Тот, кто будет полагать, что черти гуляют по свету с рогами, а дураки — с бубенчиками, непременно станет их добычей или игрушкой.
Артур Шопегауэр
И ученые, и дилетанты, и мошенники
В начале XIX столетия у человечества появились: новое увлечение, новый объект поисков, раздолье для фальсификаторов, любителей розыгрышей и сенсаций, повод для снаряжения экспедиций. Мир облетела весть о существовании в далекие времена существ, не менее загадочных, чем драконы, василиски, эльфы, подземные гномы, звери-оборотни и т.п.
Ученые и случайные люди на разных континентах и раньше находили кости динозавров, но не знали, кому они принадлежат. Примерно с конца XVIII века останки допотопных рептилий стали тщательно изучаться. Интерес у широкой публики к неизвестным животным возрос, когда художники и ученые смогли воссоздать облики различных динозавров и других вымерших существ на бумаге.
Вид доисторических тварей поражал воображение людей. Тысячи авантюристов, любителей приключений, страждущих быстро обогатиться изменили кладоискательству, охоте за серебром, золотом и самоцветами и кинулись на поиски останков динозавров.
В XIX столетии кости доисторических существ находили в Европе, в Америке, в Азии и в Африке. Они пополняли музеи и частные коллекции. Конечно же, массовое увлечение динозаврами привлекло не только торговцев древностями, но и аферистов.
В первой половине XIX века прославилась и обогатилась англичанка Мэри Эннинг. Она успешно собирала и продавала кости вымерших животных.
Как только состоятельные люди увлеклись коллекционированием останков динозавров, в мире появилась новая профессия — изготовители частей допотопных животных.
— Зачем отправляться в далекие экспедиции, рисковать, работать лопатой, терпеть неудобства и лишения, когда можно создавать части вымерших тварей, не покидая города?.. — рассуждали они.
Поклонники Линнея
Один подобный мастер величал себя Олафом Андерсоном — учеником известного шведского ученого, профессора Упсаль-ского университета Карла Линнея. Как его звали на самом деле, выяснить не удалось. Но достоверно известно, что к знаменитому ботанику Линнею он не имел никакого отношения.
Где-то на окраине Стокгольма Андерсон имел подпольную мастерскую, где из гипса изготавливались подобия костей вымерших животных. Товар затем вывозился в разные страны Европы. Видимо, торговые дела у Олафа шли успешно, раз его имя было известно некоторым серьезным ученым. Конечно же, он пользовался недоброй славой.
К Жоржу Кювье, основоположнику ряда естественных наук, в том числе и палеонтологии, нередко обращались за консультацией коллекционеры.
— Увы, мой друг, вы снова стали жертвой очередного мошенничества Андерсона из Стокгольма... Это не кости древнего вымершего животного... — давал иногда подобное заключение французский ученый.
В своей автобиографии Жорж Кювье писал: «Величайшей детской радостью моей было копировать изображения животных и раскрашивать их согласно описанию.
Смею сказать, благодаря этому занятию, я настолько познакомился с четвероногими и птицами, что немногие натуралисты так хорошо знали этих животных, как я в возрасте от 12 до 13 лет».
Уже в зрелые годы своим ученикам Жорж Кювье не раз заявлял:
— Дайте мне всего лишь одну-единственную косточку, и я восстановлю образ животного до его покровов!..
Со студенческих лет Кювье весьма почитал выдающегося шведского ученого Карла Линнея.
В Каролинской академии в Штутгарте, где учился Жорж, в 1786 году был организован кружок любителей естествознания. За лучшие научные доклады члены этого объединения награждались «орденом», сделанным из картона по рисунку Жоржа. В центре «ордена» был портрет Карла Линнея.
Не только торговцы-мошенники создавали подобия допотопных животных. Однажды студенты решили подшутить над профессором Кювье. Из шкур разных животных и деревянных распорок они «создали» огромное неведомое существо. Студенты подкараулили профессора в Парижском ботаническом саду.
Но, несмотря на ужасный вид монстра и темноту ночи, Кювье рассмеялся и ткнул тростью в неизвестное чудовище.
— Ты попросту не можешь существовать, а следовательно, я тебя не боюсь!.. Как говорил старина Вольтер: «Что сделалось смешным, не может быть опасным...»
Недаром у шведов был Линней
Еще раньше, в середине XVIII века, «создателей» неизвестных животных приходилось разоблачать Карлу Линнею.
Как-то раз в Германии ему показали чучело дракона, якобы добытого в Азии. Но шведский ученый тут же раскрыл обман. Так называемый дракон был изготовлен из кусков змеиной кожи, из шкур куницы и орлиных лап.
Карл Линней известен в научном мире прежде всего как создатель системы классификации растительного и животного мира. Сам он вспоминал: «Когда я впервые стал заниматься изучением природы и увидел ее противоречие с тем, что можно было бы считать замыслом Творца, я отбросил прочь предубеждения, стал скептиком и во всем сомневался, и тогда впервые открылись мои глаза, и тогда я впервые увидел истину...»
Ему исполнился 31 год, когда в 1738 году из-за нехватки средств к существованию он на время оставил ботанику и занялся в Стокгольме врачебной практикой.
Но и в этот период Линней продолжал постоянно изучать мир флоры. По нескольку раз в неделю он отправлялся на берега озера Меларен и искал там целебные травы, собирал ягоды и коренья для приготовления лекарств.
От местных рыбаков Карл не раз слышал рассказы о неизвестных существах, обитающих в озере. Ученый даже пытался подстеречь загадочных обитателей Меларена. Но засады ни к чему не приводили. Лишь однажды он увидел на берегу огромные следы неведомого существа, но тут же понял, что это чья-то шутка.
Примерно через год после начала врачебной практики в Стокгольме Линней принял участие в создании Шведской королевской академии и стал ее первым президентом.
С 1741 года он читал лекции в Упсальском университете и восстанавливал там ботанический сад. При этом Линней почти ни на один день не отстранялся от написания статей и книг.
Карл Линней. Художник А. Рослин. 1775 г.
Самыми известными его трудами стали: «Виды растений» и «Философия ботаники».
В Упсале Карл Линней был похоронен в 1778 году. В этом городе установлена его статуя, а также хранится, как святыня, деревенский дом ученого.
Побывав в конце XIX века в Швеции, сын великого русского писателя Льва Николаевича Толстого Лев Львович Толстой отмечал: «Ботанизируют в Швеции все. Все, до одного человека, любят здесь и более или менее знают ботанику, которая преподается в школах и гимназиях с младших классов.
Недаром Линней родился в Швеции или, наоборот, может быть, недаром у шведов был Линней. В Упсале также стоит ему памятник в ботанической аудитории, и, кроме того, там, в теплице, хранится миртовое дерево, посаженное Линнеем собственноручно. Дом, где он жил, также сохраняется в целости...»
Несмотря на свою занятость, Линней слыл душой компаний, остроумным любителем шуток и розыгрышей.
Частенько он повторял студентам высказывание Платона: «Без смешного нельзя понять серьезное, и вообще противоположное познается с помощью противоположного».
Его ученик Фабрициус вспоминал, что сердце Карла Линнея «было открыто ко всякому выражению радости; он любил общество, любил позабавиться, был весел и любезен в разговорах, обладал живым воображением и имел счастливый талант рассказчика, кстати вставлял анекдоты; был очень вспыльчив, но легко успокаивался».
Пари со следопытом
Сохранилось предание о том, как Линней разыграл одного своего знакомого — шведского дворянина. Этот человек, хоть и жил постоянно в столице, считал себя непревзойденным охотником и следопытом.
Как-то раз во время дружеской вечеринки он заявил:
— Не было еще случая, чтобы я не смог выследить зверя. По отпечатку лап медведя, волка, лисицы или рыси я точно скажу, каков возраст, характер, настроение хищника, на кого и когда он охотился.
— И ни разу не случалось, что вы не знали, кому принадлежит обнаруженный след? — невинно поинтересовался присутствующий на вечеринке Линней.
Охотник снисходительно усмехнулся.
— Бьюсь об заклад: нет ни в Скандинавии, ни даже во всей Европе зверя, которого бы я не назвал по его отпечатку.
— Даже след лосенка отличите от следа оленя, дикого кабана — от домашней свиньи? — все так же невинно спросил Карл.
— Нет ничего проще! — ответил охотник. — В России, в Баварии, в Силезии, в Нормандии мне приходилось не раз держать пари с тамошними охотниками по поводу моего мастерства следопыта. И всякий раз я выигрывал!..
— А в наших скандинавских лесах не пытались доказать свой талант? — не унимался Линней.
Простодушные вопросы наконец насторожили хвастливого охотника.
