. Я перешел в ведомство сатаны. Сатана платит неплохо, не забывает делать пенсионные взносы, и никто не грозит переломать мне ноги за болтливость. Все знают, на кого я работаю».
Луке вставил флешку в компьютер.
Открыть файлы, проверить файлы, скачать или не скачивать.
Фильм с камеры наблюдения на финском пароме.
У Тедди эта процедура заняла бы не меньше часа.
– Очень рад, что тебя сюда занесло, малыш, – Луке улыбнулся. – Что ты хочешь? Кофе, «Ред Булл» или комбучу? Это мой новый фаворит – комбуча.
– Это еще что за хрень?
– Комбуча? Ферментированный чай. Чайный гриб, как его называют. Двадцать пять миллионов витаминов, тридцать миллионов микроэлементов и полезных бактерий. Двадцать два стакана антиоксидантов на чашку.
– Ничего не надо. Во мне этих полезных бактерий, как в… Разберись с этой техникой.
Картинка на удивление четкая, даже когда Луке вывел ее на большой экран, – редкость для камер наблюдения. Видимо, пароходство на технике не экономило.
Палуба. Зеленые полы, белые стены. Небо и море сливаются в одну темную массу, непонятно, где проходит граница. Тедди мгновенно узнал вышедшего на палубу пассажира.
Матс Эмануэльссон. В джинсах и легком свитерке, хотя, судя по всему, довольно холодно. Он постоял немного, вглядываясь в море, залез на релинг и бросился в воду.
– Это еще что? – глаза у Луке сделались круглыми.
– Поставь еще раз.
– Можем посмотреть покадрово, – Луке понажимал какие-то кнопки и перемотал на начало.
Легкая одежда на Матсе. Матс залезает на релинг. Изготавливается к прыжку. Прыгает. Далеко.
Еще раз.
В самом деле – очень далеко.
Что-то не так с этим прыжком. Только что?
Полицейское управление Стокгольма
Беседа с информатором «Мариной», 18 декабря 2010 года
Вел беседу Йоаким Сунден
Место: Флемингсберг-центр
ПАМЯТНАЯ ЗАПИСКА 5 (часть 2)
Запись беседы
М: Меня выписали из больницы. Сесилия не захотела, чтобы я жил в той же гостинице, что и она с детьми. Каждый раз, когда она на меня смотрела, глаза ее сужались в презрительные щелочки.
Через несколько недель я вернулся в KPMG. Но не на полную ставку. Шла осень 2006 года. Ремонт, или, как они называли, «санация» квартиры, затягивался, а мне не терпелось вернуться домой. Отель – как финский паром. Первые несколько часов все кажется интересным и льстит самолюбию, а потом – сплошное однообразие и скука.
О пожаре думать не хотелось. В какой-то степени я понимал Себбе. Я его надул. Во второй раз. А в его мире, в том мире, где и я работал… так сказать, на полставки… в том мире нет возможности пойти в полицию и написать заявление: «Меня надули при таких-то и таких-то обстоятельствах». Все вопросы надо решать самому. Дать понять, что этого делать не стоит. Не стоит меня надувать. Я не уверен, что он замышлял убийство. Даже уверен, что не замышлял, – он же не знал, что я среди белого дня вернусь домой. Он просто решил дать понять еще раз: не стоит с ним собачиться.
И, кстати, очень профессионально – пожарная комиссия не нашла никаких следов, указывающих на поджог. Говорили о кухонном оборудовании, о неправильно проложенной проводке. Я согласно кивал – да-да, у нас несколько раз случалось короткое замыкание в посудомойке, что правда, то правда… Наверное, это и послужило причиной пожара, как же мы не подумали?
Но что делать с Сесилией? Она не сдавалась. Твердо решила, что фото и видео с детским порно принадлежат мне. «Тебе нужно лечиться», – повторяла она. А я не мог сказать, как обстоит дело в действительности. Объяснить, что последний год нашей жизни – сплошная ложь. И прежде всего: рассказать правду – значит, подвергнуть ее и детей смертельной опасности.
А она спрашивала и спрашивала. Докапывалась до моей психики. Теперь я думаю, что мне не надо было вообще отвечать на ее вопросы. Потому что, как только я придумывал какое-то объяснение, у нее появлялись новые. И самой большой глупостью было, когда я сказал, что, возможно, эти картинки попали в компьютер случайно, с каким-то вирусом.
Думал, на том и остановится. Куда там!
– Тем более! – сказала она. – Ты должен пойти в полицию и заявить.
ЙС: И что было дальше?
М: Дальше? Она сама пошла в полицию. Сообщила, что за погань она видела в моем компьютере.
ЙС: Вас допрашивали?
М: Да. Один раз.
ЙС: Странно… я смотрел ваши дела, там нет ни слова ни о каких допросах.
М: Можно понять… но я до этого еще доберусь. Короче, то, что я рассказал следователю, было куда ближе к правде, чем мои объяснения Сесилии. Я сказал, что это не мои фильмы, что они скопировались в мой комп по ошибке. Следователь, ясное дело, хотел посмотреть компьютер, но у меня его не было. Сесилия после пожара спрятала его куда-то, и я понятия не имел, где он находится. Он начал меня убеждать, что я должен попытаться его найти, что в противном случае дело придется закрыть – нельзя же ориентироваться на слова. Я подумал, что можно все остальное, все крючки и зацепки, перекопировать на другой диск и показать полиции только эти чертовы видео.
ЙС: Так и сделали?