не убивал Себастьяна Матуловича, у него нет. К тому же он не мог объяснить происхождение окровавленной одежды в лесу. Не мог объяснить, почему на руках Беньямина обнаружены частички порохового заряда.
И то, что убитый не кто иной, а именно Себастьян Матулович, оказалось в ее доводах чуть не главным козырем. Она утверждала, что у Беньямина были все мотивы для убийства.
– Вас ведь похищали девять лет назад?
– Это так.
– Люди, которые принадлежали к так называемой югославской мафии?
– На этот вопрос я не могу ответить. Не знаю.
– Так вот, я утверждаю, что Себастьян Матулович был известен полиции именно потому, что он был связан с этими кругами. Я имею в виду с югославской мафией. И Беньямин хотел отомстить за ваше похищение девять лет назад.
Матс отвечал спокойно, не выказывая никаких признаков волнения.
– Единственное, что я могу сказать, – ваше утверждение противоречит истине. Себбе никакого отношения к моему похищению не имел. Что касается частичек пороха на руках у Беньямина – вы не забыли, что он и Сунден сцепились в гостиной? Что Беньямин пытался вырвать у него оружие? Я не криминалист, но думаю, что подобный следственный эксперимент провести достаточно легко. Попросите кого-то из сотрудников полиции выстрелить в тире из пистолета и сразу после этого сердечно пожать руку приятелю. Уверяю вас, на руке приятеля будет не меньше пороховых частиц, чем у стрелявшего.
Что касается одежды в лесу – на этот вопрос я не могу ответить. Хотя знаю, что в сумке у Беньямина лежала кое-какая запасная одежда. Мы же даже собирались искупаться, хотя вода была еще ледяная. Сумка осталась в доме. Думаю, что Сунден просто-напросто взял из сумки одежду, испачкал кровью и бросил в лесу, чтобы подозрения пали на Беньямина. Состряпал вещественное доказательство.
И все. В остальном Матс не отклонялся от своего рассказа. Не добавлял деталей, ничего «внезапно» не вспоминал.
Сунден проник в дом. Как он прибыл на место, Матсу неизвестно; возможно, на катере, который зачалил у мостков и на нем же и уехал. Не забудьте: сработала охранная сигнализация. Беньямин, скорее всего, услышал выстрел и спустился вниз посмотреть, что происходит. Матс видел, как Сунден схватился с Беньямином, видел, как Сунден стрелял им вслед.
Матс заметно побледнел – наверное, живо представил картину, посещавшую его по ночам.
Допрос свидетеля закончился. Судья обратился к Эмили.
– У защиты, вероятно, есть что добавить к показаниям свидетеля?
Эмили знала точно, что делать. Голова сегодня была на удивление ясной.
– Во-первых, защита обращается с ходатайством направить в Центральную криминологическую лабораторию остатки пули, найденной в стене, чтобы сравнить ее со стволом оружия Сундена. Беру на себя смелость заранее утверждать, что пуля выпущена из его служебного пистолета «Зиг-Зауэр» Р226.
Во-вторых: защита настаивает, чтобы содержание Беньямина Эмануэльссона под арестом было немедленно прервано, а подсудимый оправдан и отпущен на свободу. Несмотря на старания обвинителя, дискредитировать показания Матса Эмануэльссона не удалось. Матс присутствовал на месте преступления, что подтверждается криминалистами. Не забывайте, что обвинитель должен доказать вину Беньямина, а не Беньямин должен доказать свою невиновность. Благодаря показаниям Матса Эмануэльссона защита доказала, что Беньямин Эмануэльссон не убивал Себастьяна Матуловича. А с заключением криминалистов на руках можно доказать, что Себастьян Матулович убит из служебного пистолета, принадлежащего застреленному в заброшенной тюрьме «Хога» Йоакиму Сундену.
Судья в этот день выглядел не таким растерянным, как на том драматическом заседании с появлением внезапно ожившего покойника.
Беньямин ждал в камере в Шахте. Эмили пыталась представить, о чем он думает.
Сесилия, Матс и Лиллан стояли в стороне, чуть не прижавшись друг к другу. Тедди спустился в кафетерий – наверное, не хотел показываться на глаза Матсу. Магнус Хассел тоже исчез – они так и не успели поговорить. И Эмили не была уверена, что она хочет с ним поговорить. Что это имеет смысл. Они уже поговорили. Эмили увольняют из «Лейонс». Что к этому добавить?
Воспоминание. Ей, наверное, лет тринадцать-четырнадцать. Они с отцом сидят в кухне, он проверяет ее перед экзаменом по английскому. Малоупотребительные слова – одно, другое, третье… Она способная девочка, знает все назубок, в прямом и обратном порядке. Но значение одного слова она не может понять: liability. Папа старается объяснить: это слово означает ответственность, но главным образом экономическую. Вот, скажем, как твой родитель я отвечаю за тебя экономически. Ты должна кому-то, и за то, что эти деньги будут возвращены, ты отвечаешь. Это и есть liability. Понятно?
Ответственность, думает тринадцати– или четырнадцатилетняя Эмили. Откуда тебе-то знать, что такое ответственность? Ты не знаешь, никогда не знал и никогда не узнаешь.
Она подняла глаза – перед ней стоял Магнус Хассел. Его гладко зачесанные волосы сегодня почему-то блестели меньше, чем обычно.