— О Карл, зная вашу натуру шутника, остроумца и спорщика, подозреваю: неспроста эти вопросы! Признавайтесь, дружище, не хотите ли держать пари?
Линней смущенно развел руками.
— Поверьте, я не сомневаюсь в вашем таланте. Просто вспомнилось, как пару дней назад на берегу Меларена, в часе ходьбы от Стокгольма, мне показали удивительные следы. Никто из местных жителей не смог определить, чьи они. В каждом отпечатке две медвежьи лапы поместится...
— Пустяки! — пренебрежительно махнул рукой охотник. — Готов держать пари, что я с первого взгляда определю, какой зверь прошел по берегу Меларена и удивил нашего славного мэтра науки...
Конфуз бывалого охотника
Согласно уговору, на следующий день Карл Линней и его оппонент в сопровождении приятелей отправились на озеро, к месту, где были обнаружены следы неизвестного зверя.
Ко всеобщему удивлению, загадочные отпечатки на влажной почве хорошо сохранились. Их вид сразу обескуражил следопыта. Некоторое время он разглядывал и, казалось, даже принюхивался к огромным следам.
Потом виновато развел руками и признался:
— Ничего подобного я еще не встречал. У этой твари, господа, лапы в несколько раз больше медвежьих. Когти, судя по всему, не уступают нормандскому серпу. Не могу даже представить, на кого похоже это гигантское чудовище...
Удрученный следопыт обратился к Линнею:
— Может, вы что-либо знаете о нем?.. Признайтесь... Не томите душу старого охотника...
Ученый задумчиво покачал головой и вдруг всполошился:
— Господа, взгляните-ка на заросли у воды!..
Компания повернулась в ту сторону, куда указал рукой Линней.
На высокой приозерной траве четко виднелись капли, сгустки крови и клочки шерсти какого-то животного.
Первым кинулся разглядывать следопыт.
Он суетился, словно чувствовал себя виноватым перед приятелями.
— Господа, несомненно, это явное свидетельство охоты неведомой твари!.. Кровь на траве принадлежит его жертве!.. Вот и следы волочения туши... Чудовище утащило добычу в озеро. Значит, этот не известный науке хищник обитает в водоеме... Что же вы равнодушно стоите, дружище Карл?.. Ведь мы на пороге открытия!.. Шутка ли, новый вид гигантского хищника!..
— Возможно, вы правы, — кивнул Линней. — Но, чтобы совершить научное открытие, надо увидеть и описать неизвестное существо или хотя бы его останки. Предоставляю первенство вам! А я удовлетворюсь замечательным бирмингемским ружьем, которое вы мне проспорили...
— Да я ради такого открытия готов отдать хоть всю свою оружейную коллекцию ружей! — воскликнул следопыт. — Не известное науке огромное чудовище — это вам не цветочек или травинка, — добавил он и многозначительно посмотрел на знаменитого ботаника.
Линней покорно согласился и отвел взгляд.
А заядлый охотник продолжал обследование приозерной травы.
— Как же так, господа? — снова заговорил он. — Вот на земле клочок шкуры медведя, а вот — козьи шерстинки, а это — явно собачьи... Неужели чудовище одновременно убило и уволокло в озеро медведя, козу и собаку?.. Может ли быть такое?!..
Едва сдерживая улыбку, Линней важно подтвердил:
— В природе случаются и не такие чудеса! Желаю вам успеха в нелегком поиске и великого научного открытия, а мне пора возвращаться к заурядным цветочкам и травинкам...
Лишь перед самой кончиной
Говорят, с той поры хвастливый охотник потерял покой. Дни и ночи он бороздил воды Меларена, обследовал берега, расспрашивал местных жителей о неведомом чудовище, о таинственных случаях в окрестностях озера.
Даже когда ему сообщили, что загадочные следы, клочки шерсти и кровь на траве, рассказы очевидцев о появлении вблизи Стокгольма неизвестного существа — все это проделки Линнея, он по-прежнему не сдавался и продолжал изыскания. Правда, несколько раз следопыт обращался к великому ученому и умолял его признаться в розыгрыше.
Но ученый не желал раскрывать секрет и неизменно отвечал:
— Когда я предчувствую открытие в науке, мне не до шуток и розыгрышей... С нетерпением ожидаю результатов ваших поисков!..