– Думаешь, его оправдают?
Интересно, что ему надо?
– Надеюсь, – сказала она. – Во всяком случае, отпустят.
– И что ты думаешь относительно работы у нас в бюро?
– Думаю, меня уволят.
Магнус кивнул.
– Наверняка. Но ты знаешь: мне бы очень хотелось, чтобы ты осталась.
Эмили переминалась с ноги на ногу. Ее тяготил этот разговор.
– Только один вопрос, Эмили. Почему? Почему ты взялась за эту работу? Ты же знала, как мы в «Лейонс» к этому отнесемся?
Неразборчивый гул голосов в коридоре – зрители обсуждают детали суда, стараются угадать решение.
– Я взялась за эту работу, потому что я пока еще верю во что-то.
Магнус внимательно смотрел на нее. Ждал продолжения.
– Я верю, что наша главная роль – защищать общественную систему, где на первое место ставятся права индивида. Я училась на адвоката не для того, чтобы работать с деньгами предпринимателей. И я устала – скажу, как есть, – я устала помогать и без того богатым авантюристам и биржевым акулам становиться еще богаче. Хочу работать с людьми, которым я действительно нужна. Хочу быть звеном системы, которая протягивает руку помощи любому человеку, когда на него обрушивается вся наша судебная машина и старается доказать, что он виновен, хотя он ни в чем не виновен. Звеном справедливой системы. Системы, которая защищает слабых и одиноких. Тех, за кого готов сражаться только один человек во всем мире. Адвокат. Я.
Магнус, как ей показалось, сильно побледнел. Неужели ее выспренняя тирада произвела на него такое впечатление? Он молчал, будто собирался с духом. Под конец произнес:
– Но ты же могла отказаться… могла сохранить работу в «Лейонс».
– Никогда в жизни.
– Но почему?
– Я же уже объяснила. Я – адвокат.
– Я знаю… ну и что?
– Адвокат, если он настоящий, никогда не бросает своего подзащитного.
77
Тедди издалека наблюдал, как Эмили беседует с Магнусом Хасселом. Он не знал, о чем они говорят, но вот что интересно: Магнус заговорил с ней впервые за все время, что шел суд. Мало того – избегал даже приближаться к ней. Попытался понять по лицам. Магнус бледен, губы сжаты в линейку. А Эмили, наоборот, раскраснелась, глаза горят, как фонари.
Она потребовала провести анализ ствола служебного пистолета Сундена – была совершенно уверена, что Себбе убит именно из этого пистолета. Неожиданно для Тедди. Они – он и Эмили – знали, разумеется, что именно Матс будет рассказывать на суде, но именно это требование, насчет пистолета, не обсуждали. Молодец. У Тедди не было никаких сомнений в результатах анализа.
Странная она, Эмили. Тедди до сих пор не мог понять, что за место занимает она в его жизни. Но одно чувство он уже мог сформулировать. Восхищение. Сколько ей досталось за последние недели! И после всего этого она выступала в суде спокойно и уверенно, как настоящий мастер своего дела.
Йоаким Сунден: имя убийцы. Имя человека со шрамом. Беньямин пометил его, ударив бутылкой. Детские занятия тайским боксом пригодились.
Накануне позвонил Деян.
– Он хочет тебя видеть.
– Кто – он?
– Кум.
– Зачем?
– Это он тебе сам расскажет.
А Тедди-то полагал, все дела с Кумом улажены. Что ему надо теперь?
Мазер принял его дома. Выглядел как всегда, только исчезло постоянное ощущение угрозы, которое всегда появлялось у Тедди в его присутствии. А может, дело и не в этом. Трудно бояться человека, которого ты видел голым и беззащитным.
– У меня есть кое-что выдающееся, если хочешь попробовать.
– Почему бы нет?
– «Ардерг» восьмидесятых годов. Single malt[105]. Купил на аукционе в Лондоне. Три тысячи фунтов бутылка, но стоит каждое пенни. Настоящее всегда недешево.
Кум кивнул. Тедди знал, что где-то рядом обязательно кто-то есть, но на этот раз телохранитель не показывался. Место за стойкой бара пустовало.
Тедди отпил маленький глоток и покатал во рту. Виски и в самом деле волшебный: нежно-маслянистая жидкость словно взорвалась на нёбе целым фейерверком ароматов.
– Мы были у него. В его квартире, – сказал Кум.
– У кого?
– У этой падлы.
– У какой падлы?
– У сучьего потроха.
– Ты имеешь в виду Йоакима Сундена?
– Сучий потрох. Сучее в жизни не видел.
– Возражать не стану.
– Успели еще до полиции. Думаю, тебе интересно знать, что мы там нашли.
– Еще бы не интересно…
Кум тоже отхлебнул маленький глоток виски.
– Начнем с того, что у него дома было больше двух с половиной миллионов крон. Наличными. Половина во встроенном тайнике под мойкой. Двойной пол. А вторая половина – в сейфе.
– Ничего себе… пятилетняя зарплата снюта. Честным снютом его не назовешь.
– Нет. Не назовешь. Как ты догадался? А в сейфе, кроме денег, – чего там только нет… Старые материалы следствий, пластиковые пакеты с вещдоками, памятные записки информаторов, протоколы допросов. Коллекционер, сучий потрох.