Одному из приятелей Линней сказал:
— Нашему непревзойденному охотнику-следопыту я открою тайну следов на берегу Меларена лишь перед самой кончиной!..
Правда, знаменитый натуралист не уточнил, перед чьей именно кончиной.
Неизвестно, признался ли он в конце концов или его знакомый следопыт так и ушел в иной мир в неведении: а было ли на самом деле не известное науке чудовище в озере и на берегу Меларена?..
Шутки и розыгрыши великих частенько приукрашивались последующими поколениями и находили подражателей.
Интерес не утрачен
После Первой мировой войны пресса и радио многих стран наполнились сообщениями: «Во льду обнаружено странное животное... Возможно, это туша доисторического млекопитающего или рептилии, сохранившаяся в верхних слоях ледника...»; «Ко второй половине юрского периода динозавры заняли господствующее положение среди всех наземных позвоночных... Можно ли сказать, что они проиграли битву за выживание?..»; «Существуют записи сотен свидетелей, которые в XtX—XX столетиях встречались с живыми динозаврами... Они где-то рядом — страшные, удивительные, бесподобные существа, которых мы считали вымершими миллионы лет назад...».
А в богемных и студенческих кругах европейских стран зазвучали лозунги: «Мир поскучнел, утратил яркость!..»; «...Романтика поиска неведомого ушла в прошлое!..»; «Серое однообразие неотвратимо заполняет улицы городов и селений, страницы книг и газет, овладевает сознанием людей!..»; «Неужели все тайны мира открыты и наша планета ничем не удивит человечество?!»; «Если так, то наше будущее станет еще тоскливей...»; «Давайте же искать тайны в каждой минуте бытия, в каждой обычной песчинке или капле воды!..»; «И будем верить, что и сегодня интерес к неоткрытому, неразгаданному не утрачен землянами!..».
Подобные лозунги первой половины XX века обрели сторонников. Романтические натуры кинулись «искать тайны в каждой минуте бытия». А когда не находили, выдумывали их.
Если шутники прошлых времен разыгрывали в основном своих знакомых, родственников и друзей, то в XX столетии с помощью средств массовой информации стало возможным разыграть весь мир.
Романтика поиска неведомого сейчас уместилась на экране телевизора или компьютера, и каждый желающий теперь в состоянии, не покидая своего дома, увидеть и живых динозавров, и пришельцев из других миров, и не поддающихся определению монстров.
В XX столетии шведская пресса, радио и телевидение считались не такими падкими на сенсации и невероятные открытия, как в других странах. Поэтому весть о появлении на берегах Меларена следов не известных науке тварей передавалась в основном, из уст в уста.
Стокгольмские любители тайн даже затаили обиду на родные СМИ.
— Весь мир взволнован поисками в шотландском озере Лох-Несс то ли плезиозавра, то ли эласмозавра, а загадочные события на Меларене замалчиваются шведской прессой и телевидением!.. Обидно, господа, совсем рядом со Стокгольмом обнаружены следы на берегу озера, остатки трапезы, несомненно, доисторического ящера! Несколько людей видели этих тварей. Уж гораздо больших, чем на каком-то Лох-Нессе!.. — возмущались завсегдатаи стокгольмских кафе и пивных.
И в самом деле шведская пресса и телевидение как-то обходили вниманием таинственные события на берегах Меларена, всего лишь в нескольких километрах от Стокгольма. Зато живые свидетели появления на озере неизвестных тварей, смахивающих на динозавров, охотно делились с жителями шведской столицы воспоминаниями.
Некоторые из таких очевидцев всюду таскали с собой иллюстрированные книги и журналы о динозаврах и демонстрировали их слушателям, как бы подтверждая свои удивительные истории.
В день летнего солнцестояния
Житель шведской столицы Юхан — то ли художник, то ли дизайнер, — видимо, от избытка информации о доисторических тварях, встречающихся в наше время, решил удивить приятелей своей историей:
— Мой прадед в конце XIX столетия не только видел, но и общался с хищными динозаврами!..
— Как же это ему удалось? — недоверчиво поинтересовались слушатели и незаметно обменялись между собой многозначительными улыбками.
Юхан заметил это, но его совсем не смущали вопросы и скрытые улыбки недоверчивых насмешников.
— Первый раз прадед повстречал огромное неизвестное существо в день летнего солнцестояния в год, когда в Стокгольме началось возведение церкви Святого Иоганна. Мой прадед работал на строительстве резчиком по дереву. В те времена самую короткую ночь отмечали звонче, задорней, чем теперь. Так утверждал наш замечательный поэт Фрединг.
Все жители Стокгольма, от мала до велика, в день летнего солнцестояния уплетали селедку с картофелем и со свежей земляникой. Все, кто умел держать какой-нибудь музыкальный инструмент, собирались в ансамбли. На берегах Меларена устанавливались сотни праздничных шестов, украшенных разноцветными лентами. Никто не спал в самую короткую ночь. Песни, пляски, смех не прекращались до утра. А напитков выставлялось столько, что, как говорил мудрый, но взбалмошный
Не такую ли «зверюшку» встречали очевидцы на берегах Меларена?
Август Стриндберг, от озера Меларен пару дней попахивало пивом и пуншем. Ну, скажите, разве какая-нибудь допотопная тварь выдержит подобное?..
Слушатели Юхана весело подтверждали:
— Конечно, не выдержит!..
— Куда этим изнеженным чудовищам? Они даже запаха твоих дешевых сигарет не выдержат!..
Юхан не придал значения словам о его сигаретах и продолжил:
— Как знать, может, аромат алкоголя и табака так воздействовал на динозавров, что они выползали на берег?
— Вот почему в шотландском озере Лох-Несс чудовище который год не могут отыскать, а у нас эти допотопные твари сами нередко являются в день летнего солнцестояния, — высказал догадку один из слушателей.
— Ну не так уж часто подобное случается, — тоном знатока поправлял Юхан. — Скорее, прадеду повезло. Во время праздника одна приглянувшаяся ему вздорная девица потребовала отыскать для нее на озере фиолетовую кувшинку...
— А разве такие бывают? — удивились слушатели.
— Я лично не встречал, — признался Юхан. — Может, в давние времена эти цветы иногда попадались. В старину считалось, что венок из фиолетовых кувшинок надо носить три дня, и тогда весь год будет для тебя счастливым, а нечистая сила не посмеет даже смотреть в твою сторону. Так, по крайней мере, упоминал в каком-то стихотворении Рюдберг...
Словом, пока народ веселился, мой прадед отправился на озеро — искать заветные цветы. Не знаю, уж сколько он бродил по берегу озера, наконец увидел то, что искал. Чтобы достать фиолетовые кувшинки, ему пришлось забираться по пояс в воду. Только потянулся прадед за первым цветком, как всколыхнулось озеро и в лицо ударила неизвестно откуда взявшаяся волна. Тут же послышался рев, будто сразу десяток быков хлестанули кнутами...
— И, конечно же, это был динозавр, — усмехнулся один из слушателей.
Юхан важно поднял указательный палец.
— Как говаривал незабвенный Ларошфуко: «Своим недоверием мы оправдываем чужой обман».
После такого авторитетного заявления никто не посмел перебивать Юхана.
И он продолжил:
— Прадед едва не оглох от внезапного шума и схватился за голову. Потом обернулся на звук и обмер: совсем рядом над водой поднималась голова чудовища — все выше, выше... Размером она превосходила конскую. Мой предок не умер от страха, поскольку был изрядно пьян. Другой бы с воплями кинулся прочь, а прадед принялся весьма дружелюбно отчитывать чудовище: «Ну, чего глотку дерешь?.. Чего людей пугаешь?.. Ступай прочь, тварь Божья!.. Лови себе рыбку в другом месте... Я тебе не мешаю — и ты не трожь меня...»
Только упомянул прадед рыбу, как заметил, что из пасти чудовища торчит щучий хвост. А сама жуткая тварь мотает головой из стороны в сторону, словно от боли. Тут-то и смекнул прадед: огромная щука застряла у нее в глотке. Ни проглотить, ни избавиться от рыбы!.. Наверное, будь мой предок трезвым, не осмелился бы на такое... А тут изловчился, схватил двумя руками щучий хвост да и выдернул рыбину из страшной пасти. Чудовище на какое-то время застыло от неожиданности...
— Может, не знало, как отблагодарить за доброе дело? — предположил один из слушателей.
Другой в ответ покачал головой.
— Ты думаешь, эта тварь хоть что-то поняла? У динозавров мозги — меньше куриных. Не знали они, что такое добро. За миллионы лет их существования ни одно живое существо на земле не оказало им услуги...
— Значит, мой прадед стал первым, — скромно отозвался Юхан и продолжил: — Короче говоря, он быстро смекнул, что тварь умишком не блещет и может вместо благодарности или сразу оторвать ему голову, или утащить в пучину. Выхватил он нож, отсек кусок рыбины — и в пасть динозавру! Тот проглотил и снова застыл. Прадед еще кусок подкинул и так продолжал, пока один щучий хвост не остался в руках. Наверное, динозавр наелся. Прадеда моего не стал трогать. Плюхнулся в воду и исчез...
— Неужто предок твой знал слово «динозавр»? — снова раздался ехидный вопрос.
— Нет, конечно, — кивнул Юхан. — Словечко это он услыхал от художника Ларсона Карла.
— Ты хочешь сказать, что прадед твой был знаком с самим Ларсоном?! — изумился кто-то.
— Что ж тут удивительного? — пожал плечами Юхан. — Человек, который сумел накормить динозавра, мог быть знаком с кем угодно. Мой прадед рассказал художнику о своей удивительной встрече и о том, как выглядел озерный монстр. Ларсон хоть и не поверил, но взялся за карандаш и бумагу. А когда закончил рисунок, в задумчивости произнес: «Что же это у нас получилось?.. А получился у нас какой-то хищный водяной динозавр...» Так мой прадед и узнал, с кем повстречался на озере. Художник рисунок подарил, но посоветовал никому не показывать. «Народ не так поймет...» — пояснил он. Эта работа Ларсона до сих пор хранится в моей семье как реликвия...
— И ты готов показать ее нам?..
— Отчего же молчал раньше?..
— Не верится, чтобы рисунок Карла Ларсона пылился в домашнем архиве и оставался не известным ценителям живописи... — разом заволновались слушатели.
— «Кто легко подозревает, тот заставляет дурно думать о себе», — так говаривал старина Пьер де Лашосе, — важно изрек в ответ Юхан.
Приятели знали, что в затруднительные минуты к месту или не к месту он любил процитировать знаменитостей. И достоверность этих высказываний, уверенно озвученных Юханом, не вызывала у слушателей сомнений.
— Я покажу вам не известный публике рисунок Ларсона, — заявил он. — Но помните, друзья, слова Мишеля Монтеня: «Доверие к добропорядочности другого является веским свидетельством собственной...»
Предъявил ли Юхан своим приятелям обещанный рисунок Ларсона или отделался обещаниями, автору этих строк неизвестно. А вот еще одну историю от Юхана, связанную с чудовищем озера Меларен, выслушать удалось.
Богатый улов
— ...Мой прадед старался не рассказывать о встрече с динозавром. Наверное, опасался недоверия и насмешек, — продолжил воспоминания Юхан. — Даже одно веское доказательство не убедило его обратиться к широкой аудитории и к прессе. Возможно, прав великий эллин Гесиод: «Как подозрительность, так и доверчивость гибель приносят».
— О каком доказательстве речь?
— Давай выкладывай... — оживились слушатели.
— Как-то раз прадед с приятелями отправился порыбачить на озеро. Знакомые отговаривали их: дескать, не то выбрали время, вернетесь без улова. Но упрямцы не поддались. Предок мой был почему-то уверен в успехе. Однако с утра до самого вечера не удалось поймать ни одной рыбки. Компания собралась возвращаться домой.
Но прадед вдруг остановил приятелей.
— Будет сейчас знатный улов... Всем на удивление... Посмотрите, что творится на озере!.. Думаю, такого никто из вас еще не видывал...
Взглянули приятели — и впрямь неподалеку от берега происходило нечто загадочное. В совершенно безветренную погоду на спокойной воде по непонятной причине появились волны, буруны, расходящиеся круги. Словно гигантские рыбы затеяли игру в озере! Приятели переглядывались, но никто не мог объяснить, что же происходит в озере. Лишь мой прадед гордо взирал с загадочной улыбкой на это странное явление, словно уже знал, чем вызвано и чем закончится волнение.
Еще больше оторопели его приятели, когда увидели, как из озерных глубин поднялось на поверхность несметное количество рыбы и вся эта кишащая, бьющаяся, суетящаяся масса понеслась к берегу. Рыбы всех размеров и видов, какие только водились в Меларене, стали выпрыгивать на сушу и, казалось, пытались как можно быстрее отдалиться от родной стихии. Наконец этот странный исход из воды на берег завершился. Над озером на мгновение поднялась голова неизвестного чудовища и тут же скрылась.
Прадед успел помахать ему, как давнему знакомому, и затем обратился к приятелям:
— Ну что, недоверчивые остолопы, убедились?!.. Или снова будете посмеиваться над моими рассказами о меларенских динозаврах?
Появление традиции
Желающих пошутить, поострословить не оказалось. У приятелей теперь была лишь одна забота, как собрать на берегу всю рыбу и красочно поведать родным и знакомым о небывалом случае. Богатейший улов им удалось унести домой, а вот привлечь внимание общественности рассказами о чудесной рыбалке не получилось...
— Неужели приятели твоего предка дали обет молчания? — поинтересовались у Юхана.
Тот покачал головой.
— Во все времена трудно было, братцы, честному выпившему человеку изливать душу недоверчивым и делиться с ними воспоминаниями. Над любым правдивым словом недоверчивые трезвые личности потешаются. Так случилось и с участниками той знатной рыбалки. Стоило им заговорить о динозавре, который нагнал моему прадеду рыбы в благодарность за спасение, как начинались насмешки, ехидные замечания... В общем, после нескольких попыток поведать стокгольмской общественности о чудесном происшествии они решили зря не тратить время на неблагодарных, недоверчивых слушателей. Верно подметил Яльмар Бергстрем: «Неблагодарные и недоверчивые отнимают у рассказчика часть жизни и души».
В общем, с той поры у приятелей моего прадеда появилась традиция: первую пойманную рыбку на озере Меларен отпускать назад, в воду. Этим они как бы задабривали озерного динозавра.
— И я так всегда делаю, — неожиданно признался один из друзей Юхана. — Когда-то старые меларенские рыбаки научили. Говорили, чтобы улов был гуще да темные силы озерные не гневались...
— Я тоже отпускаю первую пойманную рыбку, — поддержал другой приятель.
— Традиция на пустом месте не появляется, — важно заметил Юхан. — Вот вам еще одно подтверждение существования в нашем озере допотопного чудовища. Надеюсь, это оспаривать никто не станет?..
Возражений не последовало.
Старина Линней одобрил бы!..
Как только разносилась по миру новая весть о поисках чудовищ в озере Лох-Несс или в других водоемах планеты, приходили в движение и стокгольмские любители древних тайн.
— Неизвестно, сохранились ли динозавры в озерах Шотландии, Якутии, Северной Америки или Африки, а вот в Меларене ископаемые ящеры наверняка обитают!..
Подобные высказывания можно было услышать в Стокгольме даже в восьмидесятые годы XX века. И никакие доводы о том, что к концу XX столетия озеро Меларен изучено вдоль и поперек, не убеждали горячих сторонников идеи существования динозавров в наше время. Причем не каких-то добродушных ископаемых — вегетарианцев, а кровожадных, зубастых, свирепых.
Мечты о «жутком соседе по планете» заставляли действовать и искать подтверждений. Строки из легенд и старинных песен, случаи неразгаданных исчезновений людей, непонятные явления на озере — все это выдвигалось как доказательства существования допотопных существ в наше время.
В один летний сезон на берегу Меларена, неподалеку от шведской столицы, были обнаружены следы неизвестных животных. Сторонники «не вымерших динозавров», естественно, определили их как отпечатки лап ископаемых рептилий, обитающих в озере и поныне.
Однако сенсация не удалась. Двое шутников признались, что следы на почве сделали они с помощью различных приспособлений.
— Старина Карл Линней одобрил бы нас! — заявили весель-чаки-фальсификаторы. — Мы просто хотели разыграть приятелей...
Шутников никто не осуждал. Может, и в самом деле великий ботаник поддержал бы их розыгрыш?
Один стокгольмский журналист, узнав об этом случае, заявил:
— Признание — не всегда опровержение. А может, загадочные следы на берегу Меларена — вовсе не шутка?.. Уж слишком все спокойно в нашем королевстве... Иногда хочется хоть какой-то встряски, чтобы взбудоражить чувства и воображение... Мы, шведы, народ гостеприимный, — не обидим и «Черного волка», и «Скандинавскую чупакабру», и «Человека-амфибию», а уж тем более — доживших до наших времен почтенных динозавров. Даже если они свирепые, кровожадные монстры. Главное, чтобы любители сенсаций и всевозможных тайн заставили этих чудовищ привлекать в нашу страну побольше туристов и гостей